Владимир Довгань - Прыжок в ледяную воду
Мои друзья и знакомые - позитивные люди. Я осознанно выбираю только позитивных друзей, только позитивные компании. Я берегу свое эмоциональное состояние, свое хорошее настроение и настроение своих близких и родных. Наверное, вам, уважаемый читатель, приходится сталкиваться с проявлением невежества, хамства, злости. Но переделать быстро весь мир мы не сможем, хотя будем к этому стремиться. Единственное, что нам остается: если уж произошла неприятность, то хотя бы не наносить себе удар дважды, - один раз неприятностью, а второй раз своим плохим настроением. Будем весело реагировать на все неприятности. Произошла неприятность - смейтесь на уровне автоматизма, начинайте про себя весело смеяться. Сначала посмеемся, потом разберемся, что с этой неприятностью делать. Помните: в нашем подсознании в одно и то же время может находиться только одно чувство: или злость или смех. Только вы, уважаемый читатель, определяете, какому чувству в этот момент отдать свое предпочтение. Я предлагаю всегда сначала все внутреннее пространство своей души отдавать смеху. Потерял кошелек - смейся! Украли деньги - смейся еще громче! Почувствовал недомогание - смейся! Посмотрел в зеркало, увидел хмурую физиономию, - смейся! Проснулся утром - смейся! Засыпаешь - смейся! Чихнул - смейся!
О пользе смеха и улыбки давным-давно говорил Аристотель: «Смех - самое лучшее лекарство от всех болезней». А еще он учил: «Нельзя быть рабом своих чувств, надо быть хозяином своего настроения».
Уважаемый читатель, смейтесь искренне! Смейтесь от всей души!
Смейтесь даже через «не хочу». Когда вы смеетесь, вы запускаете в организме фабрику по производству гормонов счастья - эндорфинов. А они в свою очередь исцеляют, омолаживают, оздоравливают вас, открывают ваши сверхспособности и являются ключом к счастью!
Проживайте каждый день как чудесный, фантастический, самый веселый (безалкогольный) праздник!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ПУТЬ ОТ БОЛЕЗНИ К ЗДОРОВЬЮ
Если человек хочет жить - медицина бессильна.
Шутка (в каждой шутке есть доля шутки)
Среднестатистический человек за свою жизнь на болезни тратит около 6 лет. Ваш покорный слуга из-за болезни чуть не расстался с жизнью. К большому моему горю, познать болезнь мне было суждено через нечеловеческие страдания.
Когда дельфин плавает в море, он не ценит свою родную среду. Но как только волны выбрасывают его на берег, получая ожоги под палящим солнцем, он начинает понимать, чего он лишился. Пока я не прошел через ад, я не понимал, какое счастье быть здоровым. В детстве я не отличался хорошим здоровьем. Насморк, температура, кашель были моими постоянными спутниками. Но настоящая беда пришла, когда мне исполнилось 17 лет. Вот тогда я узнал, что такое страдание.
История моего заболевания достаточно типична. А вот мое исцеление произошло самым чудесным образом. В борьбе за жизнь мне повезло: я сделал удивительное открытие, которое помогло мне навсегда выкинуть болезни из своей жизни, а самое важное - понять и убрать причины заболеваний. Но все по порядку.
После школы я стал профессионально заниматься спортом - греблей на байдарках. Очень тяжелый вид спорта. Перегрузки нечеловеческие. Неспроста из всех спортсменов у гребцов самый большой объем легких - 7,5 литра. Это в 2 раза больше, чем у нормального человека. Спорт был хорошей школой жизни. Спорт для меня был еще интересен тем, что мы много путешествовали. С 14 лет я постоянно куда-нибудь ездил, летал - то на сборы, то на соревнования.
Тренировал меня Владимир Константинович Долгов, замечательный человек, новатор, мощный организатор, тренер от Бога. Постоянным нашим местом жительства был город Краснодар, спортивная база «Труд» на Кубани. Мы жили в маленьких фанерных домиках прямо на берегу. Туалет на улице. Душа не было, мылись в речке.
В то время мне было 17 лет. Я жил веселой, интересной жизнью до самого проклятого дня в моей жизни. Как-то ранним утром сын тренера передал мне телеграмму, как-то странно посмотрел на меня и быстро ушел. В телеграмме было всего лишь несколько слов: «Володя, срочно прилетай. Погиб твой брат Валентин».
Прошло уже 25 лет с того черного дня. Я пишу эти строки, и даже через толщу времени при описании этих трагических событий к горлу подходит комок, сердце безжалостной, ледяной рукой сжимает боль, а душу наполняет черная-пречерная тоска.
Прочтя телеграмму, я уже ничего не соображал. Было ощущение, как будто какой-то злодей сначала кинжалом ударил мне в сердце, да не просто ударил, а несколько раз повернул кинжал, делая мои страдания невыносимыми. Боль ужасная.
