Андрей Горбунов - Знакомство с Библией
По своему жанру «Апокалипсис» самым тесным образом связан с древнееврейской традицией апокалиптической литературы. Мы уже говорили о ней в связи с Ветхим Заветом. Есть смысл ненадолго вернуться к этой традиции и вспомнить, что она расцвела во II–I веках до и. э. как своеобразный ответ на предсказания пророков о приходе Мессии и наступлении Его царства, которое понималось многими иудеями как земное царство Израиля. Однако история складывалась таким образом, что еврейскому народу, поочередно попадавшему под власть персов, греков и, наконец, римлян, было крайне трудно надеяться на это. И вот тогда и возникло представление о том, что история делится на два периода. Нынешний век безнадежно плох и не может измениться, а потому остается только ждать его конца. И лишь грядущий век принесет с собой исполнение пророчеств, и только тогда осуществится царство Мессии.
Новый век должен наступить благодаря непосредственному вмешательству Бога в ход истории, и оно будет сопровождаться вселенской катастрофой. Это будет день гнева Господня и день Его суда над миром.
Соответственно, вся апокалиптическая литература обязательно обличает греховность нынешнего века и предсказывает суд Бога и блаженство будущего века. Причем все это, как правило, изображено в форме таинственных видений и откровений, представляющих собой попытку описать вещи, не поддающиеся описанию, и высказать невыразимое. Особая зашифрованность текста объяснялась еще также и политическими соображениями – прямо говорить о крушении существующего порядка было опасно, и автор подобных книг мог навлечь на себя преследования власти. Недаром же авторы апокалипсисов, как правило, скрывали свои настоящие имена, пользуясь псевдонимами, обычно именами известных в библейской истории людей – Еноха, Моисея, Исайи и т. д. Таким образом от писаний пророков, тоже предсказывавших будущее, апокалиптическая литература отличалась тем, что пророки верили, что Бог осуществит Свой замысел в рамках истории – как бы плох ни был современный мир, он может стать лучше, если люди подчинятся власти Бога. Апокалиптики же не верили в возможность улучшения мира и ждали его конца, уничтожения, после чего только и должен родиться новый мир.
Отметим ряд общих мест, постоянно повторяющихся идей и картин, свойственных апокалиптической литературе. Мессия предстает здесь не как добрый евангельский пастырь, но как грозный и гневный Божественный Судья. Его приходу предшествует возвращение на землю пророка Илии. Наступление мессианской эры обычно уподобляется мукам, которые женщина испытывает при родах. Последние дни изображаются как время ужасных бедствий для всех людей. Тогда произойдет космическая катастрофа – звезды исчезнут, солнце померкнет, луна покроется кровью, небо обрушится и земля возгорится. Ненависть и вражда воцарятся среди людей. Затем начнется Суд Божий, и грешники будут осуждены. В последние дни все евреи рассеяния соберутся в Святой земле, и Новый Иерусалим, уготованный в небе святой град, спустится на землю. Мертвые воскреснут, и мессианское царство будет длиться либо вечно, либо до новой войны и окончательной победы верных Богу. В новом веке земля будет приносить необычайно богатые урожаи, войны прекратятся, воцарится всеобщий мир, и даже хищные звери станут ручными. Не будет ни горя, ни болезней, и сама смерть исчезнет с лица земли; все люди станут праведниками и будут жить по законам Бога.
Все это в той или иной форме присутствует в «Апокалипсисе», но все это радикальным образом переосмыслено. Принципиальная новизна «Откровения» – в его христианском взгляде на мир. Оттолкнувшись от иудейской традиции, автор «Апокалипсиса» создал нечто абсолютно новое, самую таинственную и грозную из книг Нового Завета, которую называют Евангелием Иисуса Христа, воскресшего из мертвых.
