Ошо - Удар по скале. Вечерние беседы с современным Буддой
Если ты спросишь меня, чему надо научиться, я скажу: будь счастлив и вместе с тем несчастлив — этого довольно. Вот вся философия и вся религия. Попробуй!
*
А ты как? (Саньясин молчит.)
(Смех) Скажи что-нибудь!
Я не знаю. Я смеюсь, но мне очень грустно, особенно, когда я слушаю тебя. Вначале это было прекрасно. Каждое слово было словно мед и великая радость, а теперь я чувствую, что все причиняет мне сильную боль. Возможно, это те же самые слова, но теперь они входят в меня как нож. Я очень сильно страдаю.
Страдай — тебе придется проходить со мной все фазы жизни. Ты будешь со мной грустить, страдать, праздновать. Тебе придется проходить со мной через все настроения.
Я не какая-то одна пора года, я — целый год. Придет лето и зима, будет весна и осень — и ты должен проходить со мной через весь год.
Есть люди, подобные отдельным временам года — у них один вкус. Если они лето, то они всегда лето, если они зима, то всегда зима. Я не ограничен подобным образом. И для меня люди, являющиеся только одной порой года, мертвы — они не знают, что такое жизнь. Жизнь — это бесконечное изменение, бесконечный поток. Волна за волной, и океан несет свои воды, волны разбиваются о скалы и продолжают свою песню.
Тебе придется жить со мной в разные времена года, в разных настроениях. И когда ты проживешь все времена года и все настроения, тогда ты поймешь, что такое богатство.
Так что позволь и этому происходить. Если мои слова были подобны цветам, пусть теперь они пронзают тебя как ножи. Если мои слова были бальзамом, пусть теперь они будут огнем и пламенем. Поскольку в конце концов тебе придется пройти через все противоположности — чтобы снова вернуться домой, вернуться туда, где все противоположности встречаются, сливаются и исчезают.
Однажды наступит момент, когда ты будешь слушать меня, и не будет ни грусти, ни счастья. Мои слова не будут ни цветами, ни языками пламени. Ты будешь просто слушать в полной тишине, совершенно безмолвно. Тебя как будто не будет — только тогда ты услышишь послание. А пока одно настроение сменяет другое — но каждое из них хорошо само по себе, наслаждайся ими, ладно? Если ты живешь со мной днем, кто тогда будет жить со мной ночью? Прими все мои грани, и каждая новая грань будет в тебе что-то ломать — блоки, лед — и помогать тебе течь. Я буду наносить по тебе удары разными способами. А сдача означает, что ты готов.
Чтобы я мог помочь тебе, ты должен быть готов. Если ты скажешь, что сдаешься и последуешь за мною в рай, но не пойдешь за мной в ад, значит, ты не сдался. Только если ты готов последовать за мной куда угодно, лишь тогда ты готов идти со мной.
Мое понимание таково: пока ты не коснешься самого дна ада, ты никогда не познаешь рая. Именно для этого существует ад — чтобы очистить тебя, разрушить в тебе все ненужное, так чтобы в тебе смог расцвести рай. Это парадоксально — это звучит парадоксально, но цветок рая расцветает в аду.
Поразмышляй над этим! (Смеется)
Глава 13
Поиск превращается в путь
28 декабря 1975 года, вечер, зал Джуан-цзы, Пуна, Индия
Первым встает художник из Берлина.
Я думаю, что во мне начинается что-то новое, но я еще не начал...
Начни! Всегда трудно начать что-то новое, потому что ум пытается отложить это. Ум полностью устраивает прошлое. С новым возникает какое-то неудобство. Но не откладывай.
Если ты чувствуешь, что приближается что-то новое, что ты хотел бы чего-то нового, начни делать это — поскольку лишь через действие оно внедрится в твое бытие. Лишь через действие мы узна$ем, кто мы, лишь действие открывает нашу сущность. Танцуя, ты узна$ешь, что ты танцор — иначе это узнать невозможно. Если ты ни разу не танцевал, ты никогда не узнаешь, что ты танцор, ты не познаешь этой грани.
Действие всегда меньше, чем бытие. Что касается бытия, ты бесконечен, ты — это все. Но что касается действия, есть предел. Тебе приходится выбирать: делать что-то одно и не делать другое.
Ты прирожденный художник, это твое естественное проявление. Поэтому если возникает что-то новое и свежее, ты, вероятно, колеблешься, ведь ты известный художник — у тебя есть имя, определенный имидж, твое прошлое, привычный образ жизни — все это может стать препятствием.
Иногда быть знаменитым очень опасно, поскольку ты больше не можешь играть с новым. Ты начинаешь бояться. Знаменитость означает, что ты слишком много вложил в прошлое. Всегда оставайся любителем, никогда не становись специалистом. Всегда играй с новым, и пусть твоя жизнь будет развлечением, а не серьезным делом. Серьезные люди умирают еще до смерти.
