Алексей Алнашев - Древо жизни. Том 1
– Ребенок с трех-пяти-семи лет уже присматривает себе ремесла, изучает себя, мир, в который он пришел, через них разжигает в себе охоту на познание ремесла, чтобы сделать свой вклад в семью и мир. Так?
– Так, – выражаю свое согласие с мыслью тети Наили.
– Дитя повторяет за Батюшкой и Матушкой, да для себя определяется: чем ему любо заниматься в жизни. Та к он выбирает себе ремесла. Оттого Матушка с Батюшкой и берут детей с собой, куда бы они не пошли, и чтобы они не делали. С семи лет дитя делает дело наравне со взрослыми: в поле, на конюшне, в кузнице, на лугах, в строительстве… И потом по необходимости дитя берут его в подмастерья по познанию того или иного ремесла. А ремесла имеют значимое место не только в жизни взрослого, но и в жизни ребенка. Парень сызмала готовит себя к созданию своего дома, хозяйства, обеспечению семьи, защите своего дома и мира, в котором живет. Девка готовится к созданию уюта, тепла, нежности, красоты и удобства семейного очага. А это раскрывается – только в ремеслах!
– Это как? Красота – в ремеслах? Защита – в ремеслах? Понятно – чтобы построить дом, необходимо освоить ремесло плотника, столяра, жестянщика, маляра, печника, подсобника, стекольщика. А как изучить ремесло по защите дома и мира? Непонятно…
Тут тетя Наиля ласково улыбается и поясняет:
– Это здорово, что есть вопросы, что хочется познать ремесла. Вот благодаря этому состоянию, которое сейчас у тебя, дети с трех лет каждым делом и ремеслом интересуются да расспрашивают.
Как я познавал себя через ремесла– Вспомни: когда баба Соня тебя подобрала на улице в пять лет и привела к нам, и мы тебя отогревали. В это самое время баба Гуля вязала перчатки из шерсти. Ты, как только отогрелся, прям аж прилип к ней: расскажи да расскажи, как вязать. А она тебе ничего объяснять не стала, только посадила рядом, дала спицы да клубок шерстяных ниток, и ты сам в течение суток связал себе первую перчатку. Что тобой двигало в этот момент?
– Х-м-м… – я прислушиваюсь к себе и отвечаю: Да, действительно, тогда меня подталкивал жадный интерес ко всему окружающему. Только я был шибко неусидчивый – мне все надо было быстро. Бабу Гулю все время тормошил: как да как? А она меня мягко осаживала и приговаривала: «Сынок, мир познать – не поле перейти. Необходимо терпение, чтобы дождаться результата. Да острый внимательный взгляд, чтобы увидеть тонкость и хитрость ремесла. Да силы, чтобы выполнить его. Та к что сиди, смотри и повторяй». Да, точно. И в тот вечер я через час стал самостоятельно вязать, хоть слабо, с пропущенными петлями, но стал! Смотрел на руки бабули, а потом вспоминал, как она провязывала тот участок, который необходимо было связать мне. Но меня сбивало то, что мне хотелось, чтобы все произошло разом, чтобы перчатка росла также быстро как у бабы Гули, а у меня она росла в час по чайной ложке. И баба Гуля мне подсказала: «Увидь: как ты их носишь и как тебе в них тепло, да терпение и появится». А как только я увидел, что я сам связал себе перчатки и лютый мороз мне – нипочем в этих перчатках, то у меня стало получаться. А когда стало у меня получаться, то я увидел в себе весь процесс вязания перчатки полностью. Кстати, мама, бабушка Кока и сестры до сегодняшнего дня не могут вязать перчатки, а я могу.
– Вот видишь! Именно так ребенок и познает ремесла. И, получив для себя одно из них, он переходит к исследованию другого. А вот с семи лет ребенок уже начинает изучать их основательно. Давай посмотрим, как ты познавал основы косьбы травы.
– Давай.
– Вспомни, как ты в пять лет делал себе заклад на то, что тебе предстоит по твоему умению заготавливать сено на зиму?
– Я прибегаю в конце июня к бабе Гуле, а ее дома нет. Баба Матрена на татарском языке объясняет мне, куда она ушла, но я почему-то не совсем все понимаю и бегу наугад, куда ноги вынесут. Прибегаю в пролесок – а там баба Гуля косит траву. Меня это захватывает, и я требую у нее отдать мне косу. Я говорю ей, что сам буду косить, а ты, мол, пока посиди и отдохни.
Баба Гуля, ничего не говоря, вытирает косу травой, растрясает скошенную траву и идет молча с литовкой домой. Я обижаюсь на нее, что она мне не дала покосить. Хочу убежать, но что-то меня удерживает и тянет идти за ней.
Придя домой, она наказывает бабе Матрене накрывать на стол, а сама идет в лабаз. И оттуда выносит литовку поменьше и вручает ее мне: «Держи! Вот этой литовкой станешь косить после обеда, а эта литовка – моя. Договорились?» «Да», – отвечаю я скромно, оторопев.
