Нурали Латыпов - Бигуди для извилин. Возьми от мозга все!
Майкеном Нидергаардом обнаружил между клетками мозга тончайшие, заполненные жидкостью каналы, которые и образуют систему самоочищения мозга от продуктов метаболизма, наподобие того, как это делает лимфатическая система, выводя токсины из остальных частей организма. Но её действие не распространяется на мозг: кровь, поступающая в него, проходит особые молекулярные ворота — гематоэнцефалический барьер. Этот барьер контролирует все, что попадает из крови в мозг. «В своем распоряжении мозг имеет ограниченное количество энергии, и, похоже, он должен выбирать между двумя функциональными состояниями — бодрствование и сознание или сон и очищение, — говорит Нидергаард. — Точно так же вы выбираете, пригласить ли друзей на вечеринку. Вы либо приглашаете друзей, либо затеваете уборку, но сделать и то, и другое одновременно не получится».
А вот после отдыха нужно быть готовым к тому, чтобы не просто прослушивать то, о чём говорит «преподаватель по творческому интеллекту», или просматривать книгу, видя ковригу (или футбольную лигу, или ещё что-либо). Для обдумывания услышанного, увиденного или прочитанного требуется гораздо большее напряжение ума, чем при пассивном восприятии. Напряжение это столь велико, что ленивый, нетренированный, расслабленный разум с негодованием отказывается подвергать себя такому испытанию. Ну, вспомните, кто ни с того, ни с сего начнёт по утрам делать зарядку и обливаться холодной водой? Напрягаться? Зачем? И вот мы хилеем и хиреем, лишь бы не заставлять своё тело работать. То же происходит с нашим интеллектом. Ну-ка, потянемся, разомнём «мускулы» ума!
Бигуди № 26
После смерти раввин попадает к Господу и начинает расспрашивать его о Рае и Аде. «Идём. Я покажу тебе Ад», — и Господь вводит раввина в комнату, где вокруг большого круглого стола в тяжёлом молчании сидят истощённые, отчаявшиеся люди. На столе, в центре — горшок с горячим ароматным мясом, такой огромный, что с лихвой хватило бы каждому. Мясо пахнет так вкусно, что у раввина слюнки потекли. Но к еде никто не прикасается. У каждого из несчастных в руке ложка с очень длинной ручкой — такой длинной, чтобы дотянуться до горшка и набрать полную ложку мяса. Но слишком длинной, чтобы ею можно было положить мясо себе в рот! Раввин понял: страдания этих людей и в самом деле ужасны. «Пойдём дальше. Теперь я покажу тебе Рай», — сказал Господь, и они вошли в другую комнату. Здесь всё так же, как и в первой: такой же большой круглый стол, на нём такой же огромный горшок с вкусной едой, в руках едоков — такие же ложки с очень длинными ручками. Но здесь шумно и весело, все сыты, довольны, розовощёки. Раввин в недоумении ждёт объяснений от Господа. «Ты ещё не понял?», — снисходительно спрашивает Господь. — «А ведь требуется так немного! Им нужно было всего лишь научиться…». Чему же, о Господи?38
В XVIII веке жил и работал известный французский естествоиспытатель Жорж Луи Леклерк Бюффон. За свою жизнь он написал 36 томов «Естественной науки» — объёмного научного труда, как ясно даже из названия. Обо всём. Вы, наверное, слышали об этом учёном в связи с одним наиболее известным его опытом, который легко повторить самому при надлежащем терпении. Много раз бросайте иглу на пол. Выражаясь точнее, на плоскую горизонтальную поверхность с нанесёнными на ней параллельными равноотстоящими прямыми. При этом длина иглы должна быть меньше расстояния между линиями. Подбрасывайте иглу так, чтобы она падала, вращаясь, с высоты и при падении составляла какой-то случайный угол с начерченными прямыми. После каждого броска отмечайте, пересекла ли игла одну из параллельных прямых, и в каждой серии бросков находите частоту пересечений — отношение числа бросаний, при которых пересечение линии произошло, к общему числу бросаний. частота пересечений прямых почти во всех сериях будет примерно одной и Если в серии много бросков, и самих серий много, то заметим — как когда-то Бюффон: той же. Так Бюффон измерил вероятность того, что игла пересечёт одну из линий. Дальше остались мелочи — найти эту же вероятность теоретически, что он и сделал. Оказалось, в ответ входит число «пи». Отсюда следует: экспериментально можно найти значение этого замечательного числа. Если у Вас терпения не хватит, то учтите: швейцарский астроном Р. Вольф в середине XIX века осуществил 5000 падений иглы на разграфлённую бумагу и получил для «пи» ответ 3,159. Вполне приличное согласие с более точным значением.
