Народное - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРВИШЕЙ
После долгих и упорных отговорок и отказов няня вынуждена была согласиться с предложением девушки. Посоветовавшись, они пришли к решению, что няня тайком от людей соберет подходящие Аджаму и Хорасану ткани. Наймет слуг и рабов и подготовит все, что необходимо для путешествия. Когда стараниями няни было все подготовлено для путешествия, девушка переоделась в мужское платье, захватила все свои припасенные дорогостоящие украшения и ночью присоединилась к каравану.
Мать девушки, узнав об этом, утаила от окружающих случившееся, опасаясь позора для своей дочери.
А тем временем прекрасный восемнадцатилетний самозванец-ходжазода[23] благополучно достигает Нишапура. Добравшись до караван-сарая и отдохнув с дороги, выходит погулять по городу и случайно оказывается на базарном перекрестке. На базаре видит лавку торговца драгоценностями, где кучами были навалены разнообразные дорогие украшения. В лавке восседал человек лет сорока с благопристойными манерами в роскошной одежде. Тут же выстроились в ряд рабы и подмастерья, а перед лавкой сидели, беседуя, высокопоставленные лица и знать города.
«Ходжазода» при виде всего этого подумал: определенно это и есть тот торговец, о котором говорил отец. Поэтому он стал внимательно приглядываться к нему. Рядом с лавкой он увидел другую, затененную щитом. В ней ничего не было кроме двух железных клеток, в которых сидели два человека, понурые и отчаявшиеся. Грязные волосы и бороды отросли до пояса, ногти были необычайной длины, лица пожелтели... Этот жестокий мир не видел до сих пор подобных им мучеников и не слышал о подобных страдальцах вечный небосвод... Дверцы клеток на замке, возле стоят два черных раба на страже. «Ходжазода» со словами: «Сохрани меня от страха», повернул в другую сторону и увидел лавку, в которой был раскинут шелковый коврик и стояло инкрустированное кресло. В кресле на шелковой подстилке возлежала собака на золотой цепочке. На шее был ошейник, украшенный драгоценными камнями. У кресла стоял золотой тазик, полный воды. Ей прислуживали слуги — два красивых европейских мальчика. Приглядевшись, девушка увидела, что в ошейник вправлены именно те драгоценные камни. Обрадовавшись этому, она стала размышлять, что предпринять, чтобы заполучить доказательство, подтверждающее правильность отцовских слов и действительное положение.
Тем временем вокруг «ходжазода» собралась толпа, очарованная статностью и красотой его, и затруднила движение на дороге. Владелец драгоценностей, увидев, что базарный люд окружил красавца-юношу, послал одного из своих слуг к нему и пригласил его в свою лавку. Это прекрасное небесное создание принимает приглашение и направляется к лавке ходжи.
Дервиши! Увидев мнимого ходжазода, владелец драгоценностей приходит в восторг и сердце его привязалось к «юноше». Когда ходжазода подошел к нему, ходжа раскрывает объятия и, словно душу свою прижимает к груди, отечески целует в лицо и усаживает рядом с собой. После официальных расспросов он говорит:
— О юноша! Из чьего цветника ты цветок, какого сада кипарис? Какой раковины жемчужина и какой страны странник?
«Юноша» ответил:
— Родился я в Кустантании. Отец мой в молодости занимался торговлей. Сейчас ему семьдесят лет, стал слаб глазами и сидит дома. Меня же он отправил путешествовать. Я боюсь морских бурь, поэтому направился сюда — в вилоят Аджам. Когда я достиг этой области, прослышал о вас, захотел встретиться с вами, поэтому я оказался в этом городе. Слава Всевышнему, что он уподобил меня поцеловать вашу руку.
Если мы не достигнем пылинки с подола Творца,
Может быть, к нам сама прикоснется пылинка подола.
«Юноша» говорил так изысканно и тонко, с таким пониманием, что ходжа был растроган и сказал:
— Сынок! Тебе свойственно благородство и не затрудняй себя, добро пожаловать в мой дом. Твой приход — радость для меня.
Пусть ничего тебя не беспокоит.
Один твой шаг великой жертвы стоит!
Зрачок в моем глазу — твое гнездо,
Входи под кров жилища твоего!
— Сынок! Где ты устроился? Вели разместить вещи в доме твоего слуги. Тебе не приличествует жить в доме для приезжих. Слава создателю, я пользуюсь почетом и уважением у людей этих мест, они почитают меня. В любом случае прах с твоих ног — сурьма для моих глаз...
«Ходжазода» после долгих отказов и оправданий наконец согласился и велел своим рабам вместе со слугами ходжи перетащить вещи из караван-сарая в дом торговца драгоценностями. «Сам» же весь день просидел на базаре за беседой с ходжой. Когда они направились домой, «юноша» увидел, как один из мальчиков-рабов подхватил на руки собаку, другой — кресло и оба последовали за ними. Придя домой, ходжа расположился на айване — открытой террасе. Перед айваном у хауза расстелили коврик, поставили на него кресло с собакой, и оба мальчика встали возле, готовые служить ей. В стороне поставили и клетки.