«Апокалипсис» открывается грандиозным видением. Господь предстал перед Иоанном в образе Сына Человеческого, чтобы открыть ему грядущий ход истории человечества и тайну конца мира, показав в пророческих откровениях главные моменты борьбы Церкви с духом Антихриста и ее окончательную победу. Как мы помним, именем Сын Человеческий Иисус обыкновенно называл Себя в Евангелиях. Это таинственное выражение указывает на трансцендентный аспект Его Лица, в то же время как бы прикрывая Его. Согласно библейской традиции, выражение Сын Человеческий часто было синонимом слова человек. «Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь Его» (Псалтирь, 8:5). Однако у апокалиптиков это выражение обрело новый смысл. У Даниила Сын Человеческий, грядущий с облаками небесными и получающий от Бога власть, славу и вечное владычество, предвосхищает свойства Мессии в ветхозаветном понимании и делает его причастным Божественному миру, подчеркивая его трансцендентность. В Евангелиях же Сыном Человеческим Христос называет Себя Сам ни более, ни менее 70 раз. Возможно, Он выбрал это выражение вследствие его двойного значения: допуская общепринятый смысл (человек), оно заключало в себе намек на иудейскую апокалиптику. В этом апокалиптическом значении его и употребляет Иоанн Богослов в «Откровении» – оно ассоциируется с Христом, Которому надлежит прийти в славе, чтобы судить мир.
Автор «Откровения» пишет: «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби, и в царстве, и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Я был в Духе (т. е. на меня снизошел Дух) в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам в Асии (т. е. Малой Азии)… Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и, обратившись, увидел семь золотых светильников. И посреди семи светильников подобного Сыну Человеческому, облеченному в подир (т. е. длинную белую одежду первосвященников) и по груди опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи (халколиван – точно не определенный металл, выражающий силу и прочность. – о. Сергий Булгаков), и голос Его как – как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лицо Его – как солнце, сияющее в силе своей» (Откровение, 1:9-16).
Итак, Дух снизошел на Иоанна; он находится в состоянии экстаза, и в своем видении, отрешившись от времени и пространства, он проникает в тайны будущего, в тайны вечности. Голос Бога, который слышит Иоанн, звучит подобно звуку трубы. Это совсем не случайная деталь. В библейской книге «Исход», рассказывающей о даровании десяти заповедей, мы читаем: «Были громы, и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный» (Исход, 19:16). Подобный глас обычно возвещает эпифанию, богоявление, как в Ветхом Завете, так и здесь в Новом.
Знаменательно, что Иисус Христос, Которого видит Иоанн, теперь уже является не в смиренном и кротком облике Богочеловека, но во всей Своей небесной славе. Этому соответствует и Его внешний облик. Мы видим Его в окружении семи светильников. Светильник в Библии – символ присутствия Бога, а число семь – символ полноты. Потому семь звезд, которые Христос держит в руках, знаменуют собой абсолютную полноту мироздания. Явившийся в славе Сын Человеческий облечен в подир, ритуальную одежду первосвященника. Но известно также, что подир носили и цари, а в книге Даниила в него был облечен и вестник Бога. Таким образом, восставший из мертвых Иисус Христос является здесь одновременно в трех обличьях – как пророк, священник и царь, открывая людям тайны Бога, выступая как посредник между Богом и человеком и осуществляя власть над миром.
«Глава Его и волосы белы». Белизна волос обычно связана с преклонным возрастом человека, здесь же она символизирует извечное существование Христа как Второй Ипостаси Бога-Троицы, а также Его Божественную чистоту, Его безгрешность. «Очи Его как пламень огненный» и «ноги Его… как раскаленные в печи». Знакомый уже по Ветхому Завету образ огня, сопровождающий богоявления, символ славы и святости Бога, влекущий к себе и устрашающий. Этот мотив развивается и дальше. «Лицо Его – как солнце, сияющее в силе своей». Очевидно, Христос явился теперь в том виде, какой Он принял на горе Фавор в момент Преображения, показав ученикам славу Свою, как поется в тропаре этого праздника.
Семь светильников, среди которых появился Христос, – это еще и христианские общины. Причем и тут смысл этого образа неоднозначен. С одной стороны, это конкретные церковные общины, которые существовали тогда в Малой Азии – в Эфесе, Пергаме, Смирне и других городах. Сейчас все они разрушены, но тогда они, очевидно, играли важную роль в Церкви. Но, с другой, стороны, что гораздо важнее, семь светильников – это символ полноты вселенской Церкви не только в прошлом, но и в настоящем, и будущем. Поэтому-то обращение к каждой из названных в «Откровении» малоазийских церквей на свой манер актуально и сегодня. Оно как бы проецируется и на наше время. По мнению большинства толкователей, изображая свойства и дела каждой церкви и в соответствии с ее ревностью и верностью предсказывая ее судьбу, Христос говорит нам и о нас самих.
