Владимир Леви - MEMENTO, книга перехода
Психозавры, тьматерия, дьявологос
Происхождение сволочей
Чем дольше летишь на Стреле Времени, тем сильней изумляет этот нескончаемый саморазвивающийся эксперимент – История Всего, Эволюция Всего. Степени свободы Проекта Проектов неисчислимы, и кажется то и дело, что он не управляем ничьей волей и не имеет никакой цели, что все происходит только само из себя, с механической самопроизвольностью, машинально-стихийно.
Только из Полновременья видишь, что это и так, и не так. Тут вообще почти все «или-или» меняются на «и-и», и правила, как правило, превращаются в исключения…
Когда гроздь прагоминид набрала выживательный потенциал, превысивший уровень гармоничной достаточности, началась борьба внепроектных мутантов с проектными. То и дело из среды предсапиенсов начали, откуда ни возьмись, появляться мерзостные хищные твари, гады, каких свет не видывал, – психозавры, исчадия антижизни. Их и поныне не убывает, наоборот, множатся, и не видать конца этой напасти.
Питаются эти падлы не столько плотью других существ (могут быть и вегетарианцами), сколько страданиями. Оргазмируют на пиках агоний своих жертв, агоний физических и психических; засыпают только приняв злотворное. По внешности сперва были ярко-разными: от отвратительных человекоподобных уродов до обольстительнейших произведений биоискусства, способных очаровать самых взыскательных специалистов из КОЭСТЭКСа (космоэстетическая экспертиза – ВЛ). Клинические мерзавцы нынешних поколений, напротив, мимикрируют под размытую обыкновенность, серенькие и гладенькие, крысоватые.
NB! Обращаю твое особое внимание, Верхний, на то, что типажный спектр психозавров на 74 процента совпадает со спектром экстрасуицидальности, о котором отчет отдельный. Лишь 26 процентов являют собой чистую породу абсолютно несуицидабельных садистических хищников.
Пробыв на Стреле двенадцать с небольшим эпохалов, наконец, убедился: спонтанные внепроектные мутации на самом деле тоже проектные, точней, суперпроектные. Это стратегическая игра Гениалиссимуса с предвечным хаосом – чтобы не допускать смертоподобной машинизации мироздания, не застревать в творческом нарциссизме. Чтобы развиваться дальше, преображаться. Чтобы не забывать, что и он, Сам – наследник иерархической вереницы иномерных предшественников… Он-то уж экстремал из экстремалов – как никому более, ему нужны неожиданности, неудачи и поражения, задачи за гранью возможного. Нужна и свобода всяческого беззакония всякой твари в меру ее разумения, при непреложности основных законов, которые он и себе не позволяет нарушать, хотя может. Вот и вырастил себе на голову из первозданной тьматерии превосходно организованного, системно мыслящего, коварного и проницательного соперника, того самого – на всякий ход созидания отвечающего противоходом разрушения, не сразу, так погодя. Создалась саморазвивающаяся всемирная инфосеть зла – дьявологос. Контрнаступление мрази развернулось по всем фронтам бытия, и теперь уж не вдруг поймешь, в каком из обитаемых миров побеждает Сам, а в каком тот самый. Риск огромен, не заигрался бы.
Здесь, на моем провонявшем шарике, от двух разнополых потомков одной из линий когда-то бывших древочелов, после длинного ряда проектных мутаций и внепроектных примесей, после скучной и утомительной возни Оператора с их дурацкой психикой и многократных отжимов малоудавшихся популяций субтотальным (почти полным – ВЛ) уничтожением, – произошли эти упорно плодящиеся, галдящие, гадящие где ни попадя полугениальные полупридурки, за которыми, едва сдерживая тошноту, я наблюдаю с безмерной жалостью, ужасом и тоской. Это мои потомки. Но ведь они же и потомки древочелского племени, из которого произошли Пуу, Ахаа и весь обязьяний род. Куда вывернет дальнейшая траектория этого генофонда? Что с ними будет, в кого превратятся? Что во вселешке нашей натворят, если вырвутся? Еще звери зверьми, а уже лезут на другие планеты.
Верхний, скажи: субтоталки еще запланированы? Или только предусмотрены как вариант?
