Геше Роуч - Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры
Глава 47. Благодарность
Первая неделя февраляНесколько дней спустя, поздним вечером, когда все уже разошлись по своим комнатам, Бузуку тихонько окликнул меня:
— Пятница, ты спишь?
— Нет, — ответила я. Мы с Вечным, как всегда перед сном, сидели у окна и смотрели на звёзды.
— А-а… — Он немного помолчал. — Ты знаешь, я ещё не всё тебе рассказал.
— О чём? — встрепенулась я. В душе шевельнулось нехорошее предчувствие.
— Понимаешь, в том письме… от твоего дяди… ну… которое я получил год назад…
— Что там было? — воскликнула я с отчаянно колотящимся сердцем.
Неужели что-то с мамой?
— Там в конце было кое-что ещё… он писал, что это послание к посланнику, и передать его нужно после того, как тот передаст то, что должен. Мне кажется… наверное, можно считать, что всё передано.
— Да, думаю, почти всё, — вздохнула я.
— Ну вот… — грустно продолжал Бузуку. — Он… — Голос его дрогнул. — Он написал, что самые лучшие учителя снова становятся учениками, а потом что-то ещё… про какую-то воду или реку… Вот и всё.
Я снова посмотрела на звёзды и подумала обо всех, кто смотрит на нас оттуда. Потом вздохнула.
— Я поняла, мой принц.
За гигантскими шагами министра поспеть было непросто. Комендант, и тот выбился из сил.
— Сюрприз! — весело повернулся к нам великан. — Люблю сюрпризы!
Хорошо бы вся семья была в сборе! — Он прошёл ещё десяток шагов и, остановившись, глубоко вдохнул всей грудью. — Какой здесь воздух! Вы не представляете, какое это удовольствие после столицы. — Подождав, пока мы поравняемся с ним, он обратился к коменданту: — Скажите мне ещё раз, Кишан, вы уверены… Пристав точно не имел отношения к фальшивым рапортам?
— Ни малейшего, — мрачно ответил комендант. — Это была моя идея, господин.
— А как у него… Нет у него каких-нибудь проблем, которые могли бы помешать службе?
Я взглянула на коменданта. Он был весь в напряжении. Что происходит, я не знала, но чувствовала, что одним-единственным словом он может погубить карьеру пристава навеки. Покосившись на меня, комендант покачал головой.
— Нет, господин, никаких. Он примерный офицер и хороший семьянин.
— Вот и отлично! — воскликнул министр. — Полный порядок.
Мы пересекли пастбище и подошли к дому пристава. Оставив нас у калитки, министр подошёл к двери и постучал. Пристав показался на пороге, бодрый, подтянутый и аккуратно одетый. На его свежее улыбающееся лицо было приятно смотреть. Сбоку выглядывали жена и сын. Судя по всему, они только что закончили утренние позы и сидение в тишине.
— Приветствую вас в этот чудесный день! — нарушил тишину гулкий бас министра.
Письмо перешло из рук в руки. Пристав вскрыл конверт, прочёл… и едва устоял на ногах от радости и удивления. Это был официальный указ о назначении его новым комендантом тюрьмы.
Прежний комендант стоял рядом со мной, и я чувствовала, как колотится его сердце. Он улыбнулся и помахал рукой, поздравляя счастливую семью. Лицо пристава на мгновение омрачилось, он вопросительно взглянул на бывшего начальника. Тот с улыбкой подмигнул ему, и пристав опять повеселел. Министр распрощался, и мы отправились назад через луг, на этот раз в похоронной тишине. Войдя в заросли возле реки, за которой начиналась территория тюрьмы, министр вдруг остановился как вкопанный.
— Смотрите! — показал он. — Вон там…
Мы обернулись. В косых лучах утреннего солнца можно было разглядеть фигуру человека, ведущего в поводу лошадь.
— Странно, — заметил министр. — Совсем хромая… — Животное и в самом деле сильно припадала на одну ногу. — Кому понадобилось держать такую лошадь? Она же только корм переводит!
Мы с комендантом переглянулись.
— М-м… это караульный, господин, — смущённо объяснил он.
— Караульный? Наш караульный?
— Да, господин.
— Но… зачем ему лошадь, тем более такая?
— Он… — Комендант запнулся. Я подбодрила его бабушкиным взглядом. Не стоит закладывать дурные семена, тем более в такие моменты. Лучше сказать правду.
— Он подбирает брошенных животных, господин. Держит их в загоне за тюрьмой и ухаживает за ними.
Министр удивлённо посмотрел на коменданта, потом снова стал наблюдать за странной парочкой. Человек и лошадь перешли луг и остановились на высоком берегу реки. Хромая кобыла испуганно косилась на крутой глинистый склон и упиралась, натягивая повод.