Ходжа ласково приветствовал «юношу» и выказал ему свое уважение. По приказу ходжи принесли вино. Ходжа выпил сам, попотчевал гостя, и началась беседа. После того, как друзья вином подняли настроение, им принесли кушанья. По знаку ходжи собаке тоже отнесли блюдо с едой. У кресла расстелили шитую золотом скатерть и на нее поставили блюдо. Собака соскочила с кресла, поела сколько хотела, попила из золотого тазика, опять взобралась на свое место и уснула. Мальчики-рабы платком обтерли ей морду и лапы. Чернокожие рабы оставшуюся от собаки пищу отнесли к клеткам, взяли у ходжи ключ, открыли замок и выпустили тех двух несчастных. Стегая плетками, заставили их съесть оставшуюся после собаки пищу. Затем опять загнали их в клетки и закрыли на замок.
«Юноша» в великом удивлении наблюдал за таким жестоким обращением, считая несправедливым подобное отношение ходжи к ним. Поэтому он не стал кушать и отвернулся от скатерти. Как хозяин ни потчевал, ни уговаривал, он не соглашался притронуться к пище. Наконец ходжа спросил о причине его неприязни.
«Юноша» ответил:
— Мне претит твоя пища. Что за отношение к этим несчастным с твоей стороны? Во-первых, почему ты так поклоняешься этой собаке? Никто на свете так не почитал собаку. Этого мало, так ты еще издеваешься и мучаешь тех двух несчастных. Это нечеловечно и невеликодушно. Я не знаю, возможно, ты другой веры и поклоняешься животным? Ходжа сказал:
— Сынок, ты прав. Я сам знаю, что поступки мои со стороны кажутся неблаговидными. Но у меня нет другого выхода, я вынужден был поступить именно так. Несведущие люди, видя все это и не зная настоящего положения дел, прозвали меня почитателем собак. Но я не почитатель собак...
«Юноша», немного успокоившись, спросил о причине такого обращения с теми двумя.
И ходжа начал рассказывать:
— Сынок! Причина того, что я прославился как почитатель собак еще и в том, что я никому не рассказывал этой тайны. Сколько я живу в этом городе, столько времени я раздаю подарки и подношения, чтобы не раскрылась эта тайна. Сынок! От того, что раскроется эта история — никому никакой пользы не будет, люди испытают лишние огорчения и сердца их обольются кровью. Ты тоже не пытайся проникнуть в эту тайну, ибо тоже ничего хорошего не услышишь.
Так как цель «юноши» была связана с раскрытием этого дела, он сел за дастархан, чтобы постепенно выпытать тайну ходжи. Два месяца эта разумница живет в доме ходжи, почитает и относится к нему как к отцу и так покоряет его сердце своим обхождением и необычной красотой, так очаровывает, хитрит и лукавит, что ходжа и минуты не может прожить без нее.
Вот однажды, в состоянии опьянения, «юноша» горько расплакался. Ходжа долго утешал его и уговаривал, а затем спросил о причине слез.
«Юноша» ответил:
— Отец! Что мне тебе сказать? Лучше б мне не приезжать к тебе и не испытал бы я тогда горечь близкой разлуки. Мне необходимо с тобой расстаться. Я не знаю, что сталось со стариком-отцом. Буду жив и подвернется случай, я незамедлительно повидаюсь с тобой...
Несчастный ходжа, влюбленный и растерянный, услышав эти слона, заплакал, запричитал, и уста его сами собой произнесли эти строки:
— В беду попал из-за тебя, горюя и кляня.
Но я твой друг, душа моя, не отвергай меня.
О, дорогой мой, зеница моего ока! Как случилось, что ты так скоро пресытился лицезрением твоего старого раба и надоело тебе его присутствие?
Зачем ты нам лицо свое открыл,
Пленил меня и сердце покорил?
Напрасно было все очарованье,
Рок все равно желание разбил.
Свет моих очей! Выброси из головы нелепую эту мысль, она неисполнима. Пока я жив, разлучиться с тобой не соглашусь даже на час. И потом, Аджам — это область с прекрасным климатом. Ни в чем не уступает Руму. Если у тебя в Европе остался кто-то, пошлем за ними любого из твоих доверенных слуг с несколькими моими людьми, чтобы привезли их сюда. Так что через некоторое время они в полном здравьи будут доставлены сюда. Сынок! Много испытаний выпало мне на долю в молодости, пришлось объехать и обойти много стран. Теперь я стар, богат и состоятелен. У меня нет ни детей, ни родных, которые после моей смерти прочитали бы молитву надо мной. Я хочу, чтобы ты заменил мне любимого сына, и, пока я жив, был светом моих очей. Когда я умру, предал бы меня земле, прочитал надо мной молитву. А после делай, как знаешь. «Ходжазода» в ответ сказал:
