Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II
Но эта истина не может быть в полной мере осознана, а подобная деятельность правильным образом осуществлена и стать чем-то реальным до тех пор, пока человеком руководит эго, даже если это наполовину озаренное, но все равно невежественное саттвическое эго, основанное на рассудке и ментальном сознании. Ибо речь идет об истине духа и о действии, имеющем духовную основу. Для того чтобы следовать по пути действий, необходимо не интеллектуальное, а духовное знание, единственное, которое может быть светом, побудительной причиной и средством осуществления наших действий. Поэтому Учитель сразу же указывает на то, что все эти идеи и чувства, тревожащие, смущающие, озадачивающие Арджуну, – радости и печали, желания и грехи, склонность ума руководствоваться в действиях внешними результатами этих действий, человеческое неприятие того, что кажется страшным и неприемлемым во взаимодействии универсального Духа с миром, – возникают в силу подчиненности нашего сознания природному невежеству. Так функционирует низшая природа, и душа, вовлекаясь в ее деятельность, начинает ощущать себя отдельным эго, двойственным образом реагирующим на внешние воздействия: испытывая боль и удовольствие, отвращаясь от греха и стремясь к добродетели, совершая правильные или неправильные поступки, радуясь удачам и огорчаясь из-за неудач. Эти реакции образуют густую сеть двойственностей, из которой душа из-за своего неведения не может выбраться; она вынуждена руководствоваться частичным и несовершенным знанием, которое позволяет ей, спотыкаясь, следовать по пути обычной жизни, но оказывается несостоятельным там, где требуется более широкое видение и более глубокое понимание. Чтобы понять подлинный смысл жизни и действия, нужно отступить от всех этих внешних форм и погрузиться в истину духа; прежде чем заложить основы подлинного познания мира, человек должен в полной мере познать себя.
И первое условие – освободить душу от пут желаний, страстей, эмоций, нарушающих ее покой, и позволить ей, расправив крылья, подняться из этой беспокойной и искажающей атмосферы человеческого рассудка в эфирный простор бесстрастной уравновешенности, в небеса безличного покоя, где чувства освобождаются от эго и человек перестает смотреть на мир его глазами. Ибо только в этих прозрачных высотах, на уровне, где не бывает ураганов и туч, мы можем познать себя, закон этого мира и истину Природы, увидев все в спокойном, неизменно ясном, всепроникающем и всеозаряющем свете. Позади этой маленькой личности, этого беспомощного орудия, покорной или тщетно сопротивляющейся игрушки Природы, этой формы, занимающей важное место в сонме ее творений, есть безличное «я», единое во всех, которое все видит и все знает; есть невозмутимое, бесстрастное, универсальное присутствие, поддерживающее творение, есть наблюдающее сознание, которое позволяет Природе разрабатывать становление всех вещей в соответствии с их типом [существования], svabhāva, но само не вовлекается и не теряет себя в движениях, порождаемых ею. И первым шагом к осознанному йогическому действию, совершаемому в сознательном единстве с божественным Существом и безошибочной Волей, пусть еще не совсем понятной нам, но проявляющей себя во вселенной, должно стать отстранение от эго и беспокойной внешней личности и переход в это уравновешенное, спокойное, вечное, универсальное и безличное «Я».
Когда мы в спокойной уравновешенности пребываем в этом безличном и обширном «Я», то в силу его безграничности, покоя, невозмутимости и безличности наше маленькое ложное «я», наше эго, действующее во внешнем мире, растворяется и исчезает в его необъятности и мы видим, что действуем не мы, а Природа – что любое действие является действием Природы и ничем другим быть не может. А то, что мы называем Природой, является универсальной исполнительный Силой вечного бытия, которая, пребывая в постоянном движении, принимает различные образы и формы в разных классах своих творений и каждому отдельному представителю вида придает облик, соответствующий типу его природного существования, а также его функциям и закону его деятельности. Каждое существо должно действовать согласно своей природе и никак иначе. Эго, личная воля и желание – не более чем внешне сознательные формы и ограниченные природные проявления универсальной Силы, которая, сама по себе, бесформенна, безгранична и намного превосходит их; рассудок и сознание, ум и чувства, жизнь и тело – все, чем мы гордимся и считаем собой, создано Природой и является ее инструментами. И только безличное «Я» не действует и не является частью Природы: оно изнутри и свыше наблюдает за деятельностью Природы, полностью владея собой и оставаясь свободным и беспристрастным обладателем знания и свидетелем. Душа, пребывающая в этой безличности, не затрагивается действиями, выполняемыми нашими природными инструментами; душа не реагирует ни на них, ни на их результаты радостью и горем, желанием и страхом, влечением и отвращением, она выше всех многочисленных дуальностей, которые притягивают, отталкивают или волнуют и беспокоят нас. Она одинаково беспристрастно взирает на всех людей, все объекты и события, наблюдая за тем, как гуны или качества Природы воздействуют друг на друга, познает все секреты природного механизма, но сама по себе пребывает вне этих гун и качеств, оставаясь чистым, абсолютным, изначальным существом, невозмутимым, свободным и умиротворенным. Природа осуществляет свои действия, а безличная и универсальная душа поддерживает их, оставаясь не вовлеченной, не связанной, не замутненной, не обеспокоенной и не озабоченной этими действиями. Если мы сможем жить в этом невозмутимом «я», мы тоже обретем умиротворенность; мы будем продолжать действовать, пока Природа побуждает к этому наши инструментальные части, но не утратим духовной свободы и покоя.
