Шачинандана Свами - Путь великих прощаний
Я бегу и бегу, пока не оказываюсь на какой-то горе. Сердце готово выпрыгнуть из груди, и одежду можно отжимать от пота. Ко мне подходит незнакомый садху и говорит: «Есть только один способ выдержать экзамен: нужно на него прийти». Я хочу спросить у него, что это значит, но он постепенно исчезает со словами: «У тебя может быть вера или страх — но никогда вместе». Уже почти растворившись в воздухе, он говорит: «У тебя есть две жизни. Одна, чтобы научиться, а вторая — чтобы использовать эти знания».
Что со мной? Я что, серьезно болен или просто болезнь вышла наружу, предвещая скорое выздоровление? Я встаю и еще раз пытаюсь выключить гудящий кондиционер. На этот раз это мне удается — охранник заснул. Я включаю свет и осматриваю постель. Она вся скомкана, простыня, как и моя рубашка, насквозь мокрая от пота.
От пережитого во сне я напряжен, как высоковольтная линия. О сне не может быть и речи. Ладно, тогда немножко уберемся. Я аккуратно складываю простыню и кладу ее в шкаф. Затем принимаю душ. Мне становится смешно: интересно, что сказал бы Зигмунд Фрейд по поводу моего сна? Наверное, я предстал бы перед ним не в самом лучшем свете. Затем я вспоминаю, что в «Шримад-Бхагаватам» дается духовное толкование снов. После упорных поисков нахожу это место:
Иногда у нас бывают переживания, никак не связанные с тем, что мы слышали или видели в течение жизни. Иногда подобные ощущения приходят к нам во сне.
Комментарий: Иногда во сне мы летаем, хотя в жизни никогда не летали. Это значит, что в одной из прошлых жизней мы были полубогом или космонавтом. Впечатление сохраняется в запасниках ума и в определенный момент выходит на поверхность сознания. Это можно сравнить с химическим процессом в воде, когда на поверхности появляются пузырьки. Иногда нам снится место, где в этой жизни мы никогда не были. Это означает, что там что-то случилось с нами в одной из прошлых жизней. Впечатление сохраняется в уме и иногда проявляется в виде сновидений или мыслей. Вывод таков: ум представляет собой хранилище бесконечных мыслей и впечатлений, которые мы собирали в течение прошлых жизней. Таким образом, существует бесконечная цепочка от одной жизни к другой: от прошлой к настоящей и от настоящей к будущей. Этим объясняется существование так называемых прирожденных поэтов, прирожденных ученых или прирожденных преданных. Если мы в течение всей этой жизни будем беспрестанно думать о Кришне, в момент смерти мы, несомненно, отправимся в царство Бога. И даже если наши попытки обрести сознание Кришны не принесут успеха в этой жизни, в следующей жизни мы продолжим этот путь. Если мы будем строго следовать правилам медитации на Кришну, то в следующей жизни мы, вне всяких сомнений, будем жить вместе с Кришной.
Пока я размышляю об этом, пытаясь истолковать свой сон, мною овладевает приятная усталость, и вскоре я принимаю приглашение брата-сна.
14. От чего я должен отказаться?
В паломничестве ты не один.
Тот, кто послал тебя, всегда с тобой, Он не оставил тебя в одиночестве. (Элинор Макдональд)
Проснулся я на удивление свежим и здоровым. Солнце уже почти в зените. Долгий утренний сон вылечил меня. Я хорошенько пропотел и теперь хочу пить. Физическая слабость еще не прошла, но, тем не менее, я ощущаю большую внутреннюю силу, и с каждой минутой эта сила возрастает. Непонятно почему, но я чувствую, что цель моего путешествия уже очень близка.
Сейчас, днем, мне удается окинуть взглядом весь отель. То, что вчерашней ночью казалось преисподней, выглядит теперь как современный гостиничный комплекс. Я понял: Кришна использовал этот отель, чтобы преподать мне урок. И этот урок запечатлелся глубоко в моем сердце. Вчера я спрашивал себя, когда же наступит кульминация этого путешествия и как она будет выглядеть. Теперь, похоже, я вплотную приблизился к ответу на этот вопрос. Разве девиз этого паломничества — «Путь великих прощаний» — указывает на что-то легкое и безмятежное? Никак нет! Совсем даже наоборот.
