Томас Клири - Мудрость дзэн. Сто историй пробуждения
Прощальные слова
Почтенная госпожа О-сан обрела пробуждение под руководстом дзэнского наставника Тэцумона. Когда великий наставник Хакуин прибыл в ее провинцию, О-сан отправилась на встречу с ним.
Чтобы проверить женщину, Хакуин спросил ее о "хлопках одной рукой". О-сан быстро пробормотала стихотворение:
Чем слушать
Хлопки одной рукой Хакуина,
Хлопни обеими руками -
И все дела!
Когда О-сан была уже смертельно больна, у постели собрались ее дети, чтобы услышать прощальные слова матери. О-сан улыбнулась и пропела такие стихи:
В этом мире,
Где слова не задерживаются дольше,
Чем роса на листьях,
Что еще мне сказать
Для будущих поколений?
Рождение и смерть
Госю пришел к дзэнскому наставнику Юи-э и сказал: "Многие годы я практиковал дзэн, но так и не преуспел. Прошу вас, укажите мне дорогу".
"В практиковании дзэн нет никакой хитрости. Нужно лишь освободиться от рождения и смерти", - ответил наставник.
"Как же вырваться из круга рождения и смерти к свободе?" - спросил Госю.
"Каждая мелькающая в твоем сознании мысль есть рождение и смерть", - повысив голос, произнес Юи-э.
И тут Госю испытал невиданный прежде восторг, почувствовав себя так, словно он сбросил с себя непосильную ношу.
Исправившийся отступник
Уммон начал изучать конфуцианские каноны и священные тексты, когда ему было четырнадцать или пятнадцать лет. Однако в возрасте двадцати двух лет настроения его изменились. "Даже если я прочту все имеющиеся книги, будь то сочинения о сокровенном знании или тексты, понятные всем, какая от всего этого будет польза, когда жизнь встретится со смертью?" - думал он.
После этого он убрал свои книги и забросил учебу. Потом Уммон пришел к дзэнскому наставнику, который стал учить его сосредоточению над коаном.
Уммон запротестовал: "Я не хочу сосредотачиваться на коанах. Только познав для себя состояние совершенной смерти и полного прекращения, превратившись в горсть пепла, я смогу избавиться от сомнений. Что происходит в русле повседневных забот? Это там? Или нет? Пока я так спрашиваю себя, этого достаточно".
"Если будешь поступать подобным образом, станешь отступником", - сказал Дзэнский наставник
"Даже если я стану отступником, эту цену можно заплатить зато, чтобы обрести безмятежность сознания", - возразил Уммон. Ив течение последующих двух лет Уммон продолжал полностью отдаваться медитации.
Как-то, собирая в лесу хворост, Уммон почувствовал, что весь мир, включая его самого, рушится. И в тот же миг он преисполнился вселенской радости.
Потом Уммон размышлял: "Хотя я обрел мир и спокойствие для себя, это не более чем принцип предписанных канонических учений. А что же дзэнское послание, передающееся особым образом вне учения?"
И на протяжении еще двух лет он с удвоенной энергией отдавался практикованию, пока ему не открылся живой опыт дзэн. Теперь сознание его было совершенно свободно.
Перед смертью Уммон увещевал своих учеников: "У меня есть четыре суждения. Первое - вырваться из созданных умом ловушек, чтобы опереться на высшую истину. Второе - освободиться от тела и сознания, чтобы отбросить рождение и смерть. Третье - выйти за пределы абсолютного, чтобы утвердить свою жизнь. Четвертое - тащить камни и нести землю, чтобы навечно сохранить мудрость".
Прощальными стихами Уммона были такие строки:
Последнее слово
Оживляет небо
И оживляет землю.
Чудаковатый мудрец
Энцу был весьма чудаковатым мудрецом; он принадлежал к малоизвестной дзэнской школе Обаку. Человек, лишенный каких бы то ни было предубеждений, он отправлялся туда, куда вздумается, и делал то, что ему приходило в голову. Он всегда жил один и нигде не задерживался надолго. О его жизни вообще едва ли можно сказать что-то определенное.
Как-то Энцу прибыл в Киото, чтобы нанести визит в одну семью. В суматохе простодушный Дзэнский наставник позабыл, куда он направлялся. Не зная, что делать, он принялся стучать в одну дверь за другой и спрашивать каждого откликавшегося: "Не в этом oли доме ждут Энцу?"
