Илья Беляев - Острие Кунты. Путь русского мистика
Знающая полгорода Нана тут же позвонила своей подруге Неле и договорилась, что какое-то время мы можем пробыть у нее. Мы быстро собрали свои пожитки, закрыли квартиру и переехали.
Неля работала поварихой в Доме писателей и жила вдвоем со своей пятилетней дочкой Анечкой в двухкомнатной квартире на улице Петра Лаврова напротив кинотеатра «Спартак». Квартира была на первом этаже и выходила окнами в двор-колодец, дома в котором были выкрашены в типично петербургский желтый цвет.
Я уже несколько раз раньше встречал Нелю, и мне нравились ее независимый характер и воля к свободе. Та жизнь, которая у нее была (обычная жизнь советской матери-одиночки, с трудом сводящей концы с концами), Нелю совершенно не устраивала. Она пыталась найти какой-то выход, но одной ей это было не по силам. В тот момент, когда мы поселились у Нели, одну из комнат снимал Дюша Романов, флейтист рок-группы «Аквариум», тогда еще никому не известной. Хотя платить за квартиру нам было нечем, Неля попросила жильца съехать, и через несколько дней вся квартира была в нашем распоряжении. Неля пожертвовала не только квартирой, — она сразу же влилась в нашу команду и вскоре перестала принадлежать себе, как и все мы.
Поток энергии, шедший на нашу группу, «переехал» вместе с нами. Наблюдая за Нелей и за теми изменениями, которые в ней происходили, я пришел к выводу, что женская реакция на поток отличается от мужской. Женщина моментально чувствует присутствие потока и сразу же открывается на него, не задавая вопросов и не колеблясь. Она ощущает живительный ветер каждой клеткой своего тела, ей не нужны дискуссии и объяснения для того, чтобы без страха и сомнения отдать свое сердце.
С другой стороны, женщина не так упорна и последовательна в своем поиске источника, как мужчина; она легко отвлекается окружающей ее действительностью и забывает о необходимости непрерывного усилия краеугольном камне йогической практики. Женщине более свойственно, отдаваясь потоку, играть и наслаждаться им и плыть вместе с ним по течению, а не использовать энергию для достижения Освобождения.
Мужчину сложнее вовлечь в работу — его нужно либо убедить, либо уловить. Поток поначалу может даже оттолкнуть его, поскольку он чувствует в нем угрозу своему эго. Но, однажды вступив на путь, мужчина более непреклонен, чем женщина, в своей решимости достичь цели. Ощутив ветер свободы, он склонен поставить на карту все, и его падение чревато более серьезными последствиями.
Через несколько дней после того, как мы переехали к Неле, появился мой друг Феликс. Все мои попытки вовлечь его в нашу группу оказались безуспешными, он собирался уезжать за границу и предпочел остаться независимым. Феликс сообщил нам, что квартиру его сестры, откуда мы съехали, опечатала милиция. Произошло это так.
Сразу после нашего отъезда он и двое его приятелей-художников (Феликс был студентом Академии художеств), будучи уже в некотором подпитии, приехали на квартиру и продолжили там попойку. Спустя некоторое время один из гостей, осетин, пошел в туалет, заперся и не выходил оттуда около часа. Феликс и второй художник начали стучать в дверь и кричать, чтобы тот выходил, но осетин не подавал признаков жизни. Приятели заподозрили неладное и уже собирались ломать дверь, как вдруг осетин выскочил наружу. Глаза его блестели, он был бледен, как смерть, и на лице его играла дикая улыбка. Он был совершенно безумен, и перемена эта была тем разительней, что все знали его как тихого, спокойного человека.
Изрыгая чудовищные проклятья, осатаневший кавказец схватил стоявшую на полу тяжелую чугунную детскую ванночку, поднял ее над головой и швырнул в Феликса. Тот умудрился увернуться, и ванночка, пробив дверь, со страшным грохотом приземлилась в коридоре. Тогда Феликс вырвал из джинсов свой армейский ремень и огрел осетина массивной пряжкой прямо по лбу. Ошарашенный ударом, безумец замер на месте, по лицу его потекла кровь. Потом он рванулся к двери, выскочил из квартиры и понесся вниз по лестнице. После этого осетина больше никто никогда не видел. Что с ним случилось в туалете, так и осталось загадкой.
Феликс и его приятель, быстро протрезвев от происшедшего, ушли с квартиры, не зная о том, что соседи, напуганные грохотом, вызвали милицию. Прибывшие менты, никого не застав, взломали дверь, осмотрели квартиру и опечатали ее, выяснив, видимо, что она никому не принадлежала. Таким образом, квартира «умерла». Феликс, естественно, был раздосадован случившимся и объяснял все тем, что "проклятые йоги демонов накликали", что, возможно, было недалеко от действительности.
