Анастасия Новых - Перекрестье. Исконный Шамбалы
Сэнсэй глянул на часы с подсветкой.
— Три часа пятьдесят минут. Ладно, хватит болтать. Пора…
— Подожди…
Отец Иоанн дернул Сэнсэя за руку так, словно сейчас случится землетрясение. Сэнсэй быстро пригнулся и с тревогой взглянул в темноту. В это время отец Иоанн сложил ладони и смиренным голосом произнес:
— Перед началом всякого дела следует прочитать молитву.
Сэнсэй перевел дух.
— Тьфу ты, — по-дружески тихо выругался он.
— Не богохульствуй, — спокойно ответил отец Иоанн и начал тихо бурчать себе под нос: — Господи, Иисусе Христе, Сыне Единородный Безначального Твоего Отца, Ты рекл еси пречистыми усты Твоими, яко без Мене не можете творити ничегоже. Господи мой, Господи, верою объем в душе моей и сердце Тобою реченная, припадаю Твоей благости: помози нам, грешным, сие дело, нами начинаемо, о Тебе Самом совершити, во имя Отца и Сына и Святаго Духа молитвами Богородицы и всех Твоих святых. Аминь.
Отец Иоанн держал сомкнутыми ладони и выжидающе смотрел на Сэнсэя.
— Аминь, аминь, — улыбаясь, сказал тот.
— Вот так-то будет лучше, — с облегчением произнес Вано и приготовился к вылазке.
Предрассветное время, и это знают все разведки мира, — самое удобное для нанесения неожиданного визита, когда люди наиболее расслабились в глубоком сне. Даже страдающие бессонницей преда-ются в это время долгожданной сладкой дремоте. Человек при таком торможении деятельности центральной нервной системы становится очень уязвимым внешним опасностям, несмотря на присутствие внутренних защитных механизмов в виде «дежурной» парадоксальной фазы сна, которая периодически, как бдительный страж, усиливает чувствительность нервных анализаторов, активизирует функции сердца и дыхательной системы, задействует некоторые центры коры головного мозга. Именно в этой фазе сна возникают активные сновидения, подготавливающие организм к опасным неожиданностям.
В доисторические времена такая сигнальная система, безусловно, работала лучше, когда на нашего далекого спящего предка могло внезапно напасть любое дикое животное. Но в современном мире у человека, живущего уже много веков без постоянной угрозы со стороны внешней среды (за исключением, пожалуй, глобальных войн или природных катаклизмов), этот защитный механизм несколько «атрофировался». Вернее, даже не «атрофировался», а переключил свою деятельность на выявление внутренних опасностей в виде каких-либо болезней.
Что касается людей, спящих на «Олимпе», тут любопытно провести своеобразную параллель с животным миром, где различные животные, в зависимости от их отношения к окружающим условиям, спят по-разному. Хищники, к примеру, львы, которые никого на свете не боятся, спят глубоко, долго, «со вкусом». А вот трусливые зайцы, наоборот, спят коротким, поверхностным сном, с оглядкой, чтобы никто не застал их врасплох. В общем, как говорится, чем крепче нервная система, тем здоровее сон.
Сэнсэй и Вано без особых проблем проникли в сонное царство «Олимпа». Там они разделились. Сэнсэй направился к бункеру Миноса, а Вано — к сейфу Кроноса. Высокая профессиональная подготовка и знание расположения охранных систем позволяли им оставаться незамеченными.
Преодолев все препятствия на своем пути, Сэнсэй аккуратно вскрыл сейф Миноса. Покопавшись в бумагах, он прихватил пару папок с грифом секретности. Порвал несколько ценных бумаг, сотворив в сейфе небольшой «бардачок». И когда закончил эту «работу», неожиданно обнаружил секретку на дне. Сейф оказался с двойным дном. Это показалось более чем интересным. Что мог хранить начальник охраны в особом тайнике, если и до этого замаскированного сейфа добраться нелегко? Не без труда вскрыв потаенное место, Сэнсэй забрал несколько дискет — все, что там имелось. Ив таком раскуроченном виде, лишь прикрыв внешнюю дверцу, оставил сейф дожидаться своего хозяина. Прихватив с собой добытое «добро», Сэнсэй так же незаметно вышел, как и вошел, преодолев все хитросплетения различных датчиков, благо с техникой был на «ты».
Он вышел к условленному месту. Но Вано задерживался. Друг уже начал волноваться, не случилось ли чего… Поднявшись в самое логово сонного царства «Олимпа», он пошел искать своего товарища. Сэнсэй удачно миновал охрану. И, двигаясь незаметной тенью по коридору, внезапно застыл возле спальни Кроноса. Сэнсэй больше почувствовал, чем услышал, что там происходит необычное… Осторожно приоткрыв дверь, он увидел, как в его сторону метнулся быстрый взгляд Вано. Но тот, заметив в проеме двери друга, снова расслабился и стал заканчивать свою «творческую» работу. Сэнсэй едва сдерживался от смеха. Отец Иоанн и тут не обошелся без своего юмора. Выполнив основное задание, Вано, вероятно, решил воспроизвести давнюю шутку, практиковавшуюся некогда на «Острове». Он обильно измазал все видимые из-под одеяла части тела Кроноса его же зубной пастой. Распорол вторую подушку лезвием. И когда заглянул Сэнсэй, отец Иоанн уже густо посыпал новоявленного «божка» пухом. А само лезвие аккуратно оставил на подушке. Окончив «работу», Вано гордо прошелся перед Сэнсэем, демонстрируя свои «труды». Сэнсэй лишь покачал головой и безнадежно махнул рукой в сторону отца Иоанна.
