Петр Успенский - В поисках чудесного
В случае же других влияний нужны большие знания. Но эти два вида влияний просты; каждый может увидеть, если он возьмёт на себя труд взглянуть на дело, – какого рода влияния имеют место. Однако некоторые люди, хотя и знают о существовании эманаций, не усматривают между ними различий. Всё же при тщательном наблюдении эти эманации различать легко. Весьма интересно предпринять подобное исследование; каждый день мы получаем всё большие результаты, приобретаем вкус к распознаванию. Но объяснить это теоретически очень трудно.
Получить немедленно какой-то результат невозможно, как невозможно сразу же освободиться от влияний. Но исследования и распознавание возможны для каждого.
Перемена – это далёкая цель, и она требует много времени и труда. А изучение не занимает много времени. Всё же, если вы подготовитесь к перемене, она окажется менее трудной, и вам не потребуется тратить время на распознавание.
* * *
Изучать влияния второго рода, ассоциативные, на практике легче. К примеру, возьмём влияние формы. Вы влияете на меня, или я на вас. А форма – это нечто внешнее: жесты, одежды, опрятность или неопрятность; всё это обычно называют "маской". Если вы разберетесь, в чём тут дело, вы легко сможете изменить её. Например, вы нравитесь ему, когда надеваете чёрную одежду и, благодаря этому, можете влиять на него. Или он может влиять на вас. Но хотите ли вы сменить свою одежду только для нею или для многих людей? Некоторые хотят сделать это только для него, другие нет. Иногда необходим компромисс.
Никогда не принимайте ничего буквально. Я говорю так только для примера.
Что касается второго рода ассоциативного влияния, которое мы назвали влиянием чувства и взаимоотношений, то следует знать, что отношение к нам других зависит от самих нас. Для того, чтобы разумно жить, очень важно понимать, что ответственность лежит в нас, в нашем внешнем и внутреннем отношении. Отношение к вам других людей зачастую отражает ваше собственное отношение: вы начинаете, и другой человек делает то же самое. Вы любите, и она любит. Вы непостоянны, и она непостоянна. Таков закон: вы даёте – и получаете.
Но иногда обстоятельства складываются иначе. Иногда нужно любить одного и не любить другого. Иногда, если вам нравится она, вы ей не нравитесь; но как только она перестаёт вам нравиться, вы начинаете ей нравиться. Это следствия химико-физического закона.
Всё является следствием действия трёх сил: везде существуют утверждение и отрицание, катод и анод. Человек, Земля, всё прочее подобны магниту. Различие существует только в количестве эманаций. Везде действуют две силы, одна притягивает, а другая отталкивает. Как я сказал, человек – тоже магнит. Правая рука толкает, левая тянет. Или дело обстоит наоборот. Одни вещи выделяют много эманаций, другие меньше; но всё притягивает или отталкивает. Всегда существуют тяга и толчок или толчок и тяга. Когда ваши тяга и толчок хорошо уравновешены с тягой и толчком другого человека, у вас возникают любовь и правильные отношения. Так что результаты могут быть самыми разными. Если я толкаю, а он соответственно тянет, или если то же самое делается несогласованно, результаты будут разными. Иногда и я, и он отталкиваем друг друга. Если при этом существует некоторая согласованность, возникающее в результате влияние оказывается успокаивающим, если нет результат будет противоположным.
Одно зависит от другого. Например, я не могу быть спокойным; я толкаю, а он тянет. Или я не в состоянии успокоиться, если не могу изменить ситуацию. Но мы можем попытаться как-то всё отрегулировать. Существует закономерность: после толчка возникает пауза. И можно воспользоваться этой паузой, если мы сумеем её удлинять и не рваться вперёд к следующему толчку. Если мы сохраним спокойствие, тогда мы сумеем извлечь пользу из вибраций, которые следуют за толчком.
Каждый может остановиться, потому что есть закон, согласно которому всё движется только до тех пор, пока длится импульс. Затем остановка: он или я можем остановить движение. Всё происходит таким образом. Толчок в мозг – начинаются вибрации. Вибрации продолжаются в силу импульса, подобно кругам на поверхности воды. Если импульс силён, то до прекращения движения пройдёт много времени. То же самое происходит и с вибрациями внутри мозга: если я перестаю совершать толчки, они останавливаются и затихают. Нужно научиться останавливать их.
Если я буду действовать сознательно, взаимодействие будет сознательным. Если я буду действовать бессознательно, всё окажется следствием того, что я посылаю.
