Георгий Чистяков - Над строками Нового Завета
Речь идет всё о том же. Вера не основывается ни на политических, ни на философских или иных убеждениях, она живет в глубине человеческого сердца и освещает его изнутри. Полутьма, в которую уже погрузился храм (напомню, что гимн этот пели вечером!), заставляет вспомнить о полумраке той горницы, где «вечером, в день тот, в первый день недели, когда из страха перед иудеями двери были затворены там, где были ученики, пришел Иисус и стал посередине и говорит им: мир вам!» (Ин 20: 19).
Звуки гимна затихают, и молящийся, опустив голову на пюпитр, в глубокой тишине замолчавшего храма почти видит воскресшего Иисуса и почти слышит Его слова «мир вам». Это и есть пасхальная радость.
Останься с нами, Господи
Во время литургии, когда ее совершает несколько священников, перед пением Символа веры старший из тех, кто служит, говорит остальным: «Христос посреди нас», а младшие отвечают: «И есть, и будет». Эти же слова звучат в латинском гимне, который поется в четверг перед Пасхой христианами римского обряда во время совершения чина омовения ног:
Собраны мы здесь все ныне воедино,
Да ничто не разделяет нас отныне,
Да исчезнут среди нас раздор и злоба
И посреди нас Христос всегда да будет.
Где царит любовь, всегда пребывает Бог.
Убежденность в том, что воскресший Христос всегда невидимо находится среди людей, составляет основу христианства как религии. С апостольских времен христиане считают, что, во– первых, это проявляется в том, что Христос пребывает в сердце каждого своею благодатью; во-вторых, во время совместной молитвы, ибо, как говорит Он Сам (Мф 18: 20), «где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них». В-третьих, невидимое пребывание Христа среди верующих проявляется в таинстве Евхаристии. Понять богослужение вне этой убежденности просто-напросто нельзя; разберем поэтому все три случая.
Слово «благодать» в Новом Завете появляется только в посланиях апостола Павла. Из уст Самого Иисуса оно здесь не звучит ни разу, но при этом именно Иисус объясняет, что это такое. «Если кто любит Меня, – говорит Он в прощальной беседе с учениками, – тот слово Мое соблюдает, и Отец Мой возлюбит его, и к нему Мы придем и обитель Себе у него сотворим» (Ин 14: 23). Благодать – это дар, она не зарабатывается, а дается даром. Бог, согласно Священному Писанию, приходит в человеческое сердце Сам.
«Вот, Я стою у двери и стучусь, – говорит Христос в Откровении Иоанна Богослова, – если кто услышит голос Мой и отворит дверь, Я войду к нему и буду вечерять с ним, а Он – со Мною» (3: 20). Задача человека заключается лишь в том, чтобы услышать этот стук в дверь и открыть двери сердца. Как его услышать? Помочь в этом может только любовь, от которой загорится сердце (выражение из Евангелия от Луки), любовь к Богу и ближнему, а вернее – любовь к Богу, реализующаяся в любви к ближнему. Но и любовь – это тоже дар. Согласно апостолу Павлу, любовь Божия проливается в сердца человеческие Духом Святым (Рим 5: 5).
Эта любовь подобна дождю, который проливается на пустую, высохшую и безводную землю. Душа человеческая, подобно жаждущей дождя и изнемогающей от засухи земле, жаждет Бога – и вот Его любовь проливается, как дождь, в человеческое сердце. Так понимают благодать как Ветхий (псалмы 62 и 142), так и Новый (апостол Павел) Завет. Что же касается того, как страдает от засухи и жаждет дождя земля, то это хорошо себе представляет каждый житель безводной Палестины. Знает он и то, как сразу оживает земля после дождя.
Поэтому, чтобы разобраться в том, как понимается благодать в Библии, нужно всего лишь вспомнить, каков климат Палестины. Сердце, когда в него проливается благодать, становится обителью для Бога, так говорит Иисус в Прощальной беседе. Происходит чудо: сердце величиною с кулак вмещает Того, Кого не в силах вместить небеса.
Бог, согласно Библии, невидим, вездесущ, непостижим и недоступен, при этом, однако, без Него человек погибает, как олень в безводной пустыне. Именно в этой пустыне, где, кроме них двоих, нет никого (лишь раскаленный песок!), происходит встреча человека с Богом. Эта встреча единственная в своем роде и с точки зрения рассудка невозможна, ибо пустыня огромна, а поэтому эти двое могут блуждать по ней вечность и не встретиться. Тем не менее, встреча происходит.
