Барбара Картленд - Женщина в мире мужчин. Курс выживания
Агамемнона убедили возвратить девушку, и эпидемия стала затихать. Вот какой сильной была вера в могущество священных культов и остатки древних верований в исцеляющую силу женщины.
Кроме заметных, но единичных случаев, когда женщина своими поступками или талантами была способна внести вклад в историю, она делала это по праву рождения. Женщина могла быть императрицей, дочь графа наследовала владения своего отца, вдова аристократа могла иметь превосходство над своими менее родовитыми родственниками мужского пола.
В раннюю эпоху христианства женщина могла иметь некоторую политическую силу и собственные права лишь в церкви. Когда монастыри и приюты монахинь были крупными землевладельцами и представляли народ в правительстве, аббатисса или настоятельница могла стоять рядом или даже выше своего коллеги при парламентских дебатах. Но эти женщины по роду своих занятий вынуждены были отказаться от принадлежности к.своему полу.
Сам факт, что было разрешено их присутствие, говорил о том, что они были представительницами Бога, а не мирскими женщинами.
Этот крошечный проблеск политической эмансипации женщин исчез, когда Церковь потеряла свою политическую силу и когда даже представителям мужской половины человечества, давшим святой обет, не позволялось больше голосовать по мирским вопросам.
Сегодня многих предрассудков религиозного мира в отношении женщин больше не существует. Хотя лишь небольшое число протестантских христианских конфессий разрешает женщинам быть священниками, этот вопрос поднимается на каждой значительной конференции, что говорит о том, что перемены не за горами.
Оковы, наложенные на женщин в века теологии, разрываются, и, несомненно, самым важным было, когда Папа Римский Иоанн XXIII написал в своем энциклопедическом труде «Pacem in Terris»15:
«Поскольку женщины все глубже осознают свое достоинство, они больше не станут терпеть отношения к себе как к средству продления рода, а потребуют прав как равноправные представители рода человеческого – как в домашней, так и в общественной жизни».
Папа часто говорил о необходимости разрешить женщинам оказывать услуги и утешать страждущих, и после его смерти католическая церковь сделала первые шаги по изменению своей позиции в отношении женщин. Кардинал Бельгийский Суененс на Ватиканском Соборе говорил о необходимости позволить женщине играть более важную роль в Церкви, сказав:
«Антифеминистская традиция имеет долгую историю».
Перемены в отношении к женщинам в римской церкви стали прологом на пути к посвящению женщин в духовный сан. Это займет много времени, но не вызывает сомнений, что когда-нибудь оно настанет.
И это будет естественным следствием почти повсеместной сейчас женской эмансипации.
Интересно то, что ученых, которые были совершенно уверены в необходимости всеобщего права голоса при условии, что это стремительное движение включает женщин, не так уж много.
Мужчина без денег и собственности считался более достойным политических привилегий, чем женщина – наследница больших поместий.
В действительности средневековая концепция, состоящая в том, что женщина не может существовать отдельно от мужа, превалирует до сих пор.
«Само существование женских законных прав ставится под вопрос браком… Ведь по этой причине мужчина не может ничего гарантировать своей жене или заключать какой-либо с ней договор, поскольку договор будет предполагать ее раздельное существование, а договариваться с ней – все равно что договариваться с самим собой».
Даже огромный подъем просвещения в XVIII веке не пролил и луча света на изменение отношения мужчин к женщинам. В Библии мы можем найти легкое извинение за дискриминацию женщин, высказанное Церковью:
«Адам был соблазнен Евой, а не Ева Адамом. Правильно, что женщина должна принять своим руководителем того, кого она склонила к грехопадению, чтобы не мог второй раз впасть в грех из-за женского легкомыслия».
Любая женщина, которая осмеливалась поставить под сомнение эту теорию, выносилась за границу мужского внимания. Мэри Уолстоункрафт – одна из великих зачинательниц борьбы за политические права женщин – была отвергнута Хорасом Уолполом, человеком во всех отношениях рассудительным и умным, как «гиена в юбке».
А ведь все, за что боролась Мэри, – это то, чтобы женщина была мужчине товарищем.
