Чогьям Ринпоче - Истинное восприятие. Путь дхармического искусства
В том, как мы живём свою жизнь, наше восприятие визуальной Дхармы играет крайне важную роль. Дело не в том, чтобы стать знаменитым коллекционером искусства с глубокими познаниями в тибетской иконографии, а в том, как мы можем «улучшить» свою жизнь, так сказать. Улучшение не означает соревновательности, пытаться стать лучше, чтобы перехитрить других умных парней.
Наоборот, это принятие определённой ответственности за свою жизнь. Мы не просто говорим: «Ух ты! Взгляните на эту прекрасную полную луну! Взгляните на это красивое осеннее дерево. Великолепно!», думая при этом, что это и есть практика визуальной Дхармы. Так не получится. Это слишком незрело, можно даже сказать, дёшево. Здесь требуется куда больше достоинства. Такое достоинство возникает от глубокой заинтересованности в деталях нашей жизни и от чувства благодарности за то, что в нашей жизни есть много переживаний. Это позволяет нам быть основательными, практичными и глубинно правильными людьми. Зрительное восприятие иконографии и символичности возможно и без просмотра слайд-шоу, листания книг, походов в музей или торговли тханками. Если буддийские учения имеют смысл, они должны иметь смысл на всех уровнях. Иначе это, как вы говорите, дерьмо собачье, и должно быть слито в канализацию. Что же с ними делать, чтобы они имели смысл? Вообще-то, ничего мы с ними не делаем. Вместо этого мы можем просто быть, предельно просто, и наблюдать за собой.
Вращающиеся в нашем уме страсть, агрессия и неведение – это самый первый иконографический набор, представленный в буддийской доктрине. Колесо жизни – всего лишь простая карта кашей обычной повседневной жизни – мира нашего быта, мира эмоций, экономического и политического миров. Оно показывает, как всё работает на самом простом уровне. Поэтому, прежде чем мы постигнем, поймём или хотя бы приблизимся к пониманию чего бы то ни было, нам необходимо понимание того, как всё начинается на бытовом уровне. Необходимо понять обыкновенный, простой, очень мирской, крайне мирской и, возможно, чересчур мирской уровень. Необходимо начать за пределами так называемой религии.
Если у нас будет иконографическое понимание красноты нашего желания, черноты нашей агрессии и серости нашего неведения, тогда мы, по крайней мере, сможем начать видеть какие-то шаблонные стереотипы нашей жизни. Мы можем начать понимать, как вся эта визуализация происходит в нашей жизни, в нашем мире. Эти стереотипы – не просто искусственные стереотипы, а шаблоны, существующие в наших головах, в наших умах, в наших сердцах. Отсюда, медленно и уверенно, начинается наше странствие. Мы постоянно открываем, переоткрываем и пере-переоткрываем себя.
Можно сказать: «А что хорошего в переоткры-тии себя? Мы уже себя знаем. Мы доверху набиты дерьмом, не самые лучшие люди на свете. Это мы и так знаем». Нет, не знаем. В этом-то и есть весь смысл. Мы думаем, что мы больны, но понятия не имеем, насколько. Это проблема. Знай мы, насколько мы больны, мы бы уже были на полпути к доктору, чтобы посоветоваться, как нам лечиться. Затем может быть предпринят какой-то положительный шаг, бесстрашно и по существу.
Это может быть мягкий шаг. Не надо истощать себя, паникуя только из-за того, что мы больны, или потому что всё повторяется раз за разом, день за днём и жизнь пресна. Можно работать постепенно. Мы можем перестраивать свои жизни согласно ситуации, и делать это медленно и выверенно.
По мере нашего движения в жизни начинают лопаться маленькие прыщики, маленькие напряжённости начинают разрешаться, в этой открытости без следа лопаются пузырьки чрезмерной эмоциональности и всё начинает как-то ладиться, «каша варится». В какой-то миг мы можем почувствовать, что варим слишком долго или слишком мало. Но эти проблемы всегда довольно условны: будучи в хорошем настроении, мы думаем, что всё нормально, всё варится хорошо; но когда нам не очень хорошо, мы чувствуем, что недоварили и всё застаивается, становится стерильным. Этому не видно конца. За и против, за и против, одно за другим, постоянно, но это не очень-то важно. Важно пробуждаться каждый раз, когда начинается варка, так сказать.
Юмор и любознательный ум присутствуют всегда. Временами мир становится очень ярким, чрезвычайно ярким. Яркость и выразительность мира, как нам кажется, становятся проблемой, и мы почти поддаёмся соблазну закрыть глаза и уши. Но нам это не удаётся, и мы продолжаем путь. А временами это сплошное неудобство: мир становится неудобнее, и путь тоже становится неудобнее. Всё это странствие сводит нас с ума – такое неудобство, такая помеха. Вот здесь появляется необходимость в храбрости. Если мы начнём проявлять храбрость, мы сможем увидеть, как работают явления. То есть мы по-настоящему увидим, как работают явления, в отличие от интеллектуального понимание работы явлений или понимания, основанного на примерах из истории. Мы увидим, как работают явления, как работает мир, как всё функционирует в нашей жизни. В этот момент опыт становится очень пронзительным. Какие-то понимания и осознания принять трудно, но необходимо прилагать усилия и дальше, постоянно совершать огромные прыжки. Нам очень нужно делать такие прыжки. Временами, оглядываясь, мы думаем, зачем мы всё это делаем, а иногда думаем, почему бы и нет? Иногда выбора нет, а иногда – есть, но нам хотелось бы увидеть какой-то контраст в этом выборе. Так что с этим путешествием у нас возникают всевозможные отношения, почти что любовный роман.
