Джидду Кришнамурти - Первая и последняя свобода
Несомненно, каков вы в своих взаимоотношениях с другими — женой, ребёнком, начальником, соседом, — таково и общество. Само по себе общество не существует. Общество есть то, что создали, в своих взаимоотношениях, мы, вы и я; общество — внешняя проекция всех наших собственных внутренних психологических состояний. Так что если вы и я не понимаем сами себя, просто преобразовывать внешнее, являющееся проекцией внутреннего, не имеет никакого смысла; существенного изменения или модификации в обществе быть не может до тех пор, пока я не пойму самого себя во взаимоотношениях с вами. Запутавшись в своих взаимоотношениях, я создаю общество, которое есть точная копия, внешнее выражение того, чем являюсь я. Вот очевидный факт, который мы сможем обсудить. Мы сможем обсудить, общество ли — моё внешнее выражение — создало меня или это я создал общество.
Разве не очевидный, следовательно, факт, что то, чем являюсь я в своих взаимоотношениях с другим, вот это и создаёт общество и что без коренного преобразования себя не может быть преобразования основных функций общества? Ожидая преобразования общества от системы, мы просто уходим от вопроса: система не в состоянии преобразовать человека; как показывает история, это человек всегда преобразует систему. До тех пор пока я в своих взаимоотношениях с вами не пойму самого себя, я останусь причиной хаоса, страдания, разрушения, страха, жестокости. Понимание себя не вопрос времени; я могу понять себя сей же миг. Если я говорю: «Я пойму себя завтра», — я погружаюсь в хаос и страдание, моё действие деструктивно. Как только я говорю «пойму», я вношу элемент времени и, таким образом, уже отдаюсь на волю волн беспорядка и разрушения. Понимание возникает теперь, а не завтра. Завтра — для ленивого, медлительного ума, для ума, который не интересуется ничем. Интересуясь чем-то, вы заинтересовываетесь мгновенно, и тут же наступает понимание, тут же происходит изменение. Если вы не изменитесь сейчас, вы не изменитесь никогда: изменение, происходящее завтра, всего лишь модификация, а не изменение. Изменение может произойти только немедленно; революция совершается теперь, а не завтра.
Когда происходит такое, вы полностью свободны от проблем, ибо тогда ваше «я» не озабочено больше собой; девятый вал разрушения не в силах тогда накрыть вас.
Глава вторая
Что мы ищем?
Что — что ищет большинство из нас? Что — что каждый из нас хочет? Особенно в нашем неспокойном мире, в котором все мы пытаемся обрести какой-то мир и покой, какое-то счастье, какое-то убежище, нам, несомненно, важно выяснить: что именно мы ищем, что именно мы пытаемся открыть? Вероятно, большинство из нас ищет какого-то счастья, какого-то мира и покоя; в мире, объятом смятением, войнами, раздором, борьбой, мы хотим убежища, в котором могли бы вкусить немного мира. Думаю, вот этого и хочет большинство из нас. Вот за этим мы и гоняемся, переходя от одного лидера к другому, от одной религиозной организации к другой, от одного учителя к другому.
Так ищем ли мы счастья — или мы ищем удовлетворения, какого-то удовлетворения, из которого надеемся извлечь счастье? Есть разница между счастьем и удовлетворением. Можно ли искать счастье? Возможно, можно найти удовлетворение, но несомненно — вы не можете найти счастье. Счастье — производное, это побочный продукт чего-то другого. И прежде чем отдать все силы ума и сердца на поиски, требующие немалой серьёзности, внимания, размышлений, забот, мы должны выяснить, не правда ли, что именно мы ищем — счастья или же удовлетворения. Боюсь, большинство из нас ищет удовлетворения. Мы хотим получить удовлетворение, хотим обрести чувство полноты в конце своих поисков.
В конце концов, если ищешь покоя и мира, можешь очень легко найти их. Достаточно слепо предаться какому-нибудь делу, какой-нибудь идее и укрыться там. Несомненно, это не решает проблемы. Простая изоляция в замкнутой идее не освобождает от конфликта. Значит, нам надо выяснить, что же хочет, как внутренне, так и внешне, каждый из нас. Если мы обретём ясность в этом вопросе, тогда нам больше никуда не надо будет идти — ни к какому учителю, ни в какую церковь, ни в какую организацию. Следовательно, наша трудность заключается в том, чтобы обрести внутреннюю ясность относительно своих намерений, не так ли? Можем ли мы прийти к такой ясности? И разве ясность возникает путём поисков, путём попыток узнать, что говорят другие — от высочайшего учителя до обыкновенного проповедника в церкви за углом? Надо ли вам обращаться к кому-то, чтобы обрести ясность? И всё же именно это мы и делаем, не так ли? Мы читаем бесчисленные книги, посещаем множество собраний и диспутов, вступаем в различные организации — пытаясь тем самым найти средство от наших конфликтов, от страданий, разъедающих нашу жизнь. А если мы не проделываем всего этого, то считаем, что уже нашли — что какая-то особая организация, какой-то особый учитель, какая-то особая книга удовлетворяют нас; мы нашли в них всё что душе угодно; и мы остаёмся в этом кругу — закосневшие, замкнутые.
