Франсин Риверс - Любовь искупительная
Иногда я сомневаюсь, что ты вообще хоть когда–то сможешь понять!»
«Я все прекрасно понимаю, и я хочу, чтобы эта ведьма навсегда ушла из моей жизни! Я жажду, чтобы она умерла, была похоронена и забыта».
Павел спал беспокойно и, проснувшись задолго до рассвета, знал, что возвращается в долину. Он будет лгать Мириам. Другого способа, как можно ей все рассказать и при этом не разбить ее сердце, он просто не мог придумать. Он скажет, что повсюду искал, но не смог найти Ангелочка. Или скажет, что она умерла от туберкулеза или сифилиса. Нет, только не от сифилиса. Дифтерия, пневмония. Все, что угодно, только не сифилис. Или он может сказать, что она отправилась на Восточное побережье, и корабль разбился о скалы. Это звучит правдоподобно. Но он никогда не скажет ей, что видел, как она заходит в бордель в нескольких кварталах от порта.
Чувствуя тошноту от необходимости лгать, он упаковал вещи. Уже много дней он был далеко от своей милой жены, и все это благодаря Ангелочку. Это повергало его в бешенство. Прежде чем он вернется домой, он должен придумать, как убедить Мириам, что все его попытки были напрасны. Ему нужно что–то придумать.
На пути к парому, который доставит его через залив, он стал сомневаться. Мириам захочет узнать название корабля. Она захочет повстречаться с людьми, с которыми он говорил. Ей потребуются, сотни деталей, которые ему предстоит выдумать. Его фантазии хватит на одну большую ложь, но хитросплетение множества мелких было ему не по силам.
Он остановился посреди плотно укутанной туманом улицы и похолодел. Это не сработает. Что бы он ни придумал, Мириам все поймет. Она всегда все понимает. Так же, как Михаил узнал о том, что произошло между ним и Ангелочком на дороге, хотя никто не проронил об этом ни слова.
Разъяренный, он отправился назад, в тот деревянный дом. Не видя смысла стучать в двери, он просто вошел внутрь. Перед ним оказалась небольшая прихожая, меблированная двумя скамейками и вешалкой. Шляп на вешалке не было. И что самое странное, почему–то до сих пор никто его не спросил, чего или кого он хочет.
Он услышал женский голос. Сняв шляпу, он вошел в большую комнату и замер. Она была полна женщин, преимущественно молодых, которые смотрели сейчас прямо на него. Жар прилил к его лицу.
Ему в глаза бросились кое–какие детали. Женщины сидели на обычных деревянных стульях. В комнате кроме него мужчин не было, и вообще это место больше напоминало классную комнату, чем гостиную борделя. Все женщины были одеты в простые серые платья — такие же, какое он вчера видел на Ангелочке. Но ее среди них не было.
Высокая дама, стоявшая перед классом, улыбнулась ему. В ее карих глазах застыло легкое изумление.
— Вы заблудились, сэр? Или вы пришли, чтобы исправить вашу жизнь? — Девушки помоложе рассмеялись.
— А? Я… я… прошу прощения, мадам. — Он заикался от смущения и неуверенности. Куда же он попал?
— Он, наверно, подумал, что это гостиница, — предположила одна из девушек, увидев дорожный мешок у него за спиной. Остальные дружно рассмеялись.
— Спорю, что он принял это место за что–то еще, кроме гостиницы, верно, милок? — спросила другая девушка, осматривая его с ног до головы.
Кто–то рассмеялся.
— Ой, смотрите–ка, он краснеет, я с сорок девятого года не видела, чтобы мужчина краснел.
— Девушки, тише, — заговорила высокая дама, поднимая руку. Положив мел на полочку под доской, она отряхнула белую пыль со своих тонких пальцев и подошла к нему. — Меня зовут Сюзанна, — представилась она, протягивая ему руку. Он, не раздумывая, пожал ее. У нее были прохладные пальцы и крепкое рукопожатие. — Чем могу вам помочь?
— Я ищу девушку. Ангелочек. Ее зовут Ангелочек. По крайней мере, ее раньше так звали. Мне показалось, я видел, как она вчера заходила сюда.
— Павел?
Он быстро обернулся и увидел ее, стоявшую в дверях в соседнюю комнату. Она казалась удивленной и встревоженной.
— Пойдем со мной, пожалуйста, — проговорила она. Он двинулся за ней в холл и вошел в небольшой офис. Она заняла место за большим дубовым столом. На нем были разложены бумаги и несколько книг. На углу стояла обычная коробка из–под шляпы с прорезью посередине. — Пожалуйста, присаживайся, — сказала она.
Он сел и оглядел простую, скромную обстановку. Он не видел в этом никакого смысла. Почему офис хозяйки борделя больше похож на комнату монахини? На доске были записаны арифметические действия… Но сейчас, видя перед собой Ангелочка, он решил, что не станет ни о чем расспрашивать. Прежняя враждебность вспыхнула с новой силой.
