К. Шмидт - Новая школа жизни. II том. Сила и власть личности
5. Умело разоблачать всяческие трюки и любой блеф! Если оппонент делает какое-то исключение правилом или пытается ошеломить нас каким-то недоказанным или намеренно преувеличенным утверждением, чтобы сбить нас с толку, мы с улыбкой указываем ему на то, что его утверждение явно непродуманно, так как доказывает нечто совсем иное, нежели то, что он хотел этим утверждением доказать. В большинстве случаев оппонент теряет апломб и отступает, потому что тех, кто склонен к большому блефу, проще всего разоблачить.
Если оппонент ставит нам подножку неизвестной нам цитатой, мы парируем это еще более мощной цитатой известного всем авторитета. Он не дождется от нас объяснения, почему мы не знаем упомянутого им автора, то есть не дадим ему возможности, высоко подняв брови, с насмешкой сказать: «Что, вы не читали недавно вышедшую из печати книгу автора N.?».
Имея дело со спорщиками, неразборчивыми в выборе средств, рекомендуется прикинуться глупее, чем ты есть на самом деле, чтобы ввести их в заблуждение шагами, которые они не в силах предусмотреть, заставить их сомневаться в нашей сообразительности. «Глупого противника, – говорит Ришелье, – нужно бояться больше, чем умного. Потому что он действует, не сообразуясь с общепринятыми принципами. Невозможно предугадать, как он поступит в следующее мгновение».
Эта маска непредсказуемости – замечательное оружие против хитрецов. Если оппонент с пафосом выдает лживое утверждение, мы спросим его с удивленным лицом, что он хочет этим сказать, чтобы он, возможно, раскрыл нам еще несколько своих уязвимых точек, пригодных для атак. Если он на это пойдет, мы вырвем из его разглагольствований полезное нам утверждение, повторим его и заявим, что тем самым он ведь лишь подтверждает то, что мы уже сказали. Затем мы продолжаем свою аргументацию, используя каждую неточность, каждую ошибку оппонента как трамплин.
После этого он либо признает свое поражение, либо начнет с еще большим рвением и ожесточением уговаривать нас. В последнем случае мы применим правило, которое сформулировал древнегреческий философ Горгий: «Можно разрушить серьезность противника смехом, а его смех – серьезностью».
6. Не дать противнику ускользнуть! Если он заявляет, что мы загнали его в угол, что он не компетентен в опасном для него вопросе, или говорит, что якобы не понимает нас, мы апеллируем к его тщеславию, к его гордости, его интеллигентности. Мы намекаем ему как-то иначе, что поставленный нами вопрос вполне входит в область его компетенции и требует именно его ответа, если он не хочет опростоволоситься.
Если он уходит от наших вопросов, используя такие высокомерные фразы как «вы этого не понимаете», «в этом вы не специалист», «для этого вы слишком молоды (стары)», мы никоим образом не реагируем на это, а просто повторяем свои вопросы, причем с каменным лицом даем оппоненту понять: вы надеетесь, что он, возможно, все же в состоянии дать компетентный ответ на ваш вопрос.
Если он – чтобы от него отстали – концентрирует свою аргументацию на второстепенных аспектах, поскольку чувствует, что в главном уже проиграл, дайте ему выговориться, чтобы потом с холодной деловитостью констатировать, что он очень хорошо говорил, но ничего не сказал по теме переговоров. И тогда вы – как можно лаконичнее – возвращайтесь к собственно теме переговоров, разыгрывая самые сильные свои козыри, разбивая мощную опору доказательного здания противника, тем самым разрушая все целое – все его доказательства.
7. Бить противника его же оружием! Одно из основных правил вербального искусства заключается в том, чтобы в выборе оружия учитывать оснащенность противника. Если он, чтобы заморочить нам голову, приводит свои аргументы в некой последовательности, которая не дает ясности о его позиции, мы со своей стороны, вопросами, которые покажутся ему беспорядочными, что называется, «выбьем его из седла».
Главное – не дать себя ошеломить, а отвечать на каждый «косой удар» мощным прямым ударом, в остальном оставляя противника в неизвестности о цели наших усилий.
