Йонге Мингьюр - Радостная мудрость, принятие перемен и обретение свободы
Одна ученица выразила это следующим образом: «Когда мне пришлось пройти через развод, я очень старалась осознавать ту боль, которую испытывала. Я стёрла её в порошок, благодаря тому, что наблюдала мысли, возникавшие в моём уме, и ощущения, захватывавшие моё тело. Я много думала о боли, которую, возможно, испытывает тот, кто вскоре станет моим бывшим мужем, и о боли, возможно, испытываемой другими людьми в нашей ситуации, и поняла, что не одинока. А мысль о том, что они мучаются, наверное, не извлекая никакой пользы от наблюдения своей печали, тревоги и чего угодно, побуждала меня желать им облегчения.
Работая таким образом с болью, я постепенно начала понимать, причём не просто умом, а интуитивным образом: “да, вот так оно и есть”, что моя боль — это не я сама. Кем бы или чем бы я ни была — это наблюдатель моих мыслей, чувств и физических ощущений, которые часто сопровождают его. Конечно, временами я испытывала горечь одиночества, ощущала тяжесть в области сердца или в животе, спрашивала себя, не сделала ли ужасную ошибку, и желала бы повернуть время вспять. Но, наблюдая за тем, что происходило в моём уме и теле, я поняла, что есть нечто (или некто) большее, чем эти переживания. Что это нечто — “наблюдатель”, присутствие ума, которое не нарушают мои мысли, чувства и ощущения, но оно просто наблюдает их, не оценивая как хорошие или плохие.
Тогда я начала искать “наблюдателя” и не могла его найти! Дело не в том, будто ничего не было, — оставалось это чувство осознанности, — но я не могла подобрать ему имени. Даже “осознанность” не слишком подходила. Это слово не передавало всего смысла. В течение пары секунд, быть может, больше, оно одновременно казалось и «наблюдателем», и наблюдением и наблюдаемым.
О, я знаю, что не могу выразить этого как следует, но присутствовало лишь чувство чего-то большого. Это так трудно объяснить…».
На самом деле, она объяснила очень хорошо, или так хорошо, как могла, поскольку переживание пустоты действительно невозможно чётко облечь в слова. В традиционном буддийском примере, поясняющем это переживание, оно сравнивается с состоянием немого, которому дали конфету: он ощущает сладость конфеты, но не может её описать. На современном языке мы могли бы, как уже упоминалось, описать переживание как «невинный взгляд», в котором мы сталкиваемся с такой обширной панорамой, что присутствует лишь осознанность видения: на мгновение нет никакой разницы между «видящим», «видимым» и актом видения.
Иногда мы случайно переживаем этот невинный взгляд, проснувшись утром. В течение секунды или двух имеется дезориентация, когда мы не можем прикрепить никакого понятия к тому, кто видит, что он видит, и к акту видения. В эти моменты есть просто осознанность, свободная от понятий открытость, превосходящая «здесь», «сейчас», «это» или «то».
Потом стремительно всплывают привычки относительного взгляда «искушённого», и мы начинаем думать: «Вот он я. Вот рядом со мной на кровати мой муж (или жена, или подруга, или собака, или кошка). Вот стены спальни. Потолок, окна и занавески. Вот лампа на тумбочке у кровати. Вон там комод с зеркалом…»
В то же время у нас возникают мысли и чувства относительно самих себя, о комнате, о предстоящем дне или прожитых днях, о людях, с которыми мы, наверное, встретимся или хотим встретиться, о людях, которых мы потеряли и т. д. Совершенно бессознательно мы участвуем в процессе проведения различий. Иногда постепенно, иногда быстро мы начинаем хвататься за них как за определяющие и дающие нам чувство прочности вехи, помогающие нам ориентироваться в своём внутреннем и внешнем мире.
Стойкая привычка считать эти различия абсолютными, а не относительными, вероятно, является самым основным содержанием санскритского термина сансара, который на тибетский язык переводится как кхорва. Оба термина можно понимать как кружение на колесе, которое постоянно вращается в одном и том же направлении. У нас есть ощущение движения и ощущение перемен, но на самом деле мы просто в разных формах вновь и вновь прокручиваем те же самые старые умственные и эмоциональные шаблоны.