Все еще удивляясь своему выздоровлению, я выхожу из отеля и отправляюсь на прогулку в джунгли. Мне нужно побыть одному и в тишине подумать о прошлой ночи и вообще об этой поездке. Проходя через лес, я замечаю за деревьями вершину какого-то храма. Я иду в ту сторону и поднимаюсь по лестнице. Храм огромный, в девять этажей. На одном этаже поклоняются Шиве, на другом — Раме, а на следующем — Кришне. Потом снова Шиве и так далее. В храме ни души. Я сажусь на самом верху и наслаждаюсь живописным видом Ганги. Дует прохладный ветерок. Он приносит сюда звуки природы, которая окружает храм. Меня все не оставляет мысль о теме этого путешествия: «Путь великих прощаний». С чем я должен проститься? Я уже оставил богатый родительский дом, отказался от блестящей карьеры и должности, я даже дал обет безбрачия на всю жизнь.
Подо мной раскинулся Ришикеш. Люди на узких улицах, здания — все отсюда кажется игрушечным.
Но с чем я должен проститься?
Вдруг грозовые облака обволакивают горы. Налетает порывистый ветер, как будто между моими тревогами и волнением природы существует некая связь. Начинается ураган. Облака собираются на вершине этого воздушного храма, как на совет. Поблизости подает свой голос гром. Я встаю и иду вниз. Неужели я уйду от ответа на свой вопрос? Вновь забираюсь наверх.
От чего же должен я отказаться?
В моих одиноких прогулках со мной всегда песенник. Я, не глядя, открываю его. Пусть Кришна подскажет мне нужное место. Беру караталы и начинаю петь.
хари хари! випхале джанама ганаину
манушйа-джанама паийа, радха-кршна на бхаджийа
джанийа шунийа биша кхаину
голокеро према-дхана...
О Господь Хари, жизнь моя прошла впустую.
Всю свою жизнь я сознательно пил яд, потому что, родившись человеком, не поклонялся Радхе и Кришне.
Сокровище божественной любви низошло на Землю с Голоки Вриндаваны в виде совместного пения имен Господа Хари. Почему же оно не привлекает меня? Днем и ночью яд мирской суеты жжет мое сердце, но я так и не воспользовался возможностью избавиться от этих страданий.
Господь Кришна, сын царя Враджа, стал сыном Шачи (Господом Чайтаньей), а Баларама — Нитаем. Святое имя спасло всех падших и несчастных, и пример тому — Джагай и Мадхай.
О Господь Кришна, о сын Нанды, всегда пребывающий в обществе дочери Вришабхану, будь милостив ко мне. Нароттама дас говорит: «О мой Господь, не прогоняй меня от Своих лотосных стоп, ибо нет у меня никого дороже Тебя».
И все же — от чего я должен отказаться? Буря между тем стихла так же быстро, как и началась. Облака рассеялись.
Я перевожу свой взгляд на огромную статую Шивы, который в царственной позе оглядывает раскинувшуюся перед ним долину, и потихоньку ответ на мой вопрос материализуется в моем уме, подобно разгорающемуся пламени масляного светильника. Ответ вырастает из глубин моего ума в форме уже известной истории:
«...Сколько еще длиться сну материальной жизни? Когда мы обретем освобождение?» — спросил мудрый царь Джанака у своего необычного гостя, мудреца Аштавакры, одетого нищим странником. Тот посмотрел на царя своими темными глазами — глазами, под взглядом которых потускнела слава царя, затем встал, неспешно подошел к усыпанной драгоценными каменьями колонне и неожиданно обнял ее, крепко стиснув руки. Мученическим голосом он закричал: «Отпусти меня! Отпусти меня, в конце-то концов!
Как долго еще ты будешь держать меня... Дай мне наконец свободу!»
Не веря своим глазам, наблюдали царь и его придворные весь этот спектакль. Стража стала уже переглядываться — не вмешаться ли?
Тем временем святой взглянул на царя, разжал руки и неторопливо покинул царские покои.
Махараджа Джанака все понял и последовал за ним в лес, чтобы получить от него знание — знание об искусстве самоотречения, знание о пути великих прощаний.
Светильник внутри меня продолжает разгораться. Я начинаю понимать что-то очень и очень глубокое. Но слова никак не могут обозначить эту глубину, со всеми ее тонкими чертами и тенями, образовавшимися из сотен впечатлений, накопленных за множество жизней.
Я не ограничен впечатлениями и страхами, собранными внутри моих мыслей. Подлинная реальность не вмещается в душную клетку ума. Я готов потерять себя, чтобы найти себя. Для этого я с верой должен войти в поток божественной любви, в эту невидимую ткань, из которой сотворена вселенная. И поток этот несет сейчас свои воды повсюду вокруг меня.
Я могу любить и доверять. Тихая волна успокоения накатывает на меня.
Сидя здесь и записывая свои мысли, я то и дело ругаю и карандаш, и свой ум. Ни тот ни другой не способны выразить все, что я чувствую в этот момент. О друг ум, почему ты погряз в избитых выражениях, клише, и не можешь поэтому подсказать мне нужные слова? Я кажусь самому себе двухлетним младенцем, который пытается описать величие Гималаев.