Оба бесшумно удалились с территории «Олимпа», так и не потревожив сладкую дремоту его охранников. Благополучно добравшись до машин, они освободились от своего ценного груза, сложив бумаги в заранее приготовленную сумку.
— У-у, сколько добра! — шутя, приговаривал отец Иоанн. — Теперь я за тебя спокоен. Будешь целыми ночами, как все порядочные мужики, заниматься этими «красавицами».
Он иронически сымпровизировал поцелуй в папку с грифом секретности. Сэнсэй усмехнулся.
— Вот извращенец… Между прочим, все порядочные мужики ночью спят.
— Ладно, чадо многогрешное. Тогда я разом отпускаю тя все грехи за бессонные ночи, проведенные над этим прахом…
Пока Сэнсэй прятал сумку в тайник сиденья машины, отец Иоанн, стоя рядом, весело бубнил себе под нос:
— Исполнение всех благ… Ты еси, Христе мой, исполни радости и веселия душу и спаси мя, яко Един Многомилостив, Господи, слава Тебе…
— Чего ты там шепчешь? — шутливо спросил Сэнсэй и последующие пять минут жалел, что сделал это.
— Это молитва по окончании дела. Если не тот час услышаны молитвы наши, значит, Господь не желает, чтобы с нами было то, что мы хотим, а было то, чего Он хочет. В этом случае Он желает нам и приготовляет нечто большее и лучшее, чем то, о чем у Него в молитве мы просим. Поэтому всякую молитву сокрушенно надо оканчивать: да будет воля Твоя!
— Аминь, — с улыбкой проговорил Сэнсэй.
Но отец Иоанн не унимался.
— Ты, конечно, сильная духовная личность. Но я тебе настоятельно советую при работе с этими сатанинскими бумагами ночью окропить святой водой на все стороны света и сказать: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа окроплением воды сия священная в бегство да претворится все лукавое, бесовское действо. Аминь». Утром натощак пей святую воду, а так же во всякой нужде, хотя бы и поел…
Сэнсэй посмотрел на отца Иоанна и вновь улыбнулся. А тот поучительно продолжал, делая ударение на свое любимое «о»:
— Выходя из дома, прежде чем переступить порог, произнеси слова: «Отрицаюсь тебе, сатана, гордыни твоей и служению тебе, и сочетаюсь Тебе, Христе, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». И огради себя крестным знамением. И никогда не выходи без этого изречения. Тогда не только встретившийся злой человек, но и сам диавол не в состоянии будет повредить тебе, видя тебя с этим оружием…
Сэнсэй закончил с «тайником» и облегченно вздохнул.
— Так, по коням, — и иронически добавил: — Слава Богу, что мы на разных машинах.
— Ничего страшного, — с явным удовольствием в голосе отпарировал отец Иоанн. — Когда мы будем ехать в одной машине, я зачитаю для спасения души твоей Евангелия от Матфея, две главы Посланий, начиная с Деяний святых апостолов и кончая Откровением святого Иоанна Богослова и несколько псалмов из Псалтыри.
Сэнсэй хмыкнул.
— Спасибо, ты меня очень утешил.
Лесной дорогой они подъехали к загородному селу, где проживал Люка. Оставили свои машины недалеко от его дома, благо тот стоял на окраине возле леса.
Темная ночь постепенно превращалась в еле заметный рассвет. Предметы приобретали свои привычные очертания, но все еще сохраняли однотонную серость. Две тени мелькнули через огромный забор Люки. Во дворе они словно растворились, слившись с мрачными темными сараями и большим угрюмым домом.
Несмотря на брезжащий рассвет, в доме Люки окна оказались освещенными. Да и от одного из сараев с приоткрытой дверцей тянулась узенькая полоска электрического света. Сэнсэй пошел к сараю, а Вано остался возле дома, контролируя его выходы. Огромный сарай, словно малый спортивный зал, был пуст и представлял угнетающее зрелище. По его стенкам, словно на выставке, висели разные топоры, палаши, булавы, дубинки, финские, кавказские, охотничьи ножи. В общем, целая коллекция клинкового, ударно-раздробляющего холодного оружия. В стороне к потолку были прикреплены цепями огромные крюки, на одном из которых висела обезглавленная тушка собаки со сдернутой кожей. Посредине сарая, словно зловещий трон, возвышался самодельный, зажатый в тисках, огромный нож. Рядом лежали инструменты для заточки. Очевидно, Люка решил изготовить новое оружие в виде перевернутой гильотины. На полу валялась спутанная толстая веревка. Также в сарае стоял огромный разделочный стол, на котором были разбросаны внутренности коровы. А сама туша, очевидно, еще недавно живой коровы, лежала тут же на боку. Причем в ней, в районе сердца, находилась небольшая подушечка, точно кто-то спал внутри. Возле туши хозяин бросил испачканный кровью стакан. В воздухе стоял терпкий запах крови. «Да, — подумал Сэнсэй. — У Люки уже крыша окончательно поехала». Он незаметно выскользнул из сарая и пошел к Вано.