Итак, начни прямо сейчас и не теряй времени — это может быть все, что угодно, и ты не узнаешь, пока не попробуешь.
Это как женщина, носящая ребенка в утробе. Пока ребенок не родится, она никогда не сможет узнать, каков он — мальчик или девочка, красивый или уродливый. Это невозможно узнать. Можно почувствовать — женщина может почувствовать, что в утробе есть нечто живое и толкающееся, но кто это, никому не известно. Даже матери не дано этого знать.
Так и художник никогда не знает, что у него родится. Это становится видно лишь тогда, когда оно уже родилось. Тогда, оглядываясь назад, можно сказать: да, ты чувствовал толчок, но очень и очень смутно, как в густом тумане.
Итак, начинай работать, ладно? Я ждал тебя! Как только начнешь медитировать, что-то появится — оно уже начинает проявляться.
Я не уверен, что в Германии, будучи художником, смогу сменить свое имя. Я сделаю это, я хочу сделать это, но галереи скажут, что это невозможно.
Ты должен сделать это, потому что это позволит тебе полностью порвать с прошлым. Ты должен! Можешь сказать им, что прежний человек умер! Можешь заявить в газетах, что он мертв (смеется), и начинай заново, как новый художник. Пусть старые картины остаются с прежним человеком — они больше не имеют к тебе никакого отношения. Если можно, смени имя — если нет, забудь об этом.
Начни заново, с чистого листа. Дерзни! Дерзание всегда щедро вознаграждается. Все получится, да?
*
Я чувствую себя так, будто потеряла чувство равновесия, меня качает.
Подойди сюда. Расскажи мне, что происходит.
Меня это особенно не пугает, но я чувствую, будто падаю, а затем удерживаю равновесие. Потом опять теряю его, и так все во мне — все, что является частью меня, как будто постоянно раскачивается то вверх, то вниз. Из-за этого я чувствую себя довольно некомфортно. Полагаю, что я борюсь, но не осознаю, как. И я думаю, что я зависаю, но в то же время не знаю, как я зависаю.
Понимаю. Когда начинаешь меняться, проходишь через хаос, потому что старое разрушается, а новому еще только предстоит появиться на свет. Старое умирает, а новое еще не родилось. Возникает пауза, и во время этой паузы ты чувствуешь себя неуравновешенно, ты теряешь всякое представление о себе, понимание того, кто ты, полностью забываешь, где ты. Земля исчезает из-под ног, и ты как будто падаешь в бездну, падаешь, падаешь... а дна не видно. Хочется за что-нибудь зацепиться.
Мысль зацепиться за что-нибудь вполне естественна. Но если ты зацепишься, то только продлишь паузу. Если же ты не будешь цепляться, пауза вскоре пройдет — она может закончиться в любую минуту. Вопрос не во времени. Вопрос в твоем доверии.
Если ты мне доверяешь, не цепляйся. Прими неустойчивость, небезопасность. Прими дискомфорт и неудобство. Прими это, и оно немедленно исчезнет. Ты чувствуешь дискомфорт, потому что постоянно думаешь, что раньше тебе было лучше — по крайней мере, все было налажено.
Это похоже на рождение ребенка. Девять месяцев ребенок жил в материнской утробе в полном комфорте. Больше никогда в жизни ему не будет так комфортно. Никакая наука еще не способна создать такой комфорт, который может дать ребенку материнская утроба: ни ответственности, ни беспокойства, ни борьбы. Полное обеспечение: не успел появиться спрос, как уже есть предложение. Это не значит, что ребенок требует, и возникает предложение. Здесь закон экономики не применим. Предложение готово еще раньше спроса. Полный комфорт, просто рай. И ребенок постоянно, круглые сутки, находится в глубоком сне, в полном забытьи, в темноте и тишине.
И тут наступает момент рождения. Ребенок не знает, что его ждет. Все, что он видит, — это что все разрушается, что его выбрасывают из дома — удобного, райского дома.
На самом деле, библейская история об изгнании Адама из Эдемского сада — не что иное, как притча о рождении человека. Утроба — это сад, а изгнание — рождение ребенка, травма. Ребенок испытывает дискомфорт, колоссальный дискомфорт, ужасный дискомфорт, рождение для него — это шок. Психологи говорят, что это травма. Подобная травма никогда больше не произойдет до самой смерти. Лишь смерть может быть сравнима с этим шоком, но даже смерть не так сильно шокирует, ибо жизнь утомляет и изнуряет. В некотором смысле, человек начинает желать смерти еще до того, как он на самом деле начинает умирать. Таким образом, даже смерть не так ужасна, как рождение.
