Буддизм Религия - Семь даосских мастеров. Древняя традиция бессмертных
— Лю Чаншэн, а что это ты так уставился на моих девочек?
Смущенный Лю Чаншэн упал на колени перед Императрицей, моля о прощении, и пролепетал:
— Ваше Величество, просто я не могу скрыть своего восхищения красотой ваших фрейлин. У меня нет никаких иных намерений.
— Вижу, в тебе еще остались следы сексуальных желаний. Разве ты не знаешь, что, не опустошив свой ум от вожделения, нельзя достичь Высшего Неба — даже несмотря на наличие Золотой Пилюли? Так что возвращайся-ка ты на землю и продолжай культивацию, пока полностью не очистишь свой разум.
И Императрица приказала своей страже выпроводить Лю Чаншэна из дворца. Охрана подвела его к выходу, где он получил такой ужасный пинок, что стремглав полетел вниз, в царство смертных. И тут он проснулся. Весь в холодном поту, Лю Чаншэн подумал: «Как хорошо, что это был лишь сон. Учитель предупреждает меня, что мои сексуальные желания еще не полностью растворены. И этот сон означает, что мне нужно с этим разобраться. Пора покинуть горы и искать кого-то, кто мог бы дать мне наставления на этот счет».
Покинув горы Тайшань, Лю Чаншэн шел уже три дня, когда встретил Тань Чанчжэня на большой дороге. Братья обнялись и уселись под деревом, чтобы рассказать друг другу о своих приключениях. Когда Тань Чанчжэнь выслушал рассказ Лю Чаншэна о его вещем сне и нынешних поисках Учителя, он сказал:
— Позволь, я расскажу тебе одну историю. Как-то жил на свете один человек, и звали его Ху Сян-ян. Он был умелым лучником и очень любил охотиться. Однажды он подстрелил олененка. Но он только ранил его, и олененок понесся прочь со стрелой, застрявшей в теле. Ху Сян-ян кликнул слуг, и они бросились в погоню, нагнав олененка в какой-то затерянной долине. Олененок лежал на земле, а над ним стояла его мать-олениха и лизала его рану. Люди приближались к ней, но она продолжала стоять, закрывая собой олененка. В итоге слуги Ху Сян-яна изловили обоих животных. Олененок умер от раны на обратном пути в деревню, а олениха умерла на следующую ночь в неволе. Наутро животных разделали, чтобы приготовить жаркое, и Ху Сян-ян увидел, что все внутренние органы оленихи разорвались. Увидев, к чему привело горе матери, Ху Сян-ян был тронут до глубины души. В сердцах он сломал свой лук и стрелы и дал обет никогда не причинять вреда ни одному живому существу. В тот же день он покинул дом, а вскоре встретил даосского мудреца и ушел с ним в горы.
Годы спустя Ху Сян-ян достиг просветления и вернулся, чтобы нести Учение людям. У него было более сотни учеников. Однажды Сян-ян спросил своих учеников, смогли ли они преодолеть мирские привязанности. Все ученики, как один, заявили, что смогли. Тогда Ху Сян-ян сказал им: «Ну что ж, тогда я предложу вам испытание. Тому, кто его выдержит, я покажу несколько продвинутых практик внутренней алхимии. А испытание состоит в следующем: возьмите обычную доску, положите в свою постель и ночью спите рядом с ней. А утром принесите эти доски мне для проверки». Ученики разошлись в уверенности, что выдержать такое простое испытание им не составит труда. Ночью каждый из них лег в постель рядом с доской. Посреди ночи, когда, ворочаясь во сне, ученик поворачивался к доске, он чувствовал рядом с собой нечто мягкое и теплое. Непроизвольно прижимаясь к доске, он ощущал, что обнимает обнаженное тело юной девушки. Сексуальное желание разом вспыхивало в учениках, и воспроизводящая энергия тут же покидала их тела. Сердце каждого из них было полно страсти к «прекрасному телу», лежащему рядом, и они даже обнимали свои доски во сне.
Просыпаясь на следующее утро, ученики в замешательстве обнаруживали, что лежат, обняв свои доски. Не успели они ничего толком понять, как услышали снаружи учительский колокольчик, зовущий их на общее собрание. Похватав свои доски, они побежали в зал для инструкций. Перед шеренгой стоял Ху Сян-ян. «А теперь пусть каждый покажет мне свою доску», — сказал он. Первым в шеренге стоял семидесятишестилетний старик. Ху Сян-ян взглянул на него и сказал: «Что? Седина в бороду, бес в ребро?» — Старик вздрогнул и смущенно пробормотал: «Вы правы, Учитель, я еще не преодолел привязанности к любовным наслаждениям. Но как вы узнали?» — «А ты взгляни на свою доску, — ответил Ху Сян-ян. — Вон потеки семени на ней. Жажда соития вспыхнула в тебе, когда ты почувствовал обнаженное тело рядом с собой, вот твоя воспроизводящая энергия и вытекла». Пристыженный старик, опустив голову, отошел в глубину комнаты. «Хорошо, — обратился Ху Сян-ян к остальным ученикам, — пусть тот из вас, на чьей доске нет семени, сделает два шага вперед». Воцарилось глубокое молчание. Никто не решался выходить, поскольку, осмотрев свои доски, ученики нашли на них следы поллюций.
