Феодор Студит - Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
6. Сразу же и отца освобождают из ссылки и выпускают из заточения, а он, и по дороге проходя, творил многие знамения, и много делал для пользы спутников, и большую отраду доставлял ученикам, уделяя им от своего радостного настроения и прочего духовного утешения. Тогда же и своего брата, я имею в виду Иосифа, стяжавшего предстоятельство Фессалоники, тоже вернувшегося из долгой ссылки, он увидел с каким даже не скажешь наслаждением, принимая его всего в объятья и целуя губами и сердцем. Но кто расскажет опять о тех речах святого и дерзновении, которое он, пылая божественной ревностью, с опасностью [для себя], но не опасаясь высказал по отношению к принявшему в ту пору скипетр?[2029] Ибо он и перед лицом того предстал, и беседовал о должном, и представил злочестие царствовавших до него, которые, по его словам, из-за бесчинств против честных икон и осквернения святынь и здесь понесли немалое наказание, и там по отходе испьют целиком мутное вино гнева Божия (ср. Пс. 74:9), справедливо для них изливаемое. Но хотя праведник много [доводов] выставлял для убеждения царя, тот не поддавался и не принимал его сладчайших речей. Ведь и он принадлежал к противостоящей части и мнению, отрицая божественные иконы еще смолоду, однако же не чинил гонения или вреда православным, но не допуская их в столицу, не препятствовал жить в других местах или воздавать честь иконам. Вот и отец, поскольку ему нельзя было пребывать в собственном святилище, поселился на островах перед Городом, общаясь и там с учениками и беседуя с ними как обычно и вскармливая их божественными речами. Прожив вместе с ними с той поры немалое время, он на шестьдесят седьмом году плотского жительства освобождается от оболочки, воспаряет же ко Владыке, по Которому томился, чтобы стяжать двойной венец – жития и исповедничества, потому что и в том, и в другом он свершил великие подвиги и приобрел великие трофеи. Ибо восставали на него четыре тирана[2030], и четверых он поборол, и пленил, и обратил в бегство, и ниспроверг с большим превосходством и тогда уже и сам окончил жизнь и преставился и, так преставившись, перешел в небесные обители. После того как принявший его остров – он назывался Принцев – получил его священное тело, честное сие пребывало там в чести, источая многую благодать, доставляя большую и изобильную пользу.
7. А что же его ученики и прекраснейшие последователи доброго учителя? Они не отсутствовали и после кончины отца, но и находились рядом, и были вместе, и оставались у могилы, имея своим предстоятелем премудрого Навкратия, которому начальствование было вручено по желанию отца. Все они сообща многими прошениями, многими молитвами умоляли Бога подать церквам тишину, чтобы для них воссиял ясный день и они вернули себе древнее благолепие. Когда же всё творящий и переменяющий Бог, низлагающий сильных с престолов (Лк. 1:52), сокрушающий мышцу грешника и лукавого, превращающий бурю в тишину (Пс. 106:29) и претворяющий смертную тень в утро (ср. Иов 24:17), Сам, видя, увидел преподобных своих утесняемыми и, увидев, призрел и, призрев, погубил злое царство с грохотом, а дело христиан восстановил, вот тогда-то и сонмы отцов, и толпы православных, и собрания иноков все вместе поспешно стеклись в столицу, воспевая благодарения Богу, Бога восхваляя, Богу возглашая песнь. Многую хвалу вознесли они и благочестивой Феодоре и сыну ее, которые приняли скипетр, и много поздравляли их с самодержавной властью, ибо те не стали подражать: она – супругу, а он – отцу, но в противоположность тому почитали священные иконы и крайне ненавидели злочестивых. Поэтому они прогнали тех развратителей и вредителей и из городов, и из церквей, и из прочих сообществ, а введены были вместо них благочестивые и православные. Тогда же и вынесенный вселенский приговор, чьим зачинателем был Мефодий, которому вверили архиерейский престол, верных почтил и провозгласил как поборников Церкви, а иконоборцев окончательно низверг и низринул.
8. Итак, после того как это произошло таким образом и дела переменились при благоверных царях и святителях, тогда возникло стремление у Навкратия, я говорю о нашем пастыре и преемнике отца, каким-либо способом ввести в монастырь этого боговдохновенного мужа и перенести его священное тело и благоприлично положить в гробницу. Взяв в помощники и доброго Афанасия, поскольку и тот предводительствовал паствой Саккудиона (так как оба монастыря находились под одним началом), он вдвоем с ним пришел к патриарху, а также и к августе и ее сыну[2031], возвещая о перенесении отца и о том, что настоящее время – самое для них подходящее и удобное для этого предприятия. Но здесь пусть каждый будет внимателен, ведь слово подошло к рассказу, который оно сознает собственным предметом и изложить который оно пообещало вначале[2032].