Именно это странствие – не самое лёгкое, совершенно не лёгкое. Оно требует от нас многого. Требования очень высоки, но в то же время в нас начинает возникать какой-то элемент мягкости. Можно сказать, что мы становимся беззаботными, но это не обязательно означает отсутствие ответственности. Мы начинаем понимать, что жизнь очень богата, не считая жалоб – и даже жалобы выглядят достаточно разноцветно. Мы начинаем обнаруживать то тут, то там просачивающиеся пузырьки, которые начинают лопаться, и в конце концов мы начинаем понимать, что, может быть, жизнь всё-таки достойна того, чтобы её праздновать. Что-то происходит; на данном этапе жаловаться не нужно. Всё движется и прорабатывается полностью и всецело. Что-то однозначно начинает происходить, и это приятно – не то чтобы доставляло удовольствие, но приятно. А почему бы и нет? Это вполне оправданно, хотя и не в этом суть.
Мы это действительно чувствуем, действительно переживаем. Во всём этом есть что-то очень забавное и радостное. Но ясность снова начинает становиться раздражающей проблемой. В голове возникает всё больше и больше ярких видений – это не значит, что мы начинаем видеть кроликов или Иегову, восседающего верхом на коте. Яркие видения, о которых я говорю, – это переживание красноты, переживание синевы, переживание зелени, переживание желтизны. Оно включает все перцептивные уровни опыта явлений, а не одно лишь видение. Наша жизнь становится стоящей. Мы начинаем ценить то или это, хотя в точности и не знаем пока, что именно. И как-то так получается, что даже попытки выяснить, знаем ли мы об этом что-либо, не кажутся проблемой.
Однако на задворках нашего ума может быть некая проблема: мы можем взять и действительно захотеть что-то выяснить. И мы можем вообще не найти того, что ищем. Может, мы не получим ответов на наши вопросы, один за другим. Но происходит кое-что иное. Может, сам знак вопроса начинает гнить, ветшать и превращаться в точку, конец предложения. Может, происходит так. Такая возможность существует. И это, похоже, и есть процесс всего странствия: растворение вопросительного знака в точку. Вопросительный знак становится утверждением или восклицанием, а не пустой строкой, жаждущей заполнения ответами.
Пять стилей творческого самовыражения
Можно работать с принципами пяти семейств будд, подбирая кусок камня или веточку и рассматривая их через каждый из пяти их различных аспектов.
Так с каждым семейством будет разворачиваться совершенно иная, новая перспектива.
Говоря об общем эстетическом понимании и творческом процессе, я бы хотел обсудить пять стилей, известных в нашей традиции как пять семейств будд. Работая с пятью семействами будд, мы стараемся взрастить простейшее понимание того, как видеть всё в его совершенной сущности, собственной внутренней природе. Мы можем применить это знание по отношению к живописи или поэзии, цветочным композициям, киносъёмкам или написанию музыки. Оно также связано с взаимоотношениями с людьми. Похоже, принципы пяти семейств будд охватывают целое измерение восприятия. Они очень важны на всех уровнях восприятия и во всех творческих ситуациях.
В тантрической иконографии пять семейств будд расположены в центре и по четырём основным точкам мандалы. Семейство будда находится в центре. Это основная координата, глубинная мудрость, и символизируется она колесом и синим цветом. Ваджра расположена на востоке и связана с рассветом. Она символизируется белым цветом и скипетром-ваджрой[1]. Это острота восприятия, подобная той, которая присутствует в нас поутру, когда мы просыпаемся. Ратна находится на юге. Она связана с богатством и символизируется драгоценностью и жёлтым цветом. Ратна связана с полуднем, когда мы начинаем чувствовать необходимость в отдыхе и питании. Семейство падма расположено на западе и символизируется лотосом и красным цветом. Наш день зреет, и перед нами встаёт необходимость найти любимого человека. Пришло время общения. Или, если мы влюбились в старинную вещь или какую-то одежду, пора пойти и купить её. Последнее семейство – карма, на севере. Оно символизируется мечом и зелёным цветом. Наконец-то мы владеем всей ситуацией: у нас есть всё, что нам нужно, и мы ни в чём не нуждаемся. Поэтому мандала пяти семейств будд представляет собой течение всего дня или всего хода действия. Мы не будем вдаваться в философию; начнём с функций этих пяти принципов и их связи с композицией. О них можно сказать очень многое, но, в сущности, ваджра – это белый и вода; ратна – жёлтый и земля; падма – красный и огонь; будда – синий и пространство, или небо; карма – зелёный и ветер.