Если бы не она, он бы сейчас был дома, с Мириам.
Ангелочек смотрела на него со своей обычной спокойной прямотой, но что–то в ней все же изменилось. Он холодно взглянул на нее, пытаясь понять, что. Она была все так же прекрасна, неописуемо прекрасна… но она всегда была такой: прекрасной, холодной и жесткой, словно из мрамора.
Он нахмурился. Вот оно что. Холодная жесткость. Ее не было. Теперь от нее исходила мягкость. Это было заметно в ее синих глазах, доброй улыбке, спокойной манере.
«От нее словно веет покоем».
Это наблюдение поразило его — с этим он не мог согласиться. «Нет, это не покой, просто она все так же бесчувственна, как и раньше». Он вспомнил тот злополучный день, их поездку. Он никак не мог прогнать эти воспоминания. Ему хотелось сказать что–то, но он не мог выдавить ни слова. Он был зол, обижен, подавлен, но все же продолжал напоминать себе, что он пришел не потому, что ему так захотелось. Он здесь лишь по просьбе Мириам. Чем быстрее он все выяснит, и чем быстрее Ангелочек откажется вернуться, тем быстрее он сможет уехать домой с чистой совестью.
Ангелочек заговорила первой. — Хорошо выглядишь, Павел.
У него возникло неясное чувство, что она пытается ему помочь. Зачем она это делает?
— Да. Ты тоже, — ответил он, пытаясь изобразить вежливость. Он говорил правду. Даже будучи одета так просто, она выглядела отменно. Лучше, чем когда–либо. Она была из тех женщин, которые будут красивыми даже в шестьдесят. Замаскированный дьявол.
— Я так удивилась, когда тебя увидела, — сообщила она.
— О да, еще бы.
Ее глаза всматривались в его лицо. — Что привело тебя в «Дом Магдалины»?
Давай–ка заставим ее поволноваться. — Чей это дом?
— Мой, — ответила она, не задумываясь, и стала ожидать дальнейших вопросов.
— Я увидел тебя вчера на улице и прошел за тобой.
— Почему же ты не вошел?
— Мне не хотелось никого беспокоить, — ответил он. — Тебя все еще зовут Ангелочек?
Он не мог унять вызывающий тон в своем голосе и не мог понять ее взгляда. Казалось, что каждое его слово ее глубоко печалит. Но почему? Раньше ничто не могло огорчить или хоть как–то задеть ее. Это было что–то новое.
— Да, меня по–прежнему зовут Ангелочек, — сказала она. — Мне это имя кажется подходящим.
И снова этот прямой, ожидающий взгляд. Открытый и сосредоточенный, но почему–то более мягкий, чем раньше.
— Ты изменилась, — заметил он и оглянулся. — Я ожидал, что стиль твоей жизни будет повыше, чем здесь.
— Ты, наверное, имеешь ввиду пониже? — Она скорее развлекалась, чем защищалась.
Он презрительно усмехнулся. — Ничего не изменилось, верно?
Ангелочек изучала его. В чем–то он был прав. По–крайней мере, его ненависть к ней была очевидна. И нельзя было сказать, что это была беспричинная ненависть. И все же ей было больно.
— Я думаю, что нет, — тихо ответила она. — И это вполне объяснимо. — Она совершила много такого, за что должна быть наказана. Она отвернулась. Она не могла заставить себя не думать о Михаиле. Она боялась спрашивать о нем, особенно у этого человека, который очень любил его и с равной силой ненавидел ее. Так зачем же он пришел?
Павел не знал, что еще сказать. Он чувствовал, что обидел ее. Она вздохнула и вновь посмотрела на него. Он подумал, действительно ли она такая спокойная, какой старается казаться. Может быть, что–то ее все–таки задевает? Это была одна из ее особенностей, за которые он так ее презирал. Ни одна из выпущенных им раньше стрел не смогла по–настоящему задеть ее.
— Ты бываешь в долине? — спросила она.
Вопрос застал его врасплох. — Вообще–то я живу там.
— Да? — издала она удивленное восклицание.
— Я никогда не уезжал.
Она постаралась не заметить обвинения в его голосе. — Просто мне Мириам говорила, что ты собирался вернуться на рудники и искать там удачу.
— От отчаяния, — пояснил он. — Мириам отговорила меня это делать.
Лицо Ангелочка смягчилось. — Да, я знала, что она постарается тебя отговорить. Мириам всегда пыталась спасти чью–то душу. Как она?
— Этим летом у нее будет ребенок. — Он заметил, как побледнело лицо Ангелочка, и только спустя некоторое время оно приобрело обычный оттенок.
— Слава Богу. «Слава Богу?»
Она улыбнулась, ее улыбка была грустной и задумчивой. Он никогда прежде не видел, чтобы она так улыбалась. Ему захотелось узнать, о чем она думает.