Когда я пересказал Тоше то, что произошло, он спокойно отреагировал:
— Это было то нападение, которого нам удалось избежать.
Я спросил в недоумении:
— А причем здесь осетин? Почему это случилось именно с ним?
— Просто его выбрали мишенью после того, как мы уехали. Помнишь, я говорил, что нас заметили серьезные силы?
Я кивнул. Тоша продолжил.
— Когда мы приехали сюда, к Неле, я убрал защитный колпак с той хаты и поставил его здесь. Но энергетический канал, который существовал там, оставался какое-то время открытым, вот им и воспользовались для атаки.|
— Разве темные могут использовать те же самые каналы, что и силы Света?
Могут. Энергия нейтральна, все зависит от ее применения. С помощью электричества можно лечить, а можно пытать.
Я все-таки не понимаю, почему пострадал несчастный осетин, а не мы? Он же был невиновен!
Тоша ухмыльнулся в усы:
Удар пришелся по мирным жителям. Невинных жертв не бывает. Уже тот факт, что у нас есть физическое тело, свидетельствует о нашем несовершенстве. Тело — знак кармы. Когда карма изжита, физическое тело исчезает.
Как это исчезает?
Освобожденный йогин часто не оставляет после себя тела. Остается лишь горсть пепла или вообще ничего. Энергия так сильна в момент ухода, что физическая оболочка просто сгорает. У нас же пока руки-ноги на месте, так что придется еще попахать.
Что же касается этого случая, то еще неизвестно, какую цену нам придется заплатить за наши проказы. Если бы мы не уехали тогда сразу, то еще неизвестно, чем бы это все для нас закончилось. Энергетическая (воронка на квартире Феликса была связана именно с тем местом.
— Что же, на Нелиной квартире тоже кто-нибудь рехнется, когда мы отсюда уйдем?
— Нет. Теперь мы в состоянии удержать луч независимо от местонахождения группы. Так что с Нелей и Анечкой все будет в порядке.
По мере того как мы осваивали те практики, что давал нам Тоша, он учил нас все более странным вещам. Одно из упражнений называлось «тень». Это было искусство стать незаметным для других людей. На медитативном уровне это означало отождествиться с состоянием абсолютной пустоты. Вначале нужно было перестроить стереотип восприятия себя как «кого-то» или «чего-то» на противоположный — стать буквально «никем» и «ничем». Нужно было растворить обычное состояние наполненности собой, оно должно было перейти в опустошенность и отсутствие каких бы то ни было зацепок для привычной идентификации. Для этого Тоша дал нам образ старого пустого треснутого горшка.
На практике «тень» выглядела довольно дико. Сначала нужно было научиться двигаться, а потом стоять в обтекающей тебя толпе таким образом, чтобы никто тебя не коснулся. Следующим шагом было проникнуть на вечеринку в дом, где тебя никто не знал, остаться там в течение какого-то времени незамеченным, а потом так же незаметно уйти. Если тебя выталкивали с вечеринки взашей, это было твоей проблемой. Другим, более практическим трюком, было пройти в кино или метро без билета. Иногда наши «упражнения» заканчивались в отделении милиции, где пустой горшок получал урок законопослушания.
Следующим упражнением был "неслышный разговор". Тот, кто искушен в Мантра Йоге, знает, что произносимая мантра иногда становится неслышимой для окружающих, в особенности для тех, кто не настроен на одну волну с практикующим. Тоша показал нам, как модулировать свой голос таким образом, чтобы мантра звучала лишь для тех, кто ее произносит. Остальные видят только движения губ, а звука не слышат.
Тоша заставлял нас произносить мантры или просто фразы все громче и громче, пока, наконец, мы не научились кричать друг другу на улице, причем проходившие мимо люди ничего не слышали. Иногда, впрочем, голос срывался с нужной частоты, и тогда прохожие в недоумении оборачивались. Для чего мы это делали — мне до сих пор не очень понятно. Но все это было очень интересно и напоминало какую-то захватывающую шпионскую игру.
По вечерам мы обычно сидели в медитации. Порой Тоша давал нам специальные задания, например, помочь какому-то больному на расстоянии или вычислить на тонком плане группы, подобные нашей, и посмотреть, как они работают, или еще что-нибудь в этом роде. Но большей частью мы просто молчаливо сидели рядом со своим мастером, наблюдая, как поток изменял нас.
