Дэвид Фельдман - Заново рожденные
Дед Пола воевал на фронтах Второй мировой, а отец служил во Вьетнаме. С такими семейными традициями он просто не мог не пойти в армию. Но к тому моменту, когда он оказался в Ираке, Пол уже не совсем понимал, что заставило его выбрать карьеру военного. Четырьмя годами ранее он, молодой выпускник престижнейшего Амхерст-колледжа, получил сразу несколько заманчивых предложений о работе, суливших доход, выражаемый шестизначными числами. Но он отверг их ради службы в армии. Пол очень хорошо понимал, что привилегированное положение — это еще и большая ответственность. Чувство благодарности за жизнь в достатке будило в нем желание вернуть долг стране, которая столько ему дала.
«Люди тогда не особенно задумывались о патриотизме, особенно это касалось либерально настроенных студентов из богатых семей, учившихся в университетах западного Массачусетса, к числу которых принадлежал и я, — пишет он в опубликованной в 2006 году книге воспоминаний под названием “В погоне за призраками” (Chasing Ghosts). — Но потому-то я и хотел служить. Я любил свою страну. Благодаря ей передо мной открылись безграничные возможности, и я хотел дать ей что-то взамен». С детских лет Пол верил в идеал благородного воина, храбро сражающегося за правое дело. Его голова была полна фантазий, в которых он представлял себя по-настоящему крутым американским парнем. И вот в январе 1999 года он уже прибыл в форт Макклеллан в штате Алабама, где ему предстояло пройти базовый курс военной подготовки. Вскоре после окончания курса он поступил в школу офицеров, закончил ее и получил назначение в пехоту. Время было мирное, но плохих людей, продолжающих совершать нехорошие поступки, хватало. Полу не терпелось их наказать. Это то, что он называет «социальной ответственностью» — ответственностью перед нацией, которая так много дала ему и его семье. Его долг был служить стране и принципам справедливости, которые, согласно его искреннему убеждению, она отстаивала. Поэтому Пол ни секунды не колебался, когда весной 2003 года ему выпал шанс принять участие в операции «Свобода Ираку», задача которой заключалась в том, чтобы наказать одну из наций «оси зла», лишить ее оружия массового поражения и тем самым сделать мир безопаснее.
Взвод Пола был направлен в Кувейт. Когда президент США Джордж Буш, стоя на борту авианосца «Авраам Линкольн» на фоне растяжки со словами «Миссия выполнена!», объявил об успешном завершении операции «Свобода Ираку», Пол все еще был в Кувейте, с нетерпением ожидая приказа о переброске в Багдад. Было понятно, что война кончилась, а Полу так и не довелось в ней поучаствовать.
Поэтому он несколько удивился, когда в тот же самый день его взвод получил приказ о передислокации в Багдад. Пол думал, что приедет в освобожденную страну, благодарные жители которой встретят его взвод с распростертыми объятиями, то есть так, как обещали инициаторы операции «Свобода Ираку». Вместо этого он увидел плохо организованную американскую военную группировку, оказавшуюся в очень опасной ситуации.
Не хватало всего — транспорта, боеприпасов, медикаментов. В течение многих дней взвод Пола патрулировал улицы Багдада в условиях 50-градусной жары с минимальным запасом воды — по одной бутылке на бойца. Еще ребятам не хватало жизненно важных элементов обмундирования: им приходилось защищаться от пуль с помощью устаревших бронежилетов времен войны во Вьетнаме. Непрекращающиеся перестрелки, убийства, похищения людей, грабежи — Пол и его бойцы находились в постоянном напряжении. Они все время чего-то или кого-то ждали: пока американские войска и войска союзников займут все районы города, пока полиция наведет порядок на улицах, пока доставят гуманитарную помощь из других стран, пока прибудут переводчики и пока тыловые службы наладят снабжение. На взгляд Пола, армия сделала слишком мало, чтобы подготовить его самого и его подчиненных к реалиям службы в полевых условиях, а отсутствие у правительства продуманного плана обрекало их на неудачу.
Миссия определенно не была выполнена. Более того, все только начиналось.
Бой в День матери на берегу Тигра и десятки других пережитых Полом столкновений пошатнули его представления о мироустройстве. По возвращении домой у него развились характерные для посттравматического стрессового расстройства симптомы — ночные кошмары и внезапные тяжкие воспоминания. Со временем душевные раны затянутся, но одна останется надолго: Пол начал сомневаться в правильности имеющихся у него представлений о самых важных вещах, таких как долг, справедливость и система ценностей, отстаиваемая его страной. «Они забыли нам рассказать, как трудно возвращаться», — говорит он.