Я утверждаю нечто; затем он начинает отрицать сказанное. Я говорю, что эта вещь – чёрная, а он любит спорить и начинает утверждать, что она белая. Если же я намеренно соглашусь с ним, он повернёт в противоположную сторону и начнёт утверждать то, что раньше отрицал. Он не может согласиться, потому что каждый толчок вызывает в нём противоположную реакцию. Если он устанет, он, возможно, внешне выразит согласие, но оно не будет внутренним. Например, я прошу вас поговорить со мной: когда я вижу вас, мне нравится ваше лицо. Это первый толчок, более сильный, чем сам разговор; и он заставляет меня внешне проявлять согласие. Иногда вы уже верите, но продолжаете спорить.
Очень интересно наблюдать за разговором людей, в котором мы не принимаем участия. Это зрелище гораздо интереснее, чем кино. Иногда двое говорят одно и то же; один утверждает, а другой не принимает его и спорит, хотя придерживается того же мнения.
Всё механично.
Что касается взаимоотношений, то можно сформулировать такое правило: наши внешние взаимоотношения зависят от нас. Мы можем изменить их, если примем необходимые меры.
* * *
Третий вид влияния – это внушение; оно очень могущественно. Каждая личность находится под влиянием внушения; один человек внушает нечто другому. Многие внушения происходят очень легко, особенно когда мы не знаем о том, что находимся под их воздействием; но даже если и знаем об этом, внушения всё же проникают внутрь нас.
Очень важно понять один закон. Как правило, в каждый момент нашей жизни внутри нас работает только один центр: ум или чувство. Наше чувство бывает одного рода, когда на него не глядит другой центр, когда отсутствует способность критики. Сам по себе центр не обладает сознанием, не имеет памяти; это как бы особый кусок мяса, особый орган, некоторая комбинация веществ, которая лишь обладает специальной способностью регистрации.
На самом деле центр напоминает магнитофонную ленту: если я что-то говорю ему, он может впоследствии повторить сказанное. Он полностью, органически механичен. Все центры несколько отличаются Друг от друга своими субстанциями; но свойства их одинаковы.
И вот, если я говорю одному центру, что вы красивы, он верит этому. Если я говорю ему, что эта вещь – красного цвета, он тоже верит. Но он не понимает сказанного, ибо его понимание совершенно субъективно. Впоследствии, если я задаю ему вопрос, он в ответ повторяет сказанное мною же. Он не изменится и за сто, и за тысячу лет; он всегда остаётся одним и тем же. Наш ум сам по себе не обладает критической способностью, не обладает сознанием, ничего не имеет. Таковы же и все прочие центры.
Что же тогда представляет собой наше сознание, наша память, наша критическая способность? Всё это очень просто. Всё это появляется тогда, когда один центр специально наблюдает за другим, когда он видит и чувствует то, что там происходит, и регистрирует всё внутри себя.
Он получает новые впечатления; а позднее, если мы захотим узнать, что произошло в прошлый раз, если зададим вопрос и будем искать ответ в другом центре, мы сумеем найти то, что происходило в первом центре. То же самое и с нашей критической способностью: это один центр наблюдает за другим. Одним центром мы наблюдаем и знаем, что эта вещь – красная; а другой центр видит её синей. Один центр всегда старается убедить другой. Вот что такое критика.
Если два центра в течение длительного времени не соглашаются друг с другом по какому-то поводу, это несогласие мешает нам даже думать о предмете.
Если другой центр не наблюдает за первым, первый продолжает думать так, как он думал раньше. Мы очень редко наблюдаем за одним центром из другого; это случается, может быть, в течение одной минуты в день. Когда мы спим, мы никогда не наблюдаем за одним центром из другого; мы делаем это лишь иногда в бодрственном состоянии.
У большинства людей каждый центр живёт своей собственной жизнью. Он некритично верит всему, что слышит, регистрирует всё так, как услышал. Если он слышит нечто, слышанное ранее, то просто регистрирует это. Если же он слышит что-то неправильное, например, когда то, что раньше называли красным, назвали синим, – он противится новому, но не потому, что хочет выяснить правильность, а потому, что сразу не верит. Однако в действительности он верит, верит всему. Если что-то оказывается иным, ему просто нужно время, чтобы согласовать свои восприятия. Если в этот момент другой центр не осуществляет наблюдение, он накладывает синее на красное. Таким образом, синее и красное оказываются вместе. Впоследствии, когда мы читаем записи этого центра, он отвечает: "Красное". Но с такой же вероятностью может выскочить ответ: "Синее".