Мы обедаем и вновь отправляемся с бабой Гулей на луг. Пока мы идем, я всю дорогу представляю себе, как я стану косить своей литовкой: накошу целое поле травы, чтобы бабе Гуле не пришлось ничего делать, а то старенькая ведь уже – еще устанет, заболит че-нибудь. Когда мы пришли, она дает мне брусок и говорит: «Прежде чем косить, необходимо поточить косу, чтобы травке не было больно». И показывает – как.
Следом объясняет: «С литовкой необходимо подружиться, чтобы она тебя не ранила. Договориться с травкой о том, что ты сейчас собираешься делать и для чего, а ей пожелать расти дальше после косьбы. Потом важно навещать ее да поглядывать, как она растет. Разговаривать с ней, да рассказывать ей для чего ты ее бережешь».
Я, поговорив с литовкой, да погладив ее, подружился с ней, и она стала нежной. Также поговорил с травкой, да этим подружился с ней, что она стала пушистой да мягкой, и мне вдруг становится очень жалко травку из-за того, что я ее сейчас скошу. Тут баба Гуля подходит ко мне и говорит: «Травка после косьбы не умрет, она станет расти дальше, для того чтобы таким, как ты, помочь строить свою жизнь. Когда травку скосишь, она сохраняет в себе силы, направляя их в свой рост. И этим мы помогаем ей продолжать оставаться молодой, сочной, густой и вкусной для скотины. Ведь ее предназначение такое, чтобы ею могла питаться скотина. Чтобы скотина могла взять от травы то, что необходимо человеку для построения и творения своей жизни. А тем, что скотина ест травку, тем самым подкашивая ее, она помогает травке оставаться как можно дольше молодой и сильной. Это необходимо траве, чтобы она не состаривалась, а сохраняла да набирала в себе силы жизни, чтобы ей помочь сохранить да набрать жизненные силы да сделать переход с лета на зимний период. Да весной, как только сойдет снег, вновь возродиться с новым Светом. А скотина нас кормит. Вот коровка съест сено – даст нам молочка, одарит нас силой травки да своей. А ты молочко любишь?»
Я с большим сожалением, что травку все же необходимо скосить, отвечаю: «Да, люблю». «Дак что станем делать?» – уточняет баба Гуля. А я жалостливым голосом отвечаю: «Косить…»
Я осторожно точу косу и подхожу к бабе Гуле. Смотрю, как она косит, и начинаю повторять за ней.
Но меня в этой косьбе хватает всего на полчаса! Руки устают, коса как назло втыкается в землю, трава ровно не скашивается. А баба Гуля косит и косит себе без остановки. Я даже не поспеваю ухватить, как это у нее так ловко получается. Тут что-то внутри меня обрывается. Я бросаю литовку и бегу домой! Баба Гуля даже ухом не ведет – продолжает косить дальше. Я добегаю до ее дома, сажусь на скамейку у ворот и жду, когда придет баба Гуля. Сижу, жду ее довольно-таки долго. А она все не приходит. Я успокаиваюсь и решаю идти к ней сам. Прихожу, а она уже докашивает поляну. Увидев меня, она просит помочь ей растрясти траву. Я вначале мешкаюсь, а баба Гуля задает мне вопрос в лоб на мое состояние: «Ты хочешь, чтобы травка дала тебе возможность напиться молоком?» Я отвечаю: «Да». «Тогда, – говорит, – бери свою литовку, объясни ей, что с тобой произошло, что ты швырнул ее и фыркнув, убежал. Да не оправдывайся перед ней и не обвиняй себя, а говори, как есть. Потом растряси травку черенком косы да тонким слоем уложи ее на стерню, чтобы земля после косьбы не высохла и молодая травка могла на ней быстро вновь вырасти. Да чтобы скошенная травка не погибла, а высохла, чтоб ветерок ее обдул да силу свою в нее вложил, чтобы коровка не болела да молочко целебное давала».
Я рассказываю литовке, что со мной произошло, и мне становится легче, словно что-то меня отпускает, и литовка становится легкой. Я начинаю растрясать траву, как объясняла баба Гуля, и литовка, словно сама в моих руках пляшет, когда я растрясаю траву. Да у меня самого настроение поднимается. Песни петь охота!..
Тут тетя Наиля останавливает мое воспоминание на самом интересном месте и говорит:
– Так. А как ты видишь, сынок, что сделала тогда баба Гуля?
– Она просто косила траву. Да мне дала покосить – и все.
– Ты так мыслишь?
– Да, – говорю я, не задумываясь.
– Тогда давай посмотрим, что с тобой произошло потом.
– Давай.
– После этого эпизода с бабой Гулей, когда ты снова взял литовку и стал косить траву?
– После этого случая я взял литовку в руки только года через два, а до этого просто помогал растрясать траву да собирать сухую.