* * *В предыдущих главах мы видели, какое большое значение способность мыслить реалистично имеет для обретения настоящей надежды. В этой главе мы переходим от надежды к вере определенного типа, вере, которую мы ощущаем ежедневно на протяжении всей жизни. Когда заходит речь о вере, мы сразу представляем себе духовные и религиозные убеждения. Мы знаем, что без веры нет Бога, но иногда мы забываем, как сильно нужно верить, чтобы признавать существование истины, справедливости, добродетели и даже любви. Травма расшатывает эту веру, иногда вырывая ее с корнем. И тогда нам остается лишь одно — пытаться собрать хоть какие-то осколки казавшихся незыблемыми убеждений.
Даже самые искушенные продолжают сохранять более-менее радужные представления о том, как устроен мир. Согласно результатам исследования, проведенного профессором психологии Массачусетского университета Ронни Янов-Бульман, на каком-то глубинном уровне сознания большинство людей разделяют три важных убеждения: что в общем и целом мир не так уж и плох, что с хорошими людьми случаются хорошие вещи и что они сами, к счастью, хорошие люди. По ее мнению, эти три допущения формируют нашу базовую картину мира.
Кажется, что теорию Янов-Бульман легко опровергнуть. «Ведь я же читаю газеты, — возразят многие. — Я знаю, что в мире далеко не все так хорошо». Тут есть доля правды — умом мы это понимаем. Однако Янов-Бульман утверждает, что в большинстве своем мы действуем так, как будто упомянутые допущения соответствуют действительности, пусть даже мы делаем вид, что они нам чужды. А дела куда убедительнее слов.
Что бы нам ни рассказывали в газетах об убийствах, насилии, ограблениях и даже террористических актах, мы каждый день без страха выходим из дома. Мы запрыгиваем в большие стальные машины смерти и несемся по бетонным автострадам, окруженные другими такими же смертоносными средствами передвижения. При этом мы еще и превышаем скорость. Во многих городах между машинами снуют беззащитные мотоциклисты, часто еще и без шлема. Легко пересекая разделительные полосы, отделяемые какими-то сантиметрами от машин справа и слева, они полностью игнорируют более чем реальный риск смерти или травмы, приводящей к параличу. Нередки случаи, когда вполне законопослушные граждане пропускают по паре бокалов вина или кружек пива, а потом нечаянно оказываются за рулем, пребывая в полной уверенности, что все будет хорошо. Разве они не знакомы с печальной статистикой, связанной с вождением в состоянии алкогольного опьянения? Разве не читают газет? Разве не знают законов?
Конечно, они все помнят и знают. Но исходят из допущения, что с ними ничего плохого не произойдет. Казалось бы, большинство из нас понимает, что это не так. Но на поверку оказывается, что мы искренне удивляемся, когда случается что-то плохое с тем, кто, по нашему мнению, является хорошим человеком. Когда умирает близкий, мы задаемся вопросом: «Как это могло случиться с таким хорошим человеком?» Дело не в отрицании: мы действительно пребываем в замешательстве, так как в глубине души большинство из нас уверены в правильности базовой картины мира, о которой пишет Янов-Бульман.
В большинстве случаев вера в то, что мир хороший, что с хорошими людьми случаются хорошие вещи и что мы — хорошие люди, не создает никаких проблем. Эти убеждения помогают нам полноценно жить и работать, не бояться и оставаться счастливыми в мире, который на самом деле способен напугать любого. Можете ли вы себе представить, какой ужасной показалась бы нам жизнь, если бы мы думали с точностью до наоборот, то есть что мир опасен, что плохие вещи могут запросто случиться как с плохими людьми, так и с хорошими и что мы сами не такие уж и хорошие? Поэтому наш мозг как может сопротивляется всему, что противоречит этим представлениям.
Согласно результатам классического исследования психолога Мелвина Лернера, наша потребность в поддержании радужной картины мира и особенно веры в справедливость мироустройства является одной из главных причин такого явления, как «перекладывание вины на жертву». Логика здесь следующая: когда мы узнаем, что с кем-то случилось что-то ужасное, это заставляет нас пересмотреть самые базовые представления о справедливости. Мы начинаем сомневаться в доброте и справедливости мира. У нас появляются мысли о том, что, подобно тому бедняге, мы тоже можем в любой момент стать жертвой насильника, грабителя или маньяка. Поэтому, чтобы успокоиться и по-прежнему ощущать себя в безопасности, мы психологически отделяем себя от жертвы. Должно быть, думаем мы, жертва сама навлекла на себя беду. Если это изнасилование, то, скорее всего, на жертве была слишком откровенная одежда. Если ограбление — жертва совершила ошибку, решив прогуляться по неблагополучной части города. Наконец, жертвой нападения наверняка был человек, не слишком разборчивый в друзьях, который связался с сомнительной компанией. Возможно, он хотел купить наркотики. Может быть, занимался чем-то незаконным. Ну и конечно, жертвы были плохими людьми или во всяком случае совершали какие-то неблаговидные поступки. Поэтому с ними и произошло несчастье. А значит, если следовать этой логике до конца, мне опасность не грозит — я же хороший человек.
