Бхагван Шри (ОШО) - Без малейших усилий. Беседы о суфийских историях
Говоря проще: не отождествляйте себя ни с чем.
Вы все это вместе взятое и ничто в отдельности — это и есть трансцендентность. Вдруг неожиданно вас нет, а есть все. Ничего не потеряно, но просто, когда вы перестаете отождествляться, пропадает чувство «Я». Вы остаетесь, вас становится больше, чем когда-либо, ваше бытие становится бесконечно богатым. Без отождествления «Я» перестает существовать. «Я» всегда отождествляется либо с частью — это «Я» так называемых обычных людей, либо с целым — это «Я» так называемых религиозных людей.
Настоящая, подлинная религия возникает тогда, когда вы не отождествляете себя ни с чем. Вы остаетесь частью и остаетесь целым в одно и то же время. Вы и то, и другое: часть в целом, целое в части, гармония в дисгармонии, вечный союз и вечное расставание, непрестанное чередование сближения и расхождения. Тогда есть поток, есть движение — и есть благодать.
А теперь эта небольшая история.
Шибли отправился навестить другого великого мудреца, Джунаида.
Должно быть, это случилось прежде, чем Шибли достиг просветления. Джунаид уже был совершенным мастером, а Шибли еще был в пути, еще продвигался к совершенному свету бытия. Правда, он уже не был новичком, он уже набрался опыта. Но его путешествие еще не подошло к концу — он далеко продвинулся на пути, но его путешествие еще не завершилось.
Шибли отправился навестить другого великого мудреца, Джунаида. Жена Джунаида из скромности хотела спрятаться за занавеской.
Это мусульманский обычай — жена попыталась спрятаться за занавеской, как если бы в гости к ним зашел простой смертный.
Джунаид сказал жене: «Оставайся здесь, Шибли нет».
Не надо прятаться, если никого нет. Когда я говорю, что никого нет, я имею в виду две вещи. Во-первых, «никого нет» означает, что тот, кто пришел, — никто, и, во-вторых, никого нет означает, что хоть Шибли и пришел, но в нем нет никакого Шибли.
«Оставайся здесь, Шибли нет».
Ничего не случилось, словно никто и не входил, и Джунаид по-прежнему сидит наедине со своей женой. Что вы будете делать, если ветерок залетит в комнату и проскользнет мимо вас? Вы не станете прятаться за занавеску. Или если солнечный луч проникнет в комнату — вы же не будете прятаться. «Не надо прятаться, — сказал Джунаид. — Пришел Шибли, но глубоко внутри себя он отсутствует».
В тот миг, когда Шибли вошел, он ни с кем не отождествлял себя — бытие без всякого отождествления, без всякого гештальта вошло в комнату так, как входит легкий ветерок, совершенно ненавязчиво. Не возникает даже ощущения, что что-то происходит. Будто вошел пьяный человек, которого сюда просто занесло, он сам вовсе и не заходил. Можно было бы даже сказать: Шибли занесло в комнату Джунаида. А жена стала прятаться.
Джунаид сказал: «Оставайся здесь, Шибли нет». В этот момент Шибли заплакал.
Тут же возникло отождествление. Появился гештальт. Шибли немедленно изменился. Одни эти слова, что Шибли нет, тут же вернули эго на прежнее место. Такое потрясающее признание из уст великого мудреца Джунаида. Один взгляд Джунаида был несравненной наградой. И вот такой человек, как Джунаид, говорит: «Останься — Шибли нет».
Такое признание несравненно для человека, находящегося на пути. Это величайшее достижение — когда вас больше нет. Больше нечего и желать, потому что, когда вас нет, тогда есть Бог. На самом деле, Джунаид сказал: «Не беспокойся. Это не Шибли, это Бог». Это одно и то же. Сказать, что Шибли нет, то же самое, что сказать: вошел Бог. А куда можно спрятаться от Бога? И зачем от него прятаться? — ведь Бог не что иное, как само ваше бытие, чистейшее бытие.
И тут же возник гештальт.
В этот момент Шибли заплакал.
Почему он заплакал? В тот самый миг, когда он получил признание Джунаида, эго вернулось на прежнее место. Он тут же подумал: да, меня больше нет — и в тот же самый миг появилось «Я». А Бог исчез.
Он вошел, озаренный, наполненный божественной благодатью. Его окружала аура — не его аура, но аура самого средоточия бытия. Он был полон неведомого блаженства. Он был подобен цветку, источающему божественное благоухание. Но в единый миг, даже в частицу этого мига, в долю секунды, возник гештальт.
Гештальт возникает мгновенно. Всего лишь взгляд, и возникает гештальт. Гештальты непрестанно создаются и разрушаются. Это единственное, что вы можете создавать и разрушать, больше вы ни на что не способны. Это похоже на волны, вздымающиеся ввысь и падающие вниз.