И вдруг из середины ряда вышел один из учеников и показал свою доску Учителю. «Для обычного человека жажда соития оказывается слишком сильным препятствием, но ты, похоже, смог усмирить Этого зверя, — одобрительно улыбнулся Ху Сян-ян. — Поделись со всеми своим опытом». «Учитель, я научился воздержанию через пресыщение», — ответил ученик. «Как это?» — не понял Ху Сян-ян. Парень пояснил: «Большинство знает, что сексуальная невоздержанность в итоге лишь вредит. Однако они не сознают всей опасности, пока на деле не столкнутся с ней. Как только кто-нибудь познает на личном опыте все неприятные последствия половых излишеств, он будет сторониться этого как чумы. А дальше время идет, за счет воздержания тело становится сильнее, и похоть пропадает сама, даже если страх последствий уже прошел. В юношеском возрасте я был просто одержим сексом. Я проводил все время в публичных домах и каждую ночь спал с женщиной. В результате через несколько лет мое тело сильно истощилось, а ум потерял прежнюю ясность. Это стало уроком для меня. Вспоминая свои ночные приключения в борделях, я осознал, что, в общем-то, не был по-настоящему счастлив. Девочки приходили и уходили. Я спал с ними, но мне было неинтересно, кто они, и им было не важно, кто я. И это продолжалось и продолжалось, как день сменяет ночь. И я почувствовал пустоту всего этого. Да, учитель, — закончил он свой рассказ, — секс больше не привлекает меня — я познал его, я испытал последствия своей распущенности, я увидел всю бессмысленность бесконечных пустых совокуплений». Ху Сян-ян одобрительно покивал головой и сказал: «Хорошо. Ты единственный готов к получению продвинутых практик, остальные же пусть продолжают работу по закладыванию фундамента». Говорят, что этот ученик, получивший передачу от Ху Сян-яна, в конце концов достиг просветления.
Тань Чанчжэнь закончил свою историю и по. сле непродолжительного молчания добавил:
— Ведь говорят же мудрецы: чтобы растворить желание, нужно постичь его иллюзорность.
— Спасибо тебе, брат! — сказал с воодушевлением Аю Чаншэн. — Твоя история вернула мне надежду. Теперь я знаю, что делать. Буду практиковать в борделях и досконально изучать все, чем там занимаются, пока не постигну иллюзорность этого.
Внимательно взглянув на брата, Тань Чанчжэнь счел за лучшее переменить тему:
— Кстати, ты знаешь, что мы сейчас неподалеку от места рождения Лао-цзы. Давай, может, посетим его храм, прежде чем каждый снова пойдет своим путем?
Лю Чаншэн согласился. Братья тронулись в путь, но, не успев далеко отойти от места привала, встретили Ван Юйяна. Немного удивившись такой встрече, они обнялись, приветствуя друг друга. Ван Юйян рассказал остальным про свои приключения в особняке Яо.
— Похоже, этот проходимец Хунь Юань за просто так получил рекомендации по медитации, — заметил Лю Чаншэн.
— Я был вынужден состязаться с ним, — отвел Ван Юйян. — В противном случае он продолжил бы публично поносить даосизм.
— Но брат, — вмешался Тань Чанчжэнь, — ведь мы тренируемся не для того, чтобы соревноваться с другими. И навыки, которььми ты обладаешь, не стоит использовать, чтобы давать подобные представления!
Обсуждая это, братья продолжали свой путь, когда услышали, как кто-то позади кричит, прося их остановиться и подождать. Оглянувшись, они увидели, что их догоняет Хао Тайгу.
Глава 19
Прибыв на родину Лао-цзы, четверо братьев по Дао увидели небольшой храм, в восьмиугольном внутреннем дворике которого располагались девять источников. Внутри храма возвышалась каменная глыба, на которой была высечена легенда о рождении Лао-цзы. Она гласила, что во времена дистании Шан[21] в местности Фу была деревня, жители которой славились искусством предсказания. Они жили простой жизнью отшельников, не искали богатства и славы и не участвовали в политических или военных затеях. Среди жителей деревни была девушка девятнадцати лет, известная своим умом и мудростью. В один прекрасный летний день она отдыхала под большим деревом, плоды которого в тот год были необычайно большими и красными. День был жаркий, и, желая утолить жажду, девушка съела один из плодов. Плод этот был необычный: очень яркий, он словно светился изнутри. Спустя несколько дней девушка обнаружила, что беременна. Местные жители обратились к предсказателям, и те объявили, что вскоре на свет должен появиться величайший мудрец. При этом они сказали, что дитя родится в тот год, месяц, день и час, когда небесные тела находятся в определенном положении, возвещающем приход мудреца. Жители несколько раз вычисляли положение планет, и всякий раз оказывалось, что эта дата будет не раньше чем через восемьдесят один год с момента зачатия. Все так и вышло. К моменту родов девушке было уже больше ста лет, но все эти годы она была невосприимчива к холоду и жаре, не чувствовала голода и жажды и ни разу не болела.
