Франсин Риверс - Вирсавия. Неподсудная
— Нафан сказал, что Бог простил меня.
— Да, господин наш, царь. Бог простил тебя. Но Он ничего не сказал относительно этой женщины.
Этой женщины. Поразительно, сколько презрения можно вложить в слова.
— Вирсавия не виновна в смерти Урии.
— Разве женщина бывает когда-нибудь не виновна, господин наш, царь? Разве не женщина ввела мужчину в грех еще в Эдемском саду?
Давид посмотрел своим приближенным в глаза и похолодел, не увидев в них ни малейшего сострадания. Как быстро они простили его только потому, что он сидел на троне, и всю вину возложили на беззащитную женщину.
— Тебя любит весь Израиль, — сказал один советник, но Давид знал, что его льстивый язык пропитан ядом.
— Я был пастырем, который сбил с пути своих овец.
— Ты царь, твой народ находится в опасности, мой господин. Не тот ли это невинный беспорочный агнец, который приносится как жертва в искупление греха?
Эти жестокие слова вызвали на глазах Давида слезы.
— Господь избрал агнца. Он взял моего сына.
Царь повернулся к советникам спиной и направился прямо в комнату Вирсавии. Он слишком долго пренебрегал ею в угоду людям, советовавшим ему избавиться от нее.
Когда Давид вошел в комнату Вирсавии и увидел свою жену, лежавшую лицом к стене, ему показалось, что его сердце разрывается на части. Кивком головы он отпустил служанку и сел на край кровати.
— Вирсавия, — тихо позвал Давид. Женщина вздрогнула и закрыла голову руками. — Вирсавия, — он повернул ее лицом к себе и обнял, — прости меня.
— Наш сын… наш сын…
Заплакав, Вирсавия прильнула к мужу и вцепилась пальцами в его тунику.
Давид уткнулся лицом в ее плечо и заплакал вместе с ней.
— Грех на моей голове, — хрипло произнес он.
Вирсавия резко отпрянула от него, скорбь исказила ее лицо.
— Нет, нет. Это мой грех.
— Вирсавия…
— Кто повсюду следовал за тобой? Кто, сидя рядом со своим женихом, смотрел только на тебя? Кто стоял обнаженной в своем дворике, так, чтобы ты мог видеть? Кто бросился в твои объятия, не подумав о своем муже? — Вирсавия ударила себя кулаком в грудь. — Я! Это была я!
Давид крепко сжал ее запястья.
— Бог не наказал нашего сына, Вирсавия. Он сделал его недосягаемым для злых людей.
Таких, как те, которых царь только что оставил. Таких, как те, которые готовы воспользоваться этим случаем, чтобы восстать против Давида.
— Сколько людей воспользовались бы обстоятельствами рождения нашего сына, чтобы похулить Бога? Господь сохранил нашего сына от зла.
— Я хочу видеть моего сына! Я хочу взять его на руки!
Давид сжал руками голову Вирсавии и заглянул в ее покрасневшие, полные слез глаза.
— Он в Божьих руках, моя дорогая. Я не могу вернуть его тебе, — Давид снова привлек ее к себе, укачивая, как будто она была маленьким ребенком, нуждавшимся в утешении — Придет день, и ты снова будешь с ним.
Вирсавия затихла.
— Господь ненавидит меня.
— Нет, — Давид нежно убрал с лица Вирсавии прядь черных волос. Бледность ее лица, выражение страдания в ее глазах причиняли ему боль. — Я злоупотребил своей властью, Вирсавия. Когда я увидел тебя, я спросил у своих людей, кто ты. Разве я подумал о твоем муже, о твоем отце или дедушке? Я вспомнил маленькую девочку, которая ходила за мной по пятам, и в ее глазах светилась ее душа. Я увидел, какой красивой женщиной ты стала, и возжелал тебя. Для меня было важно только одно — удовлетворить свою похоть, все остальное потеряло значение. Я не подумал о том, чего это будет стоить другим, особенно тебе.
— Мне следовало предостеречь тебя, как это сделала Авигея…
— Когда Авигея встретила меня, я был другим человеком. Молодым, мое сердце горело любовью к Богу. В те дни я спасал свою жизнь. Оглянись вокруг. Ты видишь, как я живу теперь. Когда я увидел тебя с кровли дворца, я был уже царем, ослепленным гордостью.
Теперь Давид увидел себя ясно, и горечь наполнила его сердце. Он уклонился от исполнения своего долга начальника войска. Ведя в своем дворце праздную жизнь, он скучал, испытывал беспокойство. Увидев необыкновенно красивую женщину, принимавшую ванну в своем дворике, он приказал воинам привести ее. Почему он не должен получить то, что желает? Ведь он — царь. Каким безумцем он был!
— Я был так самонадеян! Я считал, что в моих руках сосредоточена вся власть. Я считал, что могу получить все, чего ни пожелаю. Так я увел тебя от мужа, и ты забеременела, а потом я пытался использовать своего друга, чтобы скрыть свидетельство своего греха. Урия оказался праведнее меня.
Давид почувствовал, как дернулась Вирсавия.
— Он знал, — тихо промолвила она.