Не в обычае обезьяны кончать с собой
Досказываю, что сталось с маленькой империей властительных супругов Пуу и Ахаа. Сильно поредев после внезапной суицидемии, фамилион этот претерпел период КСП (видимо, Критического Сжатия Популяции – ВЛ). Продолжали ускоренно умирать по разным причинам: от болезней, от хищников, от ядовитых плодов, от несчастных случаев. Вскоре осталась лишь малая группка, шансы которой выжить, тем паче преобразоваться во что-то приличное, приближались к нулю. Однако сила, агрессивность и неукротимый половой аппетит Пуу, дотянувшего на троне до патриаршего возраста, сметливость и плодовитость Ахаа, плюс внушаемость и безропотная подчиняемость остальных взяли свое: они выжили, тупо выжили за счет исключения возможностей душевного и интеллектуального развития – тоталитарного упрощения существования, как только и может выжить экзаменуемая отбором группа существ, не отягощенных избытком ума.
Как всегда после опустошительного урагана смертей, последовало долгое тихое прозябание, затем праздник размножения и распространения – репродуктивный взрыв, в результате коего и произошли вполне довольные своей жизнью, совершенно не склонные к самоубийству разнообразные обезьяны.
Из тарзанского альбома: обезьяны провожают к Тарзану Джейн
Единственное напоминание о когдатошнем суицидном потенциале их дальних предков – случаи инфарктов у сидящих в клетках самцов павианов и гамадриллов, на глазах которых другой самец в клетке рядом имеет их самку. Тут прямым биохимическим путем включаются сердечные генолетали. Квазисапиенсы любят создавать садистские ситуации с научными целями.
Верхний Противовес
Разделившись на две линии, древочелы дали начало двум большим ветвям отряда приматов. В одной выживательным козырем стало обобезьяниванье: совершенствование моторики и ситуационно-предметной сообразительности. В другом, через многие промежуточные этапы и громадный отсев – очеловечивание: интеллект, воображение, изобретательность, способность мечтать, творить, сопереживать и думать не только о себе и за себя.
Видишь, однако, сам: обезьянства и у нынешних какбылюдей более чем достаточно: генов, общих с Пуу и Ахаа, у них 98 процентов. Те, у кого этих генов еще хотя бы на около десятой процента побольше, наиболее агрессивны, жестоки, жадны, похотливы, хватки, бессовестны и наименее суицидабельны. Те, к кому переходит немножко больше моей геноинфергии (генетической информационной энергии – ВЛ), переданной через Аадд и Иилл, достается больше чувствительности, рефлексивности, воображения, любознательности, творческих способностей, совестливости – и, конечно, суицидабельности. У самых одаренных и одухотворенных суицидабельность наиболее выражена, но и воля к жизни сильнее и ярче, а главный противовес воли к смерти – антигравитация духа, небесная тяга. Земная животная сила, ежели что не так, предательски оборачивается против себя – только дух, сильный развитый дух держит в жизни надежно. Если бы не Верхний Противовес, удержавший на ветке таких моих достойных потомков, как Гете, Лев Толстой, Горький, Рахманинов, переживших жутчайшие суицидальные кризисы….
Я смотрел на них, как догадываешься, с особым вниманием и любопытством. У Толстого на правой лопатке была большая красновато-коричневая волосатая родинка – точь-в-точь шкурка древочела в миниатюре, я весь был такой.
Да, что не убивает – делает сильнее, но только если хватает мозгов. Что убивает – тоже, если мы хорошо подумаем и попросим, а Сам подпишет. Самое могучее из земных существ произошло благодаря своей уникальной внутренней слабости. Стать собой решающе помогло ему свойство, живому категорически противопоказанное: способность к самоубийству.
Не человек изобрел самоубийство, а самоубийство изобрело человека. Такое мог отчудить, конечно, только Гениалиссимус.
Отчет третий, маленький
ностальгическое путешествие
Когда интеллигентному человеку случается сесть или лечь удобно, он думает, что это наглость. Когда хорошему человеку плохо, он думает, что недостаточно.
Из ревиваторских наблюденийВот, Верхний, несколько уточненных определений суицидабельности и связанных с нею свойств. Понятия, важные для понимания душевного устройства моих наследников.
Суицидабельность – суицидальный потенциал: врожденная способность к намеренному преждевременному прекращению или сокращению жизни, – способность, пассивно спящая или проснувшаяся и превратившаяся в состояние и стремление.
