Юлий Крелин - Заявление
Обзор книги Юлий Крелин - Заявление
Юлий Крелин
Заявление
Возле кафедры стоял высокий, стройный, аккуратный блондин. Волосы короткие, чуть вверх торчат — ежиком или бобриком такую прическу называют, кажется. Глаза прикрыты очками с чуть притемненными стеклами в тонкой позолоченной оправе, которая ровненько сидела на его прямом красивом носу. Словом, почти идеал, образец… Прямо хоть на рекламу: «Пользуйтесь моей хирургией! Требуйте моих операций!» Лет ему было около сорока. Звали его Вадим Сергеевич. Служил, он ординатором хирургического отделения. И сейчас докладывал утренней конференции врачей обо всем, что этой ночью произошло в больнице.
Но не будем повторять все, что он им докладывал. Кому нужны все эти подробности и мелкие детали больничного быта? Зачем нам нужно знать, сколько поступило, скольких оперировали, что оперировали, кто умер и кого отпустили домой? Все это уже было, быльем поросло, стало «давно»… или «недавно» (все, что было с нами, почему-то всегда кажется недавним — таков лёт времени) во всяком случае, уже неинтересным.
В настоящее мгновенье Вадим Сергеевич рассказывал о девочке двадцати одного года, по фамилии Ручкина, поступившей через двое суток от начала болей в животе. Раньше она не могла пойти к врачам, так как сдавала экзамены в институте и надеялась, что все обойдется само. «Но не обошлось, — с грозной и чуть иронической интонацией произнес Вадим Сергеевич, обращаясь к врачебному синклиту, как бы напоминая, что „так будет с каждым, кто не воспользуется моими способностями“. — Боли нарастали, и вчера она обратилась к нам. Взята на операционный стол с подозрением на острый аппендицит. На операции мы обнаружили гной в животе, источник которого находился где-то внизу, в тазу. Отросток был изменен вторично, но изменен, и мы его убрали. Правая маточная труба резко отечна, багрового цвета, из нее и поступал гной. Трубу убрали тоже. Утром состояние больной удовлетворительное, соответствует тяжести процесса. Назначены антибиотики широкого спектра действия». Вадим Сергеевич победно посмотрел на аудиторию, на заведующую отделением — Председателя утренней конференции, и перешел к следующей истории болезни.
Дорогая Аленка!
Приветствую тебя прямо из больницы. Давно не писала, но была сессия, да и мои личные дела совсем меня закрутили. А сейчас я попала в больницу, мне сделали операцию, я лежу и могу писать сколько хочу. Надо бы заниматься — сессия еще не кончилась и у меня будут хвосты, придется сдавать их после каникул. Тогда и буду заниматься.
Как живешь ты? Все ли у тебя так же, как и было? Напиши мне все подробно.
У меня тут заболел живот, но я думала обождать, потому что Георгий должен был уезжать в командировку и мне не хотелось тратить время на врачей, пока он в городе. А экзамены, которые в это время были, легкие, и к ним особенно не нужно готовиться. Для деятеля культуры в клубе или библиотеке, где мне, наверно, придется работать после института, вполне хватит и того, чему я уже научилась. А больше мне все равно ничего не светит. Георгий уехал, а в поликлинике меня сразу же схватили и увезли в больницу. Сказали, что аппендицит. А после операции сказали, что и еще что-то. С трубой что-то. Я просила никому не говорить. Объяснять надо, наверное, почему, а я и сама не знаю почему.
С Георгием у меня все хорошо, но судьбу свою пока не знаю, и что будет дальше, тоже совсем не знаю. Пока живу, гуляю с ним всюду, учусь. Маме ничего не рассказывай. Я хочу выписаться быстрей, к приезду Георгия. На каникулы он чего-нибудь придумает. А может, я еще и домой успею съездить. Тогда, повидаемся. Маме ничего не говори. Целую.
Твоя Марина.
P. S. Купила себе новое летнее платье. Голубое с белыми цветочками. Без синтетики. Коттон. Приеду покажу. Тебе, наверное, понравится. М.
Здравствуйте, Павел и Катя!
Как вы там живете? Давно ничего не слыхал о вас. Сережа давно уже не приезжал.