Шибли был на самой вершине — он отсутствовал. Но в тот самый миг, когда он услышал, как Джунаид сказал: «Шибли нет» и «Шибли не приходил, никто сюда не входил. Взгляни, это же Бог. Куда ты прячешься?» — едва услышав это, его эго тут же вернулось обратно, прыгнуло туда, где было всегда. Появился гештальт: «Значит, я достиг? Значит, я добрался? Значит, Джунаид признал, подтвердил мое достижение?» И все было потеряно в один миг.
Джунаид пошутил. В действительности его беспокоила вовсе не жена. Он подшутил над Шибли, чтобы открыть ему глаза на то, что с ним происходит.
С самой вершины Шибли скатился в пропасть. Только что он был полон божественного, и вот он уже просто червь, копошащийся в пыли, обычный смертный, лишенный бессмертия. Только что он был в райском саду, и вот он уже выпровожен оттуда, изгнан. Вершина опять неизмеримо далеко. Даже помыслить о ней трудно.
Темнота расщелины… падение. Это то падение, о котором говорят все религии. Речь не о том, что было когда-то в прошлом. Это происходит с каждым, и происходит снова и снова. Падение — это не история Адама и Евы. Это происходит с каждым Адамом и с каждой Евой. А змей в притче не что иное, как эго, которое возрастает в вас, склоняет вас на свою сторону. Почему был выбран символ змея? Потому что змея кажется самой изворотливой тварью на свете, очень умной и изворотливой. Эго НА САМОМ ДЕЛЕ умно и изворотливо. Змей уговорил Еву съесть запретный плод. Речь не о том, что случилось когда-то в прошлом, один раз, после чего двери райского сада оказались на замке. Нет, это происходит с каждым. Всякий раз, когда вы поднимаетесь на вершину, вы снова в райском саду — и в тот же миг, если вмешивается эго, вы кувырком летите вниз.
Вот что случилось в тот миг с Шибли. Он парил в другом мире, качество его бытия было совершенно другим, он был в другом измерении. Он уже не был частью этого мира, он парил высоко вместе с облаками и вдруг рухнул вниз. Облако повалилось в пыль — мгновенное падение. Вмешалось эго.
Джунаид поступил верно. Он даже слова не сказал Шибли — он обращался к жене — но им была создана ситуация. Так и поступают суфии. Они очень искусно создают ситуации.
В этот момент Шибли заплакал.
Осознав глубину своего падения, Шибли заплакал. Должно быть, Адам тоже плакал, горько плакал, когда его изгнали из райского сада. Что еще ему оставалось? Слезы текли по его лицу… Сердце было полно смятения.
Это величайшая тайна бытия — когда кто-то из блаженства переходит в самые мрачные глубины страдания. Только что он был полон невинности — и вот, в единый миг, от невинности не осталось и следа. Ребенок неожиданно превратился в старца. В один миг цветок невинности увял.
Шибли заплакал.
Почему он плачет? Он оплакивает собственное падение. Шибли понял, что сделал Джунаид: не сказав ему ни слова, он проник в самую глубину его существа. Он вытащил на свет притаившееся эго. Шибли заплакал. Снова он есть, а Бога нет. Он больше не ребенок, он лишен экстаза. Самадхи исчезло.
Джунаид сказал жене: «Спрячься за занавеской, Шибли вернулся».
Не показывайся. Тут обычный человек, самый обычный человек, полный жадности, похоти и секса, полный злобы, ревности, эго. Пришел обычный смертный. Тебе лучше спрятаться, не высовываться.
В вас есть то и другое — вот почему оказалась возможной эта история. Вы и вершина, и пропасть, вот почему такое возможно. Вы изгнанный Адам и отец, который его изгнал. Вы и то, и другое, вот почему такое возможно. Иначе разве можно было бы с вершины скатиться на самое дно пропасти так неожиданно и так стремительно? Разве такое было бы возможным, если бы вы не были двумя полюсами?
Обе эти крайности ваши — дьявольская и божественная. Если вы отождествите себя с дьяволом, вам придется горько плакать, потому что с дьяволом вам не испытать блаженства. Отождествляясь с частью, вы будете плакать. Если вы отождествитесь с целым, вы окажетесь на вершине блаженства, но это отождествление тоже не будет длиться вечно — Джунаид стащит вас вниз. Для искушенного человека это не составит труда. Нет, вам не надо отождествлять себя ни с чем.
В чем ошибся Шибли? В чем была его главная ошибка? Он отождествил себя с идеей свободы, простора, просветления. Он напрочь позабыл про эго — а оно никуда не делось, просто затаилось на дне, но никуда не делось. И он снова стал его жертвой. Тонкая провокация, и гештальт изменился: образ стал фоном, а фон превратился в образ. Небольшое изменение, едва заметное изменение. Должно быть, этот Джунаид был величайшим гештальт-психологом.