Более того, Бог, у которого в силу Его непостижимости нет места, где главу приклонить, тогда как даже у лисиц есть норы, а у птиц – гнезда (Лк 9: 58), делает местом своего пребывания сердце найденного Им в пустыне человека. Такова мистическая философия Священного Писания применительно к благодати. Жителю Палестины, Передней Азии или Балкан понять это довольно просто. Тому же, кто живет в Западной Европе (за исключением Испании) или на Руси, – почти невозможно.
Поэтому родившиеся здесь мистики уподобляют благодать теплу, которое согревает изнутри замерзшего и погибающего от холода человека. Именно так объяснял в XIX веке, что такое благодать, Серафим Саровский. По тому же пути шел и средневековый французский гимнограф (возможно, это был погибший в 923 году король Роберт I) в латинском гимне:
Прииди, о Дух Святой,
И лучами нас омой
Твоего блистания.
Прииди, о наш Отец,
Благ податель и Творец
И сердец сияние.
В этом гимне, который в католическом богослужении занимает примерно то же место, что тропарь «Царю Небесный…» в православном, есть следующие слова:
Что замерзло, то согрей.
Кроме этого невидимое присутствие Христово обнаруживается, согласно Евангелию, в совместной молитве или во всяком деле, ради которого «двое или трое» собраны во имя Иисусово. Идея совместного моления заложена в первых словах молитвы «Отче наш» – человек называет Бога «нашим», а не своим Отцом, даже когда читает эту молитву совсем один. И далее: «Хлеб наш насущный дай нам днесь и остави нам долги наши…».
Не менее ярко идея совместного моления выражается и в другой постоянно употребляемой как православными, так и католиками молитве «Богородице Дево, радуйся». Ее греческий (а следовательно, и славянский) вариант заканчивается словами «ибо Спаса родила Ты душ наших», а латинский – следующим прошением: «Святая Мария, Матерь Божья, молись о нас грешных ныне и в час смерти нашей» – Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus nunc et hora mortis nostrae.
Вместе молясь или совместно трудясь над каким-то одним делом, люди начинают остро ощущать, что сердце у них общее, одно на всех. В «Деяниях Апостолов» рассказывается (4: 32), что именно так думали первые христиане, собравшиеся в Иерусалиме вокруг апостолов. Концепция «единого сердца», в которой ярче всего представлена вера в то, что невидимо Христос всегда находится там, где двое или трое собраны во имя Его, представлена и в восклицании священника во время литургии «Горе́ имеем сердца», то есть «вознесем сердца». В древнейших литургиях, о чем говорят многочисленные упоминания писателей IV–V веков, это восклицание звучало: «Горе́ имеем сердце наше».
Представлена концепция единого сердца и в современном славянском тексте литургии, где в заключение самого значительного момента в богослужении священник возглашает: «И дай нам едиными устами и единым сердцем славить и воспевать пречестное и великолепное имя Твое…».
По сути дела, хоровое пение как таковое есть не что иное, как выражение этой концепции. Напомним, что в древнейшие времена оно было унисонным, и пел не хор, а весь храм, и действительно как бы едиными устами. В настоящее время унисонное пение сохранилось у греков, оно составляет у них неотъемлемую часть богослужения.
Наконец, Христос невидимо присутствует в храме в таинстве Евхаристии, совершаемом во время литургии или обедни. В тот самый вечер, когда он был предан, «взял Иисус хлеб, и, благословив, преломил, и, дав ученикам, сказал: возьмите, вкусите: это есть тело Мое. И взяв чашу и возблагодарив, дал им и сказал: пейте из нее все; это есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая для отпущения грехов» (Мф 26: 26–28). «Делайте это в воспоминание обо мне» (Лк 22: 19).
Так была совершена Тайная вечеря, которая столь часто изображается иконописцами и художниками, как средневековыми, так и современными. С первых дней истории христианства повторение Тайной вечери и связанное с ней воспоминание о страданиях, смерти и воскресении Христа стало центральным местом в жизни как каждой христианской общины, так и всякого христианина: оно получило название сначала преломления хлеба, или вечери Господней, потом стало называться литургией, то есть общей службой, или службой, которую совершают все. Название это важно тем, что оно подчеркивает, что христианин не присутствует на службе, а участвует в ней, совершает ее вместе со священником и остальными молящимися.
На латинском языке литургию обычно называют мессой, по– славянски – обедней, то есть вечерей, вечерней трапезой, ибо Иисус свою Тайную вечерю совершил вечером; однако по традиции на Руси, и вообще на Востоке, литургия почти всегда служится только утром. В первые века при совершении литургии никаких специально составленных молитв (за исключением, разумеется, содержащихся в Новом Завете формул, которые сообщаются в рассказах о Тайной вечере) не использовали; это было связано с тем, что древняя церковь подчеркивала, что «молится не язык, а сердце», – так считал известный христианский писатель II века н. э. Тертуллиан.