Жорж Бюффон вообще много занимался теорией вероятностей. Он и монету бросал много раз, исследуя поведение частоты событий. Так что дел у него хватало, и он, как видите, находил время на всё. Мешало же его научным устремлениям лишь то, что он очень любил спать. Особенно в молодости. Решив победить свою леность, он приказал слуге Жозефу поднимать его с постели до шести часов утра, не обращая внимания на угрозы. За это Бюффон даже повысил плату слуге. Такой, заинтересованный в результате будильник, как понимаете, выключить уже не легко… Впоследствии Бюффон часто говорил: «Я обязан своему Жозефу тремя, а то и четырьмя томами «Естественной науки»!» Представьте себе, если бы Бюффон ещё и использовал совет Дали! В общем, больше думайте, меньше спите!
Естественно, чем больше усилие, тем ценнее эффект. Л. Кэрролл оценивает его так: один час сосредоточенного размышления на какую-нибудь тему… стоит двух или трёх часов «просто» чтения. Постарайтесь мысленно упорядочивать всё прочитанное, осознанно помогая мозгу — Мышлению и памяти — разбивать его по рубрикам и раскладывать по полочкам: это позволяет внутреннему «библиотекарю» при необходимости с лёгкостью находить интересующий факт или теорему.
Вооружившись в начале пути такими полезными советами, продолжим наше движение вглубь «пространства проблем». Уточним, однако, что наша цель — и ранее, и в дальнейшем — не «натаскивание» читателей на методики решения различных задач — пусть и творческого характера. Т. е. мы не собираемся просто перечислять эвристические правила действий, обычно используемые для разрешения проблем специально перечисленных типов, и классифицировать их до бесконечности (вспомните слова лорда Келвина о родах рычагов!).
Конкретно ориентированные стратегии движения в «пространстве проблемы», предназначенные для указания в нём оврагов, узких мостов, опасных поворотов и т. д., иногда называют дескриптивными принципами. Они напоминают книжки для абитуриентов с названиями вроде «Характерные ошибки поступающих в вузы», где перечислены и описаны типовые ошибки в типовых задачах. Но откуда следует, что на экзамене попадётся именно что-то типовое? А если задача будет совершенно неизвестная? Чем учиться не ошибаться в типичных, стандартных случаях, запомнив набор приёмов и инструкций, не лучше ли научиться думать так хорошо, чтобы суметь самому решить любую задачу, да ещё и, может быть, новым оригинальным методом?
Поэтому куда более важными нам представляются прескриптивные принципы: они не только предупреждают об опасных поворотах и ненадёжных мостиках, но предписывают кратчайший — верный и безопасный — путь к цели. Более того, по дороге иногда попутно удаётся ещё и приобрести что-нибудь полезное. Может быть, даже такое, чего никто никогда не видел — так появляется новое знание.
Прескриптивные принципы, в отличие от дескриптивных (М. Левин), по сути, и есть алгоэвристические схемы или эвристики. Они показывают не то, как не надо действовать, а именно как надо действовать при отыскании наиболее эффективного, нового, возможно, ведущего к открытию, способа решения проблемы. Конечно, среди них не очень много принципов абсолютно универсальных, пригодных вообще для всякой задачи. Однако для задач из разных областей можно найти подходящие инструменты. Так сказать, способы передвижения. Ведь там, где можно проехать на машине, не стоит надевать лыжи. Надо лишь научиться самому выбирать — на чём и куда двигаться.
Есть ещё одна опасность в описании таких принципов. Как заметил М. Левин, иногда прескриптивные правила действий формулируются крайне абстрактно. Например, кому поможет при решении сложной задачи или жизненной проблемы совет типа «Нужно составить план действий»? Какой? Как? На основании чего? Или, скажем, указание «Теперь следует проанализировать, как совершить переход от известных фактов к обобщающему их утверждению». А действительно, как перейти? Да, иногда достаточно некоторого общего совета. Но иногда — и чаще — хорошо бы знать, как конкретно составлять план или выходить на более высокий уровень абстракции, обобщения.
Мышление начинается там, где появляется задача, где возникает необходимость поиска верного пути к решению. А это означает, что появляется и проблема выбора: либо таковы условия задачи, либо мозг сам предлагает несколько вариантов поиска. Вот так в «пространстве проблемы» возникает разветвлённая логическая сеть. В ней нужно идти от узла к узлу, одновременно фиксируя и сравнивая, запоминая и вспоминая, оценивая шансы на успех в продвижении по различным траекториям. Это не просто. Требуется достаточная «мощность» интеллекта, чтобы найти в такой сети кратчайший путь к верному ответу.
