Владимир Довгань - Прыжок в ледяную воду
Я был высоким, симпатичным парнем, в 14-15 лет у меня было естественное желание любого юноши нравиться девушкам. А в нашем 10 «б» классе учились умные, яркие, красивые девчата. И представьте, дорогой читатель, как я особо болезненно переносил публичную оценку моих умственных способностей, которая постоянно звучала от учителей: «Довгань - ты дурак! Довгань - ты дебил! Ты позоришь наш класс! Таких, как ты, надо гнать из школы!» Лучше бы меня 100 раз избили, чем постоянно слышать это в присутствии одноклассниц. Но еще большую боль я испытывал, приходя домой.
Валентин, мой старший брат, учился отлично. Талантливый, трудолюбивый, умный парень. Я же домой приносил в дневнике только двойки и колы. В лучшем случае удавалось по каким-то предметам получить тройку. Мой любящий отец - человек крутого нрава. Не в его характере было спокойно поговорить, объяснить. Он мог спокойно взять дневник, просмотреть мои оценки, двойки, и из самых лучших педагогических побуждений этим же дневником хорошенечко врезать по моей и так не очень умной голове. Побои - это еще полбеды. Самое страшное - это когда в тебя не верят твои же родители! Самое страшное, когда отец изо дня в день, конечно, в воспитательных целях, из добрых побуждений, постоянно мне говорил: «Вовка у нас совсем дурак. Нет, даже не дурак, а полудурок. У всех дети, как дети, у меня же сын - идиот».
Я рос затравленным волчонком. Меня постоянно унижали. Порой у меня было ощущение, что я нахожусь между молотом и наковальней. Приходя в школу, я слышал постоянные оскорбления: «Ты дурак, ты идиот!» Возвращаясь из школы домой, помимо побоев, я получал еще большую моральную боль. Когда тебя постоянно оскорбляет учитель, твой враг, - это полбеды. Но когда тебе твои же родители постоянно говорят, что ты идиот, что ты дурак, рано или поздно ты начинаешь в это верить. К боли привыкаешь, к унижениям тоже привыкаешь. Но самое страшное, когда ты действительно начинаешь верить в то, что ты умственно неполноценный. Самое страшное, когда ты убежден в том, что ты неудачник, дебил, лузер, человек второго сорта. Это происходит постепенно, незаметно - сила такого убеждения смертельна для любого человека, а уж для ребенка опасна втройне.
К 14-ти годам я был абсолютно убежден, что я умственно неполноценный, я был абсолютно уверен, что я самый глупый человек на свете, я ничтожество. Совершенно серьезно мне в голову периодически приходили мысли покончить жизнь самоубийством. Я постоянно задавал себе вопрос: «Зачем я живу? Чтобы злить своих учителей? Чтобы позорить, расстраивать любимых родителей? Чтобы мучиться самому и мучать близких? Зачем нужна такая жизнь?»
Со временем я научился жить двойной жизнью. Мое сердце от бесконечной боли постепенно превратилось в каменную ракушку, внутри которой еще теплилась жизнь - наивная, слабая мечта, слабый огонек надежды. Даже не надежды. Говорят, что надежда умирает последней, а моя надежда умерла уже давно. Я точно знал, что я неудачник, что я ничтожество, что я дурак. В народе есть такая мудрость: «Скажи человеку 100 раз «свинья» - и он захрюкает». Так вот, мне тысячи-тысячи раз в детстве сказали, что я дурак и идиот. Как здесь не поверить?! Не было на земле ни одного человека, который бы хоть раз сказал: «Ты молодец! У тебя все получится! Я в тебя верю! Я тобой горжусь!» Вместо теплой поддержки я получал одни тумаки и унижения. Вот, наверное, почему сегодня, став успешным человеком, я всем людям не перестаю повторять: «Ты талантлив. Ты добьешься успеха. Ты молодец.» Я в это верю искренне! Но это сейчас, а тогда я напрочь возненавидел не только школу, не только книги, но и самого себя, я возненавидел жизнь.
Мое обучение было моим первым в жизни поражением. Мои результаты в школе были моей первой катастрофой. Кое-как на одни троечки мне удалось окончить школу.
После 8-го класса я попытался поступить в педагогическое училище и с треском провалился, набрал рекордное количество двоек и ошибок за всю историю училища. Я настолько был убит горем, что неделю лежал в постели, мне тогда не хотелось жить. Еще одно поражение.
С трудом я поступил в Тольяттинский политехнический институт на вечерний факультет, устроился работать мастером на Волжский автомобильный завод, женился, у нас родилась прекрасная дочурка. Работая, я отдавал все силы своей работе и очень старался. Как мне тогда казалось: «Наконец-то мне повезло».
Работая мастером на заводе, воспитывая маленького ребенка, учась на вечернем факультете, мне удалось создать первый свой бизнес - клуб восточных единоборств «БУДО».