Мы живем ничего. Марина в больнице, вы не волнуйтесь. Она уже поправляется. Она давно не звонила, не приходила, и я пошел, как вы меня и наставляли, посмотреть, как живет и что с учебой. В общежитии мне сказали, что увезли в больницу и что у нее аппендицит. В больнице мне сказали то же самое. Прошло четыре дня после операции. Температура у нее сейчас нормальная, но она красная лежит и просит ничего вам не писать. Помню, когда я еще работал в райисполкоме, — моя секретарша тоже болела аппендицитом, у нее температура тоже была нормальная все дни, и тоже красная была. Может, они все такие бывают? Еще мне в общежитии сказали, что она все экзамены не успела сдать. А про жизнь ее ничего мне не сказали, хоть я и спрашивал. А в больнице сказали, что если температура будет нормальная, то дня через три ее выпишут. После больницы, наверное, она гулять будет, потому что экзамены уже кончатся, сдавать она уже не будет, а ее лучше домой отправить, да она меня не послушается. Может, Катя, приедет сюда и увезет ее, все сделает сама.
Я наказал ей позвонить мне, когда будут выписывать, но она сказала, что за ней приедут подруги, отвезут ее в общежитие. Вот и все наши новости. Напишите, как вы живете. Будьте здоровы и не болейте.
С приветом к вам
ваш дядя Петр.
Аленка, здравствуй!
Это опять я. Лежу в больнице, и делать мне нечего. Читать не хочется — вот и пишу. Как вы там живете? Как все наши девочки? Никто не вышел замуж?
Я тебе уже писала про Георгия. Он старше меня на десять лет. Очень нравится. Выше меня немного. Лоб лысый — волосы начинаются высоко. На макушке лысины нет. Ноги длинные. Мы с ним ходим в кино, в театр. Были один раз в ресторане, но там очень дорого стало. Как-то я была у него дома. Мы с ним выпили немного, потанцевали — с ним удобно танцевать, он удобный. Потом пришли соседи, и он выключил музыку. Пить я больше не захотела, а ушли от него поздно. Аленка, все тебе расскажу, когда увидимся, — он мне очень нравится. А что будет, не знаю. Обо всем дома поговорим, только вот не знаю, тороплюсь ли я сейчас домой.
Меня оперировал хирург — красивый дядечка. Приходил в палату два раза — смотрел меня. Говорит, что все будет в порядке. Я и сама знаю.
Мне надо обязательно выписаться к приезду Георгия. Доктор в палате у меня другой, женщина, Галина Васильевна. Уговорю ее, если даже температура немножко и поднимется. Я не всегда говорю им ее правильно. Очень надо, хочу выписаться.
Напиши мне обязательно про все, про все: как дела, с кем ты сейчас встречаешься, как сдаешь?
Всем от меня большой привет.
До свидания.
Твоя Марина.
Галина Васильевна сняла с головы свою хорошо открахмаленную шапочку и поставила ее на верхнюю полочку шкафа в ординаторской, чтобы и завтра она, эта шапочка — принадлежность и атрибут хирургического звания и положения — была такая же прямая, ровная и без складочек, стояла бы башенкой, подчеркивая уверенность и достоинство владелицы, одновременно и украшая внешность ее. Конечно, если при такой шапочке ходить, например, ссутулившись, то ось ее не будет перпендикулярна полу, а, напротив, будет несколько наклонена вперед и перестанет быть столь наглядным символом личного достоинства. С другой стороны, если такую шапочку сдвинуть чуть назад, да еще и наклонить ее, то при большой доброжелательности окружающих вся, посадка головы хозяйки с этим профессиональным украшением может вызвать в памяти головку Нефертити в ее колпаке, клобуке — шапочкой то, что венчает царицу, не назовешь.
Шапочка на хирурге может быть всякой, и к этому надо относиться серьезно. На женщине-хирурге шапочка должна быть хорошо отглажена и накрахмалена, тогда, даже при укрывании всей прически полностью, до последней волосинки, и голове и шапочке все равно можно придать любую форму, в зависимости от вкусов личных или требований начальства, его вкусов, в зависимости от внутренней заданности носителя убора.
Шапочка же хирургов мужчин чаще всего после рабочего дня складывается и находится в кармане халата. А наутро шапочка разглаживается уже на голове. Она может быть подогнута по краям, может башенкой стоять и увеличивать высоту, рост хирурга, может надеваться в виде военной пилотки или в виде испанской шапочки тридцатых годов, может сидеть прямо или чуть набекрень, словом, может быть очень много вариантов.
Шапочка же Галины Васильевны была ровная, высокая, без единой морщинки, чуть голубоватого цвета и одиноко ночью стояла на верхней полочке шкафчика, если хозяйка не дежурила, а покидала отделение для личной жизни в доме, магазинах да и… и все, пожалуй. Если на эту полочку кинуть что-нибудь еще, шапочка неминуемо помнется, и мужчины, которые обычно кидали свои вещи куда и как попало, относились с уважением к этому символу достоинства и красоты Галины Васильевны, помнили и никогда не оскверняли своей природной неаккуратностью ни полочку, ни гладкую голубую шапочку, когда та появлялась на своем законном месте, возвышаясь в самом верху шкафа.