Женщина во времена Мэри Уолстоункрафт была настолько четко определена как игрушка для развлечения мужчин, что от нее даже не ожидали, что она может получать удовольствие и участвовать в половом акте. «Он получил от нее удовольствие», «он добился от нее своего» – вот обычные слова, за которыми скрывается неопровержимая правда.
Странный поворот истории заключается в том, что огонь и страсть феминистского движения исходили в основном от ненавидящих противоположный пол, озлобленных, истосковавшихся по сексу старых дев. Они презирали мужчин, но одновременно хотели их. Они требовали прав, потому что у них не было ни власти, ни внешности для того, чтобы их любили как женщин.
Но их дело было правое, даже если средства достижения цели подлежат сомнению. Трагедия заключалась в том, что, потратив полвека на борьбу за «права», женщины провели вторую половину, удивляясь, что же им теперь с ними делать.
Идея гражданского равноправия полов возникла не более двух веков назад. Впервые ее убедительно отстаивала Олимпия де Гуже в 1791 году в «Декларации прав женщин и гражданок». Однако эта работа не произвела впечатления на революционных мыслителей Франции.
Историческая «Декларация прав человека» 1789 года и демократические конституции, выдвинутые после установления Французской республики, полностью игнорировали права женщин, однако отдавали должное правам мужчин самых низших сословий.
Не вызывает сомнений, что революционеры были недовольны саркастичным замечанием Олимпии, которая заявила, что, «поскольку женщины разделяют право на гильотину, они должны иметь право и на трибуну для предвыборных выступлений».
Более мягкий подход приносил лучшие результаты. Мэри Уолстоункрафт, названная Хорасом Уолпоулом «философствующей змеей», хотела лишь оправдать женщин, а не помочь им узурпировать привилегии мужчин. Она соглашалась с тем, что в некоторых отношениях мужчины превосходят женщин.
Следовательно, она не считала, что равноправие необходимо всегда – только в определенных редких случаях.
Мадам де Сталь, которая за свою долгую жизнь написала несколько чрезвычайно умных монографий и романов, касающихся феминизма, в действительности тоже не ставила себе целью добиться полного равенства полов. Похоже, она соглашалась, что очарование – это монополия женщин, а интеллект – мужчин.
Ее знаменитое произведение «Коринна» было написано, чтобы проиллюстрировать представление о том, что женщину со светлым умом не ждет ничего, кроме ударов судьбы.
Прежде чем обвинить этих феминисток в трусости, следует понимать, что они родились в век, когда относительно небольшое число людей, независимо от пола, обладало многочисленными правами. Мужчины, возможно, и считались выше своих жен, однако это превосходство принесло им немного привилегий в отношении свободы обучения, голосования или выдвижения из определенной социальной группы.
С другой стороны, сверхпривилегированные мужчины выполняли и обязанности – военная служба, уплата налогов, выполнение определенной работы с заслуженными взысканиями за промахи, чего женщины благополучно избегали.
Не удивительно, что не было большого энтузиазма для кампании за исправление несправедливостей по отношению к женщинам. Если и происходило что-то относительно борьбы со злом, то лишь недовольство мужчин привлекало всеобщее внимание. Попытки изменить судьбу женщины предпринимались в основном представителями праздной верхушки как женского, так л мужского пола.
Однако ничто так наглядно не иллюстрирует отношение мужчины к женщине в то время, как негодование и протесты против применения Симпсоном хлороформа во время родов в 1847 году.
Мужчины чистосердечно считали, что боль при рождении ребенка была наказанием Божьим за грехи Евы. Церковь протестовала, настаивая на том, что любое облегчение боли идет вопреки религии, поскольку в Библии говорится, что женщина должна давать жизнь своим детям «в муках».
В защиту Симпсона приводился тот факт, что Адам был погружен в глубокий сон, когда из его ребра делали Еву и, следовательно, первым анестезиологом был сам Всевышний. Женщинам Англии повезло: в то время на троне была королева. Виктория сама перенесла шесть родов без анестезии и в 1853 году решила испробовать хлороформ.
Применение анестезии при родах вызвало волну притворной стыдливости, которая захлестнула викторианскую Англию. Викторианцы считали секс не столько грехом, сколько животным инстинктом, совершенно омерзительным. Точно так же как средневековый мужчина, который призывал женщин к чистоте, одновременно считая их греховными от рождения.