— Ну же, давай! — ласково подбадривал её караульный. — Не бойся, моя хорошая. Мы уже почти дома. Он посмотрел вниз и стал медленно спускаться. Кобыла тряхнула головой, капрал выпустил повод и, не удержавшись на ногах, шлёпнулся в грязь. Мы затаили дыхание. Он не торопясь встал и со вздохом оглядел испорченные брюки и рубашку.
— Ну вот, как я теперь покажусь министру? — вздохнул он. Потом шагнул к лошади и… звонко рассмеявшись, прижал её голову к своей груди. Потом положил руку ей на холку, и они стали спускаться вместе, бок о бок.
Министр наблюдал эту душещипательную сцену, раскрыв рот от удивления.
— Сколько в нём скромности! Сколько сострадания! — восхищался он. — За все годы работы в министерстве я понял одну вещь, — обернулся он к нам. — Человека можно научить делать любую работу. Думаю, даже мою.
По крайней мере, рутинную часть. Любого дурака можно научить. А вот человек с чуткой душой, скромный и способный сострадать — это настоящее сокровище. Научить этому практически невозможно. — Он снова оглянулся на караульного, который переводил лошадь вброд через реку. — Между тем, я не становлюсь моложе, — покачал он головой и вдруг решительно вышел из кустов и стал спускаться по склону. — Подождите меня здесь! — бросил он нам, обернувшись. — Мне надо с ним поговорить.
— Да, господин, — уныло ответил бывший комендант.
— Не вешайте носа! — весело воскликнул министр, снова обернувшись.
Комендант тяжело вздохнул.
— А что мне делать? Я всё потерял… Даже своего учителя. Министр остановился и повернулся к нам.
— Глупости! Это она вас теряет!
— Но… вы же сами говорили, что учитель поедет с вами в столицу давать уроки самому королю, а потом будет объезжать все участки, чтобы сделать там всё, как у нас!
— Это вы едете в столицу! — расхохотался министр, озабоченно поглядывая в сторону караульного, который уже был на другом берегу.
Комендант оторопел.
— Значит, вы везёте меня в тюрьму? — срывающимся голосом проговорил он.
Раздражённо фыркнув, великан шагнул вперёд.
— Чёрт побери! Вы слишком тупы даже для бывшего коменданта!
Жизнь при дворе не всегда приятна, но с тюрьмой её всё-таки трудно сравнить. Вы едете в столицу, чтобы стать учителем! Вы будете учить там всех нас!
Комендант судорожно сглотнул, потом с тревогой взглянул на меня.
— И о ней не беспокойтесь! — усмехнулся министр. — Госпожа Пятница отправится в Варанаси, на берега великой Ганги! Там её ждут не дождутся старые друзья дяди, и там исполнятся её самые заветные мечты. — Он развернулся и побежал трусцой вслед за караульным, договаривая на ходу: — Вы ещё встретитесь с ней и поработаете вместе, чтобы помочь… всем нам!
На следующем занятии сидеть было немного непривычно. Кабинет совершенно преобразился. Комендант настоял, чтобы пристав перебрался туда немедленно, и воспользовался случаем, чтобы торжественно сжечь все груды старых рапортов на заднем дворе. Пол теперь сиял чистотой, стены были аккуратно выбелены, над головой коменданта висела новая картина, которую написал художник, специально вызванный из города.
На групповом портрете можно было узнать всех: мальчиков, Бузуку с Амиртой и Мата Джи и меня с Вечным на руках. В центре возвышалась фигура министра. Одной рукой он обнимал за плечи коменданта, другой — пристава с караульным. Вся наша большая семья.
— Новый комендант разрешил нам заниматься здесь до последнего дня, — сказал комендант.
— Очень любезно с его стороны, — вздохнула я, вспоминая прежние уроки. — Ну что ж, начнём. Итак, мы поговорили о том, как должны измениться ваш разум и ваше тело… — Я посмотрела на его красивые вьющиеся волосы и снова вздохнула. Когда не думаешь о расставании, такие вещи не замечаешь. — Однако будут и другие перемены. О них тоже нужно знать, потому что они послужат своего рода сигналом, что всё в порядке и ваш сад возделывается должным образом. Изменитесь не только вы — другим станет и мир вокруг: люди, события, даже предметы.
Мастер говорит об этом так:
Если жить, не обижая других,
То одно твоё появление
Погасит все ссоры.
II.35Помните, как мы говорили о вещах, которые формируются, подобно слоям инея, нарастающего на ветке дерева? Мы смотрим на мир определённым образом и, как правило, понимаем его неправильно. Наша схема мышления складывается в самые первые дни жизни, ещё в утробе матери. Сеть каналов в нашем теле обретает форму, отражая ту самую неправильную схему, и затем неправильные мысли бегут по этим неправильным каналам в течение всей жизни. Мысли искривлены — и каналы искривляются, образуя места заторов. Поверх каналов образуется наше тело, кости, нервы и сосуды которого повторяют рисунок каналов, а энергетические центры — чакры — соответствуют местам их разветвления.