Мне доставляло огромное удовольствие проводить занятия в созданном мною клубе. Так как среди недели я не мог часто проводить занятия, то в воскресенье мне необходимо было отработать сразу с 5-ю группами по 2 часа. В выходной день я начинал тренировки рано утром и заканчивал поздно вечером. 5 групп минимум по 50 человек. Даже если тебе очень нравится заниматься и преподавать - это очень большая нагрузка! С охрипшим голосом я приползал домой в воскресенье вечером, еле живой, только вечером в воскресенье я имел счастливую возможность раз в неделю всего час-полтора пообщаться со своей маленькой дочкой. Ведь в обычные дни, когда я уходил на работу, она спала, а приходил с работы или с учебы - она тоже спала. Чему я мог научить ребенка, что я мог передать ребенку за это короткое время?
Стартовать мне было вдвойне тяжелей: на руках маленький ребенок, постоянные ссоры с женой, мы жили у родителей в маленькой комнатке, я продолжал обучение на вечернем факультете, и еще клуб восточных единоборств.
С одной стороны, было очень интересно, была надежда, вера в какую-то новую жизнь, но реальность была очень тяжелой. Если я не оставался ночью в цехе, я просыпался в 5 утра, на автопилоте, как робот, чистил зубы, одевался, ехал в заводском автобусе, зажатый сотнями таких же не выспавшихся, грустных, уставших людей. На автопилоте приходил на свое рабочее место, а работа мастера неинтересная, тяжелая. Нужно было заполнить огромное количество бумаг, расписать задания, проследить изготовление тех или иных агрегатов. Работа мастера на заводе в советское время, наверное, самая неблагодарная и унизительная работа в мире. Реальных рычагов, мотивации, стимулирования людей у тебя нет, выгнать бездельников не можешь. У меня в бригаде работали двое пьяниц, уголовников, которых я не мог уволить. И когда я обращался к руководству с просьбой выкинуть их из моей бригады, следовал один и тот же ответ: «Воспитывай!» Хорошо еще, что я был физически крепким парнем, и два негодяя, уголовника, не могли меня запугать. Безысходность советских производственных отношений меня приводила в ступор. Периодически у меня возникало ощущение, что я работаю в сумасшедшем доме.
Ох уж этот социализм - рай для бездельников и тунеядцев и горе для трудолюбивых, талантливых людей! Ну да ладно, уже все позади, проехали. Пахал на заводе до 6 часов вечера, уставал, потому что мастер - это не только эмоциональная перегрузка, это еще и приличная физическая нагрузка, цех огромный, и постоянно нужно бегать из одного конца в другой, от одного рабочего места к другому. К вечеру устаешь настолько, что уже ничего не понимаешь, язык на плече, смотришь на все глазами загнанной лошади. Все нормальные мастера ехали отдыхать домой, мне же нужно было ехать в институт или в клуб проводить тренировки. Самое неприятное - ехать в институт. Вместе с другими горемыками, «вечерниками» я с трудом залезал в набитый автобус и, стоя, ехал полтора часа до института. Единственное преимущество переполненного автобуса было в том, что можно было спать стоя. Такие же замученные тела прижимали тебя настолько крепко, что можно было поднимать ноги и висеть.
На всю жизнь запомню серые, бледные лица таких же «вечерников», как и я. Замученные, спящие стоя, ничего не соображающие, уставшие мы ехали в институт. О получении серьезных знаний говорить не приходилось, все были уставшие, и, к счастью, преподаватели, понимая наше тяжелое положение, над нами лишний раз не издевались. После занятий еще час-полтора на автобусе, и я оказывался дома. Домой приезжал в первом часу ночи голодный, уставший, жарил яичницу, ел, сразу же вырубался, и с утра опять в бой. В вечерний институт я ездил через день. А когда у меня было свободное время от занятий, я с удовольствием работал в клубе восточных единоборств. На моих тренировках зал всегда был набит до отказа, яблоку негде было упасть. Если в зале могли заниматься одновременно, не мешая друг другу, человек 50, то в моих группах всегда было до 100 человек. Несмотря на отсутствие свободного времени, напряженный график, мне удавалось параллельно вести 5 групп. Кто занимался карате знает, что упражнения в карате выполняются под японский счет. Когда в зале 50-60 человек, нужно рвать горло, чтобы всем были слышны команды и счет.
Из всех страданий, перегрузок, которые мне пришлось пережить, самое болезненное - это разлука с дочерью. Именно в этот тяжелый период моей жизни мой первый брак распался. Моя первая супруга - замечательный человек, умная, добрая женщина. Но, по всей видимости, браки создаются где-то на небесах, и не всегда можно понять, почему все так хорошо начиналось и так грустно и больно заканчивалось. Ради дочери мы делали все, чтобы сохранить наш брак, но на 5-й год совместной жизни наши ссоры, ненависть невозможно было скрыть. Бедный ребенок видел все это и страдал вместе с нами.