Освобождение от такого умственного и эмоционального буксования обычно называют санскритским словом нирвана или тибетским ньянгдэ. Оба термина обозначают постижение, благодаря прямому переживанию, собственной, по своей сути свободной, природы — совершенного покоя ума, свободного от рассудочных понятий, привязанности, неприязни и т. п. Типичное заблуждение относительно учения Будды заключается в том, что люди думают будто для достижения нирваны нам нужно отказаться от сансары — освободиться от неё, избавиться, уйти. Сансара — враг! Сансара — босс!
Сансара не враг и не хозяин. К тому же она и не какое-то «место», как часто ошибочно толкуют этот термин. Более точно было бы понимать сансару как точку зрения, которую мы навязали себе в попытке определить самих себя, других и окружающий мир, пребывая в условиях непостоянства и взаимозависимости.
Как бы ни была неудобна сансара, она, по крайней мере, знакома. Випашьяна, или практика прозрения, поначалу может показаться трудной или даже неудобной, потому что она подрывает нашу привязанность к тому, что нам знакомо. Если использовать очень простой пример, представьте своё переживание в виде листка бумаги, который долго оставался свёрнутым. Вы можете попытаться распрямить его, но он обязательно будет скатываться обратно. Чтобы увидеть весь лист бумаги, вам нужно закрепить его с обоих концов. Тогда вы сможете увидеть всё, что на нём написано, а не только несколько слов. Есть много того, что мы можем увидеть, кроме тех нескольких слов, которые мы привыкли читать.
Теперь представьте, что бумага продолжает разворачиваться и этому нет конца! Слова — это не бумага и не акт чтения слов на бумаге. Всё это появляется одновременно: слова, бумага и чтение слов на бумаге.
Конечно, это всего лишь пример, но, возможно, он может помочь объяснить, что внешние проявления сансары и даже наша привязанность к ним возможны только потому, что основа нашего переживания — нирвана, то есть способность переживать что угодно, связанная с нашей способностью воспринимать всё, что бы ни проявлялось. Сансара — это выражение нирваны, как относительная реальность есть выражение абсолютной реальности. Нам нужно только практиковать, познавая, что даже наша привязанность к конкретным вехам относительной реальности возможна благодаря единству пустоты и ясности.
Как и в практике шаматхи, нам нужно предпринять определённые шаги, чтобы достичь прозрения, прямого переживания ясности и пустоты. Я не хочу сказать, что процесс развития такого прямого переживания прост или лёгок. Нет, его проходят очень медленно, по горсточке, по глоточку. Нет быстрых или лёгких средств преодоления умственных и эмоциональных привычек, которые копились всю жизнь. Но этот путь сам по себе приносит свои награды.
Теперь рассмотрим этот процесс.
Пустота «я»
Кто я?
Этот вопрос преследует нас, чаще всего на тонком уровне, почти в любой момент нашей повседневной жизни. Как бы мы ни пытались, на самом деле мы не можем найти это «я», не так ли? Наши мнения меняются, а наши отношения с другими отражают различные аспекты «я». Наше тело претерпевает постоянные перемены. А потому мы начинаем искать то неотъемлемо присущее «я», которое не определяли бы внешние обстоятельства. Мы действуем так, как будто у нас есть «я», чтобы его защищать, избегая боли и стремясь к удобству и стабильности. Когда боль или дискомфорт возникают, мы стремимся отдалить себя от этих переживаний, а когда случается нечто приятное, мы стремимся приблизить себя к этому. Подразумевается, что боль и удовольствие, удобство и неудобство и тому подобное являются чем-то чужеродным по отношению к этому «я».
Что странно, как бы глубоко мы ни наблюдали свои реакции, мы не получаем ясной картины того, что такое на самом деле это «я». Где оно? Есть ли у него определённая форма, цвет или любое иное физическое измерение? Что вы можете сказать о том «я», которое постоянно или независимо от переживания?
Выход за пределы этого переживания «я» не подразумевает умственного анализа, существует ли «я» на самом деле. Такой логический анализ мог бы представлять интерес в философском смысле, но он вовсе не помогает в обретении прямого и непосредственного переживания. Практика прозрения лхактонг подразумевает наблюдение самого себя, с целью определения нашего собственного вклада в это «я», существующее независимо от обстоятельств как надёжная опора и центр всякого переживания.
Чтобы начать это исследование, разумеется, важно принять позу, при которой тело расслабленно и подтянуто. Затем успокойте ум, используя практику безобъектного внимания, описанную выше. Теперь ищите «я» — того, кто наблюдает течение мыслей, эмоций, ощущений и т. п.