В другой раз кто-то попросил Энцу написать предисловие к книге. Энцу согласился, но написал предисловие так неразборчиво, что многие иероглифы просто невозможно было прочесть. Человек, сделавший Энцу заказ, принес предисловие обратно, чтобы спросить у автора, о чем, собственно, в нем идет речь.
Дзэнский наставник раз за разом просматривал написанное собственной рукой и, наконец, заявил: "Я тоже ничего не могу понять! Один из моих учеников неплохо понимает то, что мной написано, - вам лучше спросить у него".
Дзэнская ученость
Хонко был необычайно талантливым дзэнским наставником, наделенным выдающимися способностями; он обладал и широкой ученостью, и прекрасной памятью. Его учитель Сигэцу был одним из величайших ученых эпохи. Сам Хонко путешествовал по всей стране, откликаясь на приглашения дзэнских общин, и выступал с проповедями.
Среди обширных сочинений Хонко - комментарий к отдельным частям бессмертного сочинения "Сёбогэндзо", главного труда великого дзэнского наставника Догэна. Первое и единственное из наиболее известных буддийских сочинений, написанное на классическом японском языке, "Сёбогэндзо" - один из самых трудных текстов во всем буддийском каноне.
Когда Хонко работал над составлением комментария к "Сёбогэндзо", к нему пришел один монах, занимавшийся логикой, и попросил разъяснить ему "Сурангама-сутру", самое глубокое и сложное для понимания произведение на китайском языке.
Дзэнский наставник тут же положил экземпляр "Сурангама-сутры" слева от себя, "Сёбогэндзо" - справа, а посередине - лист бумаги. После чего он начал говорить о "Сурангама-сутре", продолжая при этом читать "Сёбогэндзо" и писать комментарий; он без всякого смущения успевал делать три дела одновременно.
Видевшие это пришли в восхищение, и поползли слухи, что Хонко является воплощением духа или какого-нибудь святого.
Долгая дорога домой
Исключительные способности Дайкю были очевидны для всех уже в ту пору, когда он был еще ребенком. Наставники всех буддийских школ желали заполучить его в ученики, но родители его отказывались дать на то разрешение.
Тем не менее, в конце концов Дайкю оставил семью и стал дзэнским учеником; в то время ему было только пять лет.
Когда Дайкю шел пятнадцатый год, он случайно услышал, как его учитель говорит с кем-то о том, что он назвал "состоянием до рождения". Дайкю подивился этому, и стал садиться в медитацию всегда, когда у него появлялось свободное время.
Позднее Дайкю отправился в Киото к дзэнскому наставнику Дзокаю, чтобы спросить его о главных принципах сосредоточения. Всю дорогу он концентрировал свое внимание на кончике собственного носа и потому не заметил шума и блеска древней столицы, даже проходя через город. Он был настолько погружен в концентрацию, что постоянно натыкался на экипажи, запряженные лошадьми, возницы ругали его на чем свет стоит, но он как ни в чем не бывало продолжал свой путь.
Встретившись с наставником Дзокаем, Дайкю попросил у него разрешения остаться и изучать дзэн. Дзокай дал согласие и поручил Дайкю помогать монастырскому лекарю. В то время Дайкю исполнилось восемнадцать.
Как-то Дайкю пошел к реке, чтобы выбросить остатки лекарственных растений, но, достигнув берега, совершенно забылся. Стояло удивительное время года, когда клены надевали ярко-красные цвета, словно облачаясь в парчу, но Дайкю даже не замечал их. Вот какова была сила его сосредоточения. Люди называли его "завороженным слугой".
В возрасте двадцати трех лет Дайкю отправился к знаменитому дзэнскому наставнику Когэцу и поведал ему о своем понимании. Когэцу сказал: "Понимание твое по-прежнему внешнее. Оно будет абсолютно бесполезно на берегу жизни и смерти. Направь все силы на то, чтобы сконцентрировать энергию своего ума, и тогда естественным образом обретешь единство".
Потом Когэцу познакомил Дайкю с циклом из двенадцати стихотворений, написанных древним китайским наставником, и заставлял его использовать их в качестве руководства во время дневной и ночной медитации.
Как-то раз летом следующего года Дайкю нес в амбар сосуд с чаем и вдруг почувствовал себя так, словно он бредет в безбрежном пространстве; сознание его было цельным, как железо. Он остановился, и тут в грудь ему ударил порыв чистого ветра. Потом он продолжил свой путь, но наткнулся на столб, и в этот миг обрел пробуждение.
Дайкю пошел к наставнику Когэцу и сказал: "Сегодня я, наконец, вырвался из темницы, в которой находилось мое сердце".
