Бхагаван Раджниш - Мистический опыт
Объявив себя гуру, человек играет эту роль относительно вас; когда же он становится посредником, то делает это во взаимодействии с целостным существованием; тогда он не имеет никакого отношения непосредственно к вам. Вам понятна разница?
Ни в одном состоянии, вызванном взаимодействием с вами, эго существовать не может. Поэтому настоящий гуру тот, кто никогда таковым не становится. Именно таким образом можно определить садгуру — Мастера с большой буквы: тот, кто не стал гуру. А последнее означает, что все, называющие себя гуру, не обладают качественной квалификацией Мастера. Ничто не свидетельствует о большей дисквалификации, чем провозглашение себя гуру, ибо это говорит о наличии эго в такой личности, что опасно само по себе.
Если человек внезапно достигает состояния пустоты, вакуума, в котором эго, полностью растворяясь, исчезает, он готов стать медиумом, посредником. Тогда рядом с ним, в его присутствии, без малейшей опасности для вас может происходить шактипат. В данном случае ни для вас, ни для проводника, через которого протекает энергия, никакой опасности не возникает.
И все же я отдаю предпочтение грэйс. Когда эго умерло и человек больше не является индивидуальностью, личностью, — когда эти условия выполнены, тогда шактипат становится почти грэйс.
Если человек в таком состоянии больше не личность, тогда шактипат очень близко подходит к грэйс. Тогда даже одно присутствие такого человека может вызвать переживание Божественного. Такой человек воспринимается и выглядит вполне обычно, но на самом деле он стал единым с Сущим, с Божественным. Скажем иначе: он стал рукой, которую Божественное протянуло вам, к тому же он совсем рядом. Такой человек полностью превращается в инструмент Божественного. Если он, обладая таким уровнем сознания, говорит от первого лица, мы обычно неправильно понимаем его. Говоря «я», он подразумевает Высшее Я, но нам трудно понять его язык.
Вот почему Кришна мог сказать Арджуне: «Оставь все и вручи себя Мне». Тысячи лет мы будем размышлять над тем, что же это за личность, сказавшая: «Вручи себя Мне». Подобное утверждение, казалось бы, свидетельствует о наличии эго. Однако этот человек, эта личность может сказать так просто потому, что он больше не эго. Теперь его «Я» —это протянутая рука Того, Кто стоит за ним, говоря: «Вручи себя мне — Единому». Это слово — «Единый» — бесценно. Кришна говорит: «Вручи себя мне — Единому». «Я» никогда не бывает едино — оно множественно. Кришна же говорит с такого места, где «я» становится единым, а это уже не язык эго. Однако нашему пониманию доступен лишь язык эго; именно поэтому в заявлении Кришны мы усматриваем эгоизм, но такое мнение ошибочно. Всегда существуют два взгляда на вещи: один — с нашей собственной точки зрения, где мы подвержены самообману; второй — с точки зрения Божественного, где заблуждения невозможны. Именно поэтому нечто может произойти через личность, подобную Кришне, в которой не осталось места для индивидуального эго.
На периферии различие между шактипат и грэйс огромно, но в центре оно почти исчезает. Я отдаю предпочтение той области, где трудно провести грань между шактипат и грейс. Только она полезна, только она имеет цену и значение.
Один китайский монах с великой радостью праздновал день рождения гуру. Люди удивлялись, чей же день рождения он отмечает, если ранее всегда утверждал, что у него никогда не было гуру, так как в учителе он не нуждается. Зачем же тогда это празднование? Монах попросил не задавать ему вопросов, но люди продолжали настаивать: «Сегодня День Гуру. Но разве у тебя есть гуру?» Монах ответил: «Не ставьте меня в затруднительное положение. Скажите спасибо, что я пока еще не рассердился».
Но чем больше он хранил спокойствие, тем назойливее становились люди: «В чем дело? Что ты празднуешь? — ведь сегодня День Мастера, а разве у тебя есть мастер?» Монах отвечал: «Раз уж вы так любопытны, я должен что-то ответить. Сегодня мне вспомнился человек, некогда отказавшийся быть моим гуру, потому что, прими он меня тогда в качестве ученика, я бы сбился с Пути. Помню, я был зол на него, но сегодня с огромной благодарностью хочу склониться перед ним. Пожелай этот мудрец, он стал бы моим гуру, потому что я сам просил его об этом, но этот человек отказался».
Люди удивились еще больше: «За что тогда благодарить, если он отказал тебе?»