А если он вдруг начинает прибегать к грубым софизмам, надо суметь укротить его «аргументацию», с тем, чтобы в конце концов рога, которые он пытался навесить нам, украсили его собственную голову. Мы раскроем несерьезность его логики настолько бескомпромиссно, как только сможем, как некогда древнегреческие софисты поступали со своими противниками:
«То, что не потеряно, то мы имеем,
Рогов противник не терял – значит, они на нем!».
Тридцать девятая неделя: правильное воздействие на других
Пока я пребываю с моим соседом в положительных и искренних отношениях, я, встречая его, не испытываю никакого дискомфорта. Мы встречаемся, будто два водных потока – наши натуры смешиваются и проникают друг в друга. Но как только мы отвратимся от искренности, как только я подумаю или сделаю что-то, что хорошо лишь для меня, но невыгодно моему соседу, сосед тут же почувствует несправедливость. Он отдалится от меня на такое расстояние, что и я от него; его взгляд перестанет искать мой; и будет между нами война, ненависть в нем и ужас во мне.
ЭмерсонСтрого говоря, вся жизнь и всякая совместная жизнь – непрерывная цепь взаимных воздействий и принятия этих воздействий: каждый то и дело воздействует на окружающих, в свою очередь подвергаясь их влиянию. Каждая мысль, каждое слово – сказанное или написанное, каждый жест и действие оказывают на других определенное действие. Каждая эмоция, каждое настроение, каждая страсть, просыпающаяся в ком-то, вызывает в других людях подобные или противоположные вибрации.
Там, где сталкиваются два человеческих существа, происходит уравнивание силовых полей их мышления. Зачастую более слабое поле мгновенно уподобляется другому, более сильному мысленному силовому полю, но бывает и так, что борьба длится несколько дней, лет или даже всю жизнь.
Душевное воздействие может быть позитивным или негативным, добрым и благодатным или же злым и вредным; оно может сделать объект воздействия больше, сильнее, богаче и счастливее, но также и пугливее, слабее и несчастнее. Как правило, последнее встречается чаще.
Сами по себе силы природы ни хороши, ни плохи, и лишь человек своими мыслями превращает их в благословение или опасность. Так что чем лучше владеешь какой-то силой, тем больше доброго можно сделать с ее помощью. До сих пор большинство людей воздействовало друг на друга более или менее неосознанно и чаще всего неправильно. Теперь мы будем учиться осуществлять душевную перенастройку других людей ко всеобщему благу и надлежащим образом.
Правильно влиять на других означает: сознательным излучением позитивных чувств, мыслей и волевых импульсов, правильными речами и действиями динамически воздействовать на чувства, мысли и поступки других. Правильно влиять на других означает, иными словами, сознательно производить на них сильное впечатление.
Успех чужого приказания зависит от внутренней позиции того, кому приказывают. Многие умеют приказывать, но не в состоянии добиться исполнения приказа. Резкостью приказного тона они заменяют то, чего им не хватает – истинное превосходство и искусство влиять на других. Это искусство состоит в том, чтобы какое бы то ни было распоряжение или задачу в надлежащей «одежке» превратить в совет или, внедрив его в виде мысли-желания в эмоциональную жизнь другого человека, заставить того проникнуться желанием сделать это. Причем надо, чтобы другой воспринял наш приказ как обращение к его мужеству, его предприимчивости, его честолюбию, его здоровому авантюризму и – в предвкушении радости – с пробужденным в нем энтузиазмом принялся за выполнение задачи.
Однако не станем ограничиваться тем, что будем пробуждать в другом яркие, как наяву, картины желаемого, но одновременно укажем ему надежные пути к осуществлению этого желания. Это удастся ровно в той мере, насколько мы сами воодушевлены поставленной задачей. Мы можем пробудить в других только то, что ранее зародилось и ожило в нас самих. Чужой приказ выполняется в той мере, в какой он становится приказом самому себе. А таковым он становится, если ему предшествовал «самоприказ», обращенный к своему внутреннему миру. Сформулируем это так:
Каждое внушение должно исходить из самовнушения и вновь становиться в душе других людей самовнушением.
Правильный приказ состоит в указании манящей и высокоценной цели. Необходимо «разогреть» исполнителя для выполнения задачи: начиная с определенного градуса душевной температуры, сам по себе заводится душевный мотор его воли. Этого «повышения температуры» мы добиваемся, создавая напряжение, возбуждая любопытство, «спортивный интерес», детское желание поиграть, разжигая дремлющее в каждом человеке стремление проявить себя особыми достижениями.