9. Итак, в продолжение восемнадцати лет с тех пор, как этот многострадальный муж преставился из жизни[2033] и тело его было погребено на острове, желающим нельзя было, хотя они и стремились это сделать, ни перенести его оттуда, ни положить в собственном его монастыре, ни отдать жаждущим вожделенное сокровище. Стало быть, он и оставался покоящимся там все то время, пока иконоборческая десница была в силе и пока нечестивая ересь имела преобладание. Когда же гордыня их пала и вконец сгинула, божественный Навкратий, о котором я и выше говорил, даже малое время не помедлив, собирается и готовится к перенесению священных мощей, ибо нехорошо для него было, чтобы еще оставался у других собственный его отец, которому, как он считал, гораздо более естественно было бы пребывать у него. Вот и придя к августе и патриарху, как мы сказали, вместе с соратником своим Афанасием, он изложил им со многим сокрушением дословно следующее: «Я знаю, – говорил он, – что и прежде наших речей, и до нашей просьбы в вас были заложены большие расположение и любовь к великому отцу и исповеднику и нашему пастыреначальнику – да и разве не подобает уважать столь великого мужа, и чтить, и воздавать ему должной благодарностью? Ведь его мужество, и борения, и славное житие, и подвиги убеждают всех считать удивительным и удостаивать большой заботы всё, что к нему относится, – а он после ссылки, после бичевания, после тысячи других тягот не сподобился даже погребения в монастыре и не стяжал подобающих проводов; ибо, почив на Принцевом острове и оставаясь там в раке уже восемнадцатый год, он еще и теперь из-за беснования иконоборцев и необъявленной их вражды против него не перенесен сюда – и отец не возвращен чадам, и пастырь не сопричислен овцам. Итак, пусть ваша держава приложит попечение, чтобы такое сокровище было доставлено к нам и мы обрели в своих стенах столь большое богатство, ведь так мы и священное тело обиходим должным образом, и посвятим всеблаженному, что положено. Ибо что столь же великое будет для Царя городов или какое другое более благолепное украшение, чем красоваться и блистать таковым мужем и при перенесении его и положении воспевать радостное торжество?»
10. Изложив это, Навкратий и Афанасий получили в помощники августу и патриарха, [которые так же] приложили большое старание. Ибо теми владело вожделение почтить ушедшего и, раз нельзя было при жизни, воздать преставившемуся то, что предлагалось. Поэтому с поощрения правителей отцы прибыли на остров, и не только они, но и множество прочих иноков, как из их собственных монастырей, так и из других, дальних, ибо сообща и каждый по отдельности они соревновались в том, кто, добравшись первым, окажет большую честь и доставит большее угождение, а скорее сам [то же] получит взамен. И приблизившись к гробнице со многим светом и излиянием фимиама и смешав усладу со слезами, они, как положено, обратились к отцу с такими словами: «Ты знаешь наше влечение к тебе, о наилучший и чадолюбивейший из отцов, знаешь преизбыток привязанности, знаешь глубину любви, посему мы и пришли к тебе с прошением, явились с призыванием, прибыли с мольбой: дай согласие нам, умоляющим, склонись к просящим тебя, дай пастве твоей перенести твое священное тело, дай столице поместить у себя твой честной прах, дай благоприлично положить почитаемые твои мощи, дай устроить общую радость об этом, общее ликование, ибо мы жаждем получить тебя внутри, жаждем удержать и принять у себя; жаждет тебя твоя знаменитая обитель, жаждет тебя множество чад твоих, которых ты породил, и дал созреть, и привел в меру духовную, жаждет тебя вскормившее отечество, а вернее Царь городов, в котором ты и икону Христову славно проповедал и в котором явственно заклеймил ее ругателей. Приди к твоему народу, к твоей пастве, к устроению Церкви, к украшению ее, к благолепию. Ныне облачилась она в древнюю одежду, ныне оделась в свое убранство, ныне веселится и ликует и созывает своих питомцев. Ибо зима еретического волнения миновала, буря и шторм угасли и стихли, смута перешла в спокойствие, послышался же глас умопостигаемой горлицы, согласно Соломону (Песн. 2:12, 13), смоковница принесла свои ранние плоды, виноградники цветут, издают благовоние и наполнили все благоуханием – это знаки и приметы невесты-Церкви и Жениха Христа и предзнаменования перемены к лучшему. С такими речами обращаемся мы, твои ученики, такими словами призываем тебя, вот что с трепетом и радостью предлагаем тебе: позволь коснуться твоего священного тела, освяти осязанием наши губы и сердца, очисти всякий член, касающийся тебя и приближающийся, соедини себя с нами, пойди с нами, взойди вместе с нами на корабль, проложи путь по морю, яви плавание спокойным, прибудь к своей священной гробнице, поселись в ней, узри чад твоих утвержденными, посети своих разумных овец, человеколюбивейший среди пастырей и заботливейший, покажи им сладчайший твой лик, дай им слышать с еще большей приятностью твой голос, потому что ты умеешь и молча говорить и видеть, не будучи видим, ведь такова у вас почесть от Бога – воспринимать и слова наши, и помыслы и подавать нам просимое».