Олег Филиппов, мой близкий друг, помог мне одеться и собрать вещи в дорогу, привез в аэропорт, купил билет, посадил в самолет. Я, ничего не соображая, как зомби, приземлился в аэропорту родного города, на автопилоте добрался до дома. Приехав домой, я по-настоящему познал, что такое смерть. Телеграмма о смерти брата - это был только первый удар. А всю боль я почувствовал уже дома. Поднимаясь по лестнице, я услышал нечеловеческий, звериный крик матери. Этот плач до сих пор стоит у меня в ушах. Нет ничего более страшного, чем рыдания мамы. Зайдя в дом, я увидел постаревшего, осунувшегося, поседевшего отца, глаза его были потухшие, полные слез. Мир перевернулся, земля ушла из-под моих ног, все сразу превратилось в разрывающую душу боль, воздух, которым я дышал, превратился в боль, свет, наполняющий комнату, превратился в боль, окружающее меня пространство превратилось в боль, время превратилось в боль, жизнь превратилась в боль, мир превратился в боль.
Ближе Валентина у меня на земле никого не было. Мы росли с ним, как две половины. Он был лучшей половиной. Валентин был очень собранным, правильным, надежным человеком. Я же, наоборот, был повесой, разгильдяем, к жизни относился очень легко. Почему-то я с детства решил, что о родителях будет заботиться Валентин, а я буду, как мотылек, порхать с цветочка на цветочек, наслаждаться жизнью, никакой ответственности, никаких забот. Я очень любил мечтать, много смеялся. Я рос очень легким, светлым человеком. Наверное, ни один старший брат не заботился о младшем с такой любовью, как мой.
И вот Б-А-Х. и все изменилось. Страдающие родители, вокруг нет ни одной опоры, только слезы и боль. Мне не хотелось жить. Только забота о родителях удерживала меня на земле. Наверное, у обычных людей, когда погибает близкий человек, не возникает желания покончить жизнь самоубийством, но моя история совершенно особая. Валентин был действительно моей половиной. Попробуйте, отрежьте у человека половину сердца, половину души, половину жизни, и он не сможет жить.
Похороны прошли как в кошмарном сне. Я плакал, не переставая. В первую ночь, когда тело Валентина еще находилось в доме, мне приснился сон. Я сижу в кресле, заходит улыбающийся брат и говорит мне своим добрым голосом: «Володя, не плачь, у меня все хорошо. Мне очень хорошо». Я проснулся, рассказал о сне родителям, и выяснилось, что каждый из нас увидел такой же сон, но легче от этого почему-то не стало.
Зима, холодно. Я не чувствовал ни холода, ни течения времени, ни запахов, никаких чувств, кроме адской боли. От боли я постоянно стонал, я не чувствовал тела, я не слышал звуков. Я не запомнил ничего, кроме одного мерзкого эпизода во время поминок. Наши родственники, алкоголики, напились как свиньи и, когда они уже не понимали, где они находятся и что происходит, - давай петь песни. Говорят, на Руси так часто бывает. Я все это помню как сквозь сон, помню, как отец чуть не вышвырнул их из-за стола. Я видел, что людям абсолютно наплевать на нашу боль, главное - напиться. У алкоголиков на все есть отговорки. Когда отец начал высказывать им, что они поступают очень плохо, мой дядя, глядя бесстыжими пьяными глазами на отца, с обидой сказал: «Покойник любил петь песни, почему ты нам запрещаешь?» Даже не хочется вспоминать всю боль и страдания, которые мне пришлось пережить.
Отец у меня человек крепкого духа и воли, мать же очень слабая, ранимая женщина. После того как мы похоронили Валентина, «скорая помощь» в наш дом приезжала практически каждый день. Каждый день мы боролись за жизнь матери. Нашему горю не было предела.
Несколько лет я с испугом возвращался домой, и когда у подъезда видел «скорую», мне становилось плохо, потому что я точно знал, что это к нам, опять с мамой беда. Даже когда прошло много, много лет, специальная окраска «скорой помощи» у меня вызывает жуткие ассоциации. Что может быть ужасней многолетних страданий матери: ты ничего не можешь сделать, а твой самый дорогой человек на свете страдает. Только увидишь «скорую», в душе появляется страх: то ли увезут в реанимацию, то ли нет; то ли выживет, то ли нет.
По преданию, когда Будда увидел умирающего человека, он познал смерть. Я же познал смерть в самом адском ее проявлении. Сначала костлявая старуха с косой отрубила лучшую половину моей души, да так отрубила, что душа моя не могла зажить многие годы. Я постоянно чувствовал тупую непроходящую боль. Все-таки я был моложе своих родителей, а у молодых раны заживают быстрее, чем у взрослых. Но когда я видел долгие годы слезы, страдания матери - эту боль невозможно описать. Вот, что такое для меня было еще одно осознание смерти.