— Да, он знал, — Давид закрыл глаза, острая боль пронзила его сердце. — Я понесу наказание, Вирсавия, потому что я пролил невинную кровь, — скорбь и чувство отвращения к самому себе охватили царя. — После всего того, что Господь сделал для меня, я позволил похоти овладеть собою и отвернулся от Того, Кто во всем давал мне победу.
— Я тоже виновата. Я оправдывала своей грех любовью к тебе.
— Не ты убила Урию.
— Человек может умереть прежде, чем его пронзит копье.
По бледным щекам Вирсавии заструились слезы. Урия был хорошим мужем, честным воином, а она разбила его сердце, и из-за нее его убили.
Давид был не в состоянии говорить, он прижал голову жены к своей груди. Как могли два человека, которые знают и любят закон, так отвратительно поступить? Когда и как грех впервые прокрался в их жизнь и поработил их, убив их совесть? Может быть, первое семя греха было посеяно давно, когда Давид увидел, что Вирсавия уже не ребенок, и у него появилось желание просить ее у Елиама, прежде чем тот отдал ее другому? Возможно ли, что именно тогда было посеяно семя, которое потом Давид поливал водой своих фантазий?
Однако чувство, которое он испытывал к Вирсавии, не было похотью. Давид не просто желал ее. Он любил ее.
Коснувшись подбородка Вирсавии, Давид поцеловал ее. Ее губы в нерешительности дрогнули. Он еще раз поцеловал ее, и она ответила ему. Когда Давид поднял голову, Вирсавия снова с тихим вздохом прижалась к нему.
— Бог простил нас, — сказал он, закрывая глаза и вознося безмолвную молитву благодарения. — Господь явил нам Свою милость, сохранив нам жизнь. Он не сказал, что я должен отказаться от тебя.
— Но как мы будем жить, зная, что мы с тобой сделали и какую боль причинили другим?
— Мы будем жить сегодняшним днем и смело встретим все, что бы ни случилось.
— Я никогда не буду заглядывать в будущее. О, Давид, теперь я вижу все так ясно, и это причиняет мне сильную боль. Мы будем не единственные, кто пострадает, — Вирсавия отодвинулась и посмотрела на мужа. — Если бы только мы одни пострадали…
Давид сжал ее подбородок.
— Нафан возвестил Божье слово. Я знаю, что меня ждет.
Вирсавия вернулась в объятия мужа и прильнула к нему.
— Я люблю тебя, Давид. Я всегда любила тебя. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.
— Я знаю, — произнес он с грустной улыбкой.
Между ними никогда не стоял вопрос о любви. Он тоже любил Вирсавию, горячее, чем любую другую женщину. Но Давид каждый раз очень огорчался, вспоминая своих верных друзей, которых он предал, посчитав, что его любовь к Вирсавии может все оправдать: Урия сражался рядом с Давидом во многих битвах, царь даже не мог вспомнить их все; с Елиамом Давид делил кров и пищу; Ахитофел — блестящий военный советник. Останутся ли они его верными слугами? Любовь, которую они питали к своему царю, Давид предал, и она обратилась в ненависть. Ахитофел поклялся никогда не произносить имени внучки, а мать не пришла к Вирсавии, когда та рожала сына. Родственники отказались от Вирсавии, хотя она никогда не жаловалась на это.
Давид поклялся сделать все, что было в его силах, чтобы восстановить разрушенную дружбу, доверие и прославить имя Божье.
— Прости меня, — сказал он Вирсавии, сокрушаясь при мысли о том, сколько горя он причинил ей. Давид молился о том, чтобы честь, которую он оказал ей как женщине, которую полюбил, в конце концов смягчила сердца тех, кого он оскорбил и унизил.
— Наш сын, — Вирсавия снова начала плакать, сотрясаясь всем телом. — Наш сын…
Давид обнял свою молодую жену и утешил ее единственным известным ему способом. А потом Давид молил Бога, чтобы Он проявил к ним еще больше милости и даровал им ребенка, который заменил бы им того, кто заплатил за их грех.
Глава пятая
Когда Вирсавия поняла, что снова забеременела, она уже боялась радоваться. Вдруг Бог снова отнимет у нее ребенка? Вдруг она родит этого ребенка только для того, чтобы он, как и первый, умер у нее на руках?
Заточенная в роскоши, любимая жена царя, Вирсавия жила уединенно и невесело, родственники и друзья избегали ее. Давид присоединился к своему войску, осаждавшему Равву, а она, уязвимая и беззащитная, осталась во дворце в окружении врагов. Народ за стенами дворца считал Вирсавию блудницей и осуждал ее, относясь к ней точно так же, как и ее мать. Могла ли Вирсавия надеяться на Божью милость, если ее собственная мать ненавидела ее? Могла ли она верить, что Бог простил ей грехи, если ни один человек не простил ее? Пророк Нафан сказал Давиду, что Бог простил его, но значило ли это, что Господь простил и Вирсавию? Давид утверждал, что Бог простил ее, но Вирсавия не могла поверить в это. Она жила в постоянном страхе. Ведь во дворце Давида у нее не было ничего своего, у нее не было денег, чтобы купить тельца или овна для жертвоприношения Господу, дабы искупить свой грех. Все, что она могла предложить Богу, — это свое сокрушенное сердце и желание прожить остаток своей жизни праведно.