А не ищем ли мы среди всего этого беспорядка чего-то постоянного, чего-то прочного, чего-то, что мы называем реальностью, Богом, истиной, чем угодно — название не имеет значения, слово не есть, конечно, реальная вещь. Так давайте не будем захвачены словами. Оставим это профессиональным лекторам. Большинство из нас занято поисками чего-то постоянного — чего-то, за что мы можем ухватиться, чего-то, что даст нам твёрдость, надежду, длительный энтузиазм, прочную уверенность в себе: мы же так не уверены в себе. Мы не знаем себя. Мы знаем множество фактов, о которых говорится в книгах; но сами-то мы не знаем, не обладаем непосредственным опытом.
И что же мы называем постоянным? Что это такое — то, что мы ищем, то, что постоянство принесёт (надеемся, что принесёт) нам? Не ищем ли мы прочного счастья, продолжительного удовлетворения, стойкой уверенности в себе? Мы хотим чего-то, что будет длиться вечно, что будет приносить нам удовлетворение. Если мы стряхнём с себя все слова и фразы, прямо посмотрим на вещи — именно этого мы и хотим. Мы хотим постоянного удовольствия, постоянного удовлетворения — которое мы называем истиной, Богом или чем угодно.
Прекрасно, мы хотим удовольствия. Как ни грубо это прозвучит, но именно этого мы и хотим — знания, которое принесёт нам удовольствие, опыта, который доставит нам удовольствие, удовлетворения, которое не растает как сон завтра. Мы испытывали разного рода удовлетворения, и все они увяли; и мы надеемся теперь обрести постоянное удовлетворение — в реальности, в Боге. Несомненно, вот этого мы все и ищем — умные и глупые, теоретики и практики, силящиеся добиться чего-то. А бывает ли постоянное удовлетворение? Бывает ли что-то, что длится вечно?
Так вот, если вы ищете постоянное удовлетворение, называя его Бог, или истина, или как вам заблагорассудится — имя не имеет значения, — вы должны, несомненно, понимать, не так ли, ту вещь, которую ищете. Когда вы говорите: «Я ищу постоянного счастья» (Бога, истины, что угодно), — не должны ли вы также понимать ту вещь, которая ищет, ищущего, искателя? Ведь, может статься, такой вещи, как постоянная безопасность, постоянное счастье, вовсе нет. Истина может оказаться чем-то совершенно иным; и я думаю, что она в корне отличается от того, что вы в состоянии увидеть, постичь, сформулировать. Поэтому, прежде чем искать чего-то постоянного, необходимо, очевидно, понять самого ищущего, не так ли? Разве ищущий отличен от той вещи, которую он ищет? Говоря «я ищу счастья», — разве ищущий отличен от объекта своих поисков? Разве мыслитель отличен от своей мысли? Не составляют ли они единый феномен, скорее чем отдельные процессы? Следовательно, не является ли необходимым понять ищущего, прежде чем пытаться выяснить, что же он ищет?
Тут мы подходим к тому пункту наших рассуждений, где должны спросить себя со всей возможной серьёзностью и глубиной: а может ли кто-то другой дать нам мир, счастье, реальность, Бога, что угодно? Могут ли беспрестанные поиски, страстное стремление дать нам то необыкновенное чувство реальности, то творческое бытие, которое возникает, когда мы по-настоящему понимаем себя? Разве самопознание приходит путём поисков, путём следования кому-то другому, благодаря принадлежности к какой-нибудь особой организации, благодаря чтению книг и тому подобному? В конце концов это главный вопрос, ибо до тех пор, пока я не пойму самого себя, у меня не будет фундамента для мысли, и все мои поиски окажутся тщетны. Я могу укрыться в иллюзию, я могу бежать от раздоров, споров, борьбы; я могу поклоняться другому; я могу ждать спасения от кого-то, кто придёт и спасёт меня. Но до тех пор пока я не познаю себя, до тех пор пока я не осознаю всех процессов, происходящих во мне, у меня не будет фундамента для мысли, для любви, для действия.