Монах отвечал: «Достаточно сказать, что, не став моим гуру, этот человек сделал для меня то, что не под силу ни одному учителю. Следовательно, моя благодарность этому человеку удваивается. Согласись он, мы оба стали бы что-то брать, а что-то отдавать. Я бы коснулся его ног, предлагая свое благоговение и преданность, и тогда сделка была бы заключена. Но он не нуждался в почитании, и он не стал моим гуру. Поэтому я дважды обязан ему. То, что он сделал, было абсолютно односторонним действием: он дал, а я не смог даже поблагодарить его, потому что он не оставил мне ни малейшего шанса».
В подобной ситуации стирается всякое различие между шактипат и грэйс. Чем больше разница, тем дальше следует держаться; чем меньше разница, тем лучше. Поэтому я придаю особое значение грэйс. В тот день, когда шактипат настолько приблизится к грэйс, что невозможно будет уловить разницу между ними, знайте, что происходит истинное событие. Когда электричество в вашем доме уподобится беспрепятственному и естественному электричеству молнии в небесах и станет частью бесконечной энергии, в этот момент вы поймете, что происходящая шактипат равнозначна грэйс. Запомните мои слова.
Вы говорили, что либо внутренняя энергия поднимается к Божественной, либо Божественное, нисходя, сливается с внутренним. Вы говорили, что первая — это подъем Кундалини, а вторая — грэйс, благодать Божественного. Позже Вы подчеркнули, что, когда спящая внутренняя энергия встречается с мощной энергией Бесконечного, происходит взрыв самадхи. Обязателен ли союз проснувшейся Кундалини и грэйс для самадхи? Или подобен ли подъем Кундалини к сахасраре тому, что происходит при нисхождении грэйс?
Взрыв никогда не происходит благодаря только одной энергии. Взрыв — это объединение двух энергий. Будь взрыв возможен с участием только одного компонента, он произошел бы давным-давно.
Возьмем, к примеру, спичечный коробок и положим рядом с ним спичку: они могут пролежать так до бесконечности, но пламени так и не возникнет. И не важно, насколько мала дистанция между ними — полсантиметра или еще меньше — все равно ничего не произойдет. Для взрыва необходимо трете, соприкосновение двух составляющих; только тогда вы сможете добыть огонь. Пламя скрыто в обоих предметах, но невозможно получить его при помощи только одного из них.
Взрыв происходит, когда встречаются обе энергии. Поэтому спящая внутренняя энергия человека должна подняться к сахасраре, и только тогда становится возможным взрыв, объединение. Этот союз осуществим только на уровне сахасрары. Ваши двери закрыты, а солнце светит снаружи. Свет остается по ту сторону ваших дверей. Вы двигаетесь внутри вашего дома, вверх по лестнице, к дверям, но все же не встречаетесь с солнечным светом. И только распахнув двери, вы соприкасаетесь с солнечным светом.
Итак, конечной точкой Кундалини является сахасрара. Это та дверь, за которой нас ожидает грэйс, благодать. Божественное всегда ждет возле этой двери. Именно вас нет у двери; вы еще далеко внутри. Именно вам следует подойти. Именно здесь произойдет объединение, и оно примет форму взрыва. Такое событие называют взрывом, потому что эго немедленно исчезает; вас больше не существует. В результате взрыва спичка сгорает, но спичечный коробок существует по-прежнему. Спичка, которой являетесь вы, превратится в пепел и сольется с бесформенным. В происходящем больше не будет вас. Вы потеряны, разбиты и рассеяны, вас больше нет. Отныне вы не тот, кем были, оставаясь за закрытыми дверьми. Все, что было вашим, утрачено. Остается только Тот, кто ожидает снаружи у двери, а вы становитесь Его частью. Для этого недостаточно только вас. Для такого взрыва вам необходимо подняться вверх к бесконечной космической энергии. Спящую внутреннюю энергию следует пробудить и поднять вверх к сахасраре — туда, где всегда ждет космическая энергия. Путешествие Кундалини начинается из вашего спящего центра, а заканчивается на границе, за которой вы исчезаете.
Итак, существует одна граница, физическая, которую мы принимаем как нечто само собой разумеющееся. Но эта граница не столь уж и существенна. Если мне отнимут руку, для меня разница не будет велика. Если ампутируют ноги, тело не будет сильно страдать, потому что я буду существовать по-прежнему. Иначе говоря, я останусь, несмотря на изменения, производимые в пределах границ. Даже лишенный глаз и ушей, я все же остаюсь, существую. Поэтому ваша настоящая граница не ограничена формой физического тела; ваша настоящая граница — это сахасрара, — тот центр, за пределами которого вы прекращаете существование. Только выходя за пределы этой границы, вы исчезаете; вы просто не можете остаться.