Однако эта дуальность «Я» и Природы, спокойного и неподвижного Пуруши и активной Пракрити, – не все наше существо; кроме них есть что-то еще. Если бы существовали только Пуруша и Пракрити, то душа относилась бы безразлично к какой бы то ни было деятельности и любое действие или отказ от него обуславливались бы случайными и постоянно меняющимися сочетаниями гун, – Арджуна в таком случае мог бы вступить в сражение, подчиняясь раджасическому импульсу в инструментальных частях своей природы, или отказаться от участия в нем из-за тамасической инертности или саттвического безразличия. Или же, если бы он обязательно должен был действовать, и действовать только определенным образом, то это была бы механическая деятельность, детерминированная Природой. Более того, если душа, отступая назад, могла бы полностью покинуть активную Природу и жить в безличном и безмятежном высшем «Я», то финалом пути должны были бы стать спокойствие, пассивность, неподвижность, инерция, а отнюдь не действие, предписываемое Гитой. И, наконец, если существуют только душа и Природа, то это никак не объясняет, почему душе вообще нужно вовлекаться в Природу и в ее труды; разве может этот единый, вечно свободный и сознающий себя дух сам погрузиться в природные процессы, утратить знание о собственном «я», а затем вновь пытаться обрести его? Это чистое «Я», этот Атман, напротив, всегда здесь, всегда присутствует и всегда остается неизменным и осознающим себя Свидетелем, либо отстраненным и безличным, либо бесстрастно поддерживающим все действия Природы. Именно этот разрыв, эта непреодолимая пропасть между душой и природой вынуждает нас говорить о двух Пурушах или о двух позициях одного Пуруши: один Пуруша тайно пребывает в «Я», созерцая все с высоты своего самосущего бытия – или, возможно, ничего не созерцая, а другой, погруженный в Природу, вовлекается в ход ее процессов и отождествляется с ее творениями. Но даже это противопоставление вечного «Я» и Пракрити, или Майи, устраненное объяснением о существовании двух Пуруш, не является всей философией Гиты. Она обращает свой взор еще выше и находит высшее и всеобъемлющее единство в более великом Пуруше, Пурушоттаме.
Гита говорит о том, что существует величайшая Тайна, высочайшая Реальность, охватывающая и примиряющая истину как Души, так и Природы. Есть абсолютное, высшее «Я», Господь, Брахман, тот, кто одновременно является личностью и безличным существованием, но при этом отличен и превосходит и эти свои аспекты, как взятые вместе, так и рассматриваемые по отдельности. Он – Пуруша, «Я» и душа нашего существа, но он также и Пракрити; ибо Пракрити – это сила Всеобщей Души, сила Вечного и Бесконечного, спонтанно действующая и творящая. Этот высочайший Неизреченный, универсальная Личность, с помощью своей Пракрити становится всеми этими созданиями. Будучи высочайшим Атманом и Брахманом, он с помощью своей Майи знания и своей Майи неведения порождает двойную истину космического существования. Этот верховный Господь, владыка своей Силы, своей Шакти, повелевает и руководит всей этой Природой и всеми личностями, энергиями и действиями всех этих бесчисленных существ. Каждая душа является частицей его самосущего Целого, вечной душой этой Всеобщей Души, частичным проявлением этого верховного Господа и его универсальной Природы. Все здесь является этим Божественным, этим Богом, Васудевой; ибо с помощью Природы и души в Природе он становится всем сущим – все берет в нем свое начало, живет им или в нем, хотя сам по себе он превосходит любую самую великую манифестацию, самый сокровенный дух, любой космический образ. Такова целостная истина существования и в этом заключается вся тайна вселенского действия, о которой мы узнали из предыдущих глав Гиты.
