Роман Силантьев - Новейшая история ислама в России
Существующее материальное неравенство может снивелировать только политика централизованных мусульманских организаций, которые имеют право перераспределять средства между общинами, однако такая практика нередко приводит к внутренним конфликтам. Богатые общины, не желая делиться своими доходами, начинают выбирать менее принципиальные муфтияты, готовые предоставить им полную финансовую свободу. При этом они легко переходят из одной организации в другую. Бедные общины, в свою очередь, также нестабильны и часто меняют юрисдикцию в обмен за единократные выплаты, гуманитарную помощь, либо даже простые обещания, а их наиболее искушенные председатели успешно шантажируют вышестоящие организации –мухтасибаты и муфтияты.
Экономический фактор четко прослеживается в борьбе за вторую по доходности в Москве Историческую мечеть, община которой меняла свою юрисдикцию не менее четырех раз. Конфликт между московским муфтием Равилем Гайнутдином и нижегородским бизнесменом и меценатом Ряшитом Баязитовым был во многом вызван проблемой контроля над финансовыми потоками отрадненской мечети.
Раскол в Пермской области начался с того, что община пермской Соборной мечети воспротивилась решению муфтия Мухаммадгали Хузина, потребовавшего отчислять в пользу муфтията пятую часть ее доходов. Вне всякого сомнения, финансовый аспект присутствовал и в конфликтах вокруг «мятежных» мечетей Ульяновска и Астрахани, пензенской Соборной мечети, общин Тюмени, Омска, Томска и Новосибирска. Мусульманские централизованные организации, имевшие мало авторитета, но много денег, всегда имели возможность приобрести вес за счет «покупки» общин. Для регистрации централизованной организации достаточно собрать три общины, что, в принципе, стоит не дороже тысячи долларов. Бедные сельские общины можно «приобрести» всего за 100-200 долларов, выплаченных имам-хатыбу или председателю. Такая схема позволяет за короткое время и сравнительно небольшие деньги набрать значительное количество общин (на бумаге все они выглядят одинаково, поэтому важно не качество, а количество). Кстати, купить можно было не только общины, но и отдельных людей, включая чиновников, журналистов, ученых-исламоведов и даже бывших православных священников. Другое дело, что они обходятся дороже.
Реализацию вышеописанной схемы вменяли в вину лидерам ДУМАЧР и ДУМ «Ассоциация мечетей России» Нафигулле Аширову и Исмаилу Шангарееву, которые в короткий срок добились поразительных успехов. ДУМАЧР за два года установило контроль над более чем 100 общинами от Кургана до Петропавловска-Камчатского при том, что действовало на «канонической территории» ЦДУМ и ДУМ Сибири. ДУМ «Ассоциация мечетей России», ставшее всероссийской надстройкой Бугурусланского муфтията, всего за год основало более двух десятков общин от Ростовской области до Удмуртии, вторгшись не только в сферу влияния ЦДУМ, но и напрямую затронув интересы своих союзников по Совету муфтиев России. Все источники отмечают, что в обоих случаях образование либо переподчинение общин осуществлялось в максимально сжатые сроки и с высоким профессионализмом. Для обеспечения такого результата использовались даже выездные бригады юристов, способных за день провести собрание актива общины и внести изменения в ее устав. «Покупка» общин, правда, не гарантировала долгосрочного результата. Для нормального контроля над ними требовались постоянные вложения, что было накладно и не всегда целесообразно. Поэтому обычно подпитывался лишь костяк из 15-20 крупных общин, в то время как остальные приходы сохраняли лояльность только из-за отсутствия средств на перерегистрацию.
Описанные схемы особенно активно использовали эмиссары экстремистских течений. «Сегодня во многих селах Карачаево-Черкесии есть сторонники ваххабизма, и их влияние распространяется и на восточные территории Ставропольского края. Есть среди них и свои духовные наставники – муллы, у которых налажены тесные контакты с исламистами Чечни и Дагестана. Для привлечения единомышленников ваххабисты используют материальный стимул, который категорически осуждается в традиционном исламе.
К примеру, муллам, согласившимся стать сторонниками ваххабистов, выдают единовременное пособие в размере 10001500 долл., а затем выплачивают ежемесячно 100-150 долл. – весьма неплохие суммы для северокавказского региона.
Внутри же самой «общины» отношения строятся по принципу пресловутой финансовой пирамиды. За каждого приведенного сюда нового соратника тот, кто его привел, получает 50-100 долл., а потом ему выдают проценты с каждого, кого сагитировал на свою сторону подопечный. Мулла получает валютные переводы через филиалы банков и имеет корреспондентские счета от различных международных организаций. Самим же «духовным наставникам» предписывается не выдавать свою причастность к ваххабизму официальным органам, поэтому они тщательно маскируют собственные взгляды и убеждения перед теми, кто не согласен с ними, показывая свою суть лишь перед проверенными людьми», – писала журналистка «Независимой газеты» Алевтина Полякова. Таким образом, получение и распределение материальных благ стали для исламского сообщества России серьезным дестабилизирующим фактором, причем со временем его роль в расколах ничуть не уменьшается. Полностью исключить такое влияние на взаимоотношения между мусульманскими лидерами невозможно, поэтому и в будущем денежный вопрос будет портить отношения между мусульманскими лидерами, хотя, по всей видимости, в несколько иных формах.
Глава V РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАСКОЛА ИСЛАМСКОГО СООБЩЕСТВА РОССИИ
Первые и самые тяжелые расколы, поразившие российскую умму в начале 90-х годов, практически не имели религиозной составляющей. На начальном этапе исламского возрождения мусульмане не делили друг друга по вероисповедной принадлежности, а привнесенное зарубежными миссионерами салафитское движение еще не приобрело сколько-нибудь заметного влияния. Тем не менее, уже к 1997 году в некоторых региональных уммах именно религиозный фактор стал главным катализатором внутримусульманских разделений, а еще через несколько лет он вышел на первое место по своим деструктивным последствиям для единства всей российской уммы.
Раскол российских мусульман на религиозной почве в первую очередь стал следствием агрессивной миссионерской деятельности салафитов, которые видели в инакомыслящих мусульманах стихийных язычников, нуждающихся в немедленном приобщении к ценностям «чистого» ислама.
Многочисленные группы салафитов не имели единого координационного центра и разнились по своим идеологическим установкам, однако все их последователи получили прозвище ваххабитов, которое прочно вошло в современный русский язык. Как правило, под ваххабитами в России понимаются люди, называющие себя приверженцами салафизма, «саф ислама» или «чистого» ислама, ханбализма, хабашизма, таблигизма, нурсизма, «исламских джамаатов»,
«внемазхабного» суннизма, воинствующего шиизма, а также партии «Хизбут-Тахрир» и ее многочисленных клонов.
Для такого рода группировок свойственны нетерпимое отношение к инакомыслящим и инаковерующим, стремление к созданию «шариатского» государства, уверенность, что они ведут джихад против безбожной власти, и склонность к силовым методам в миссионерской работе. Многие ваххабитские группы признают терроризм самым эффективным способом достижения поставленных целей.
По разным оценкам, ваххабиты составляют от 2 до 10% всех российских мусульман (соответственно, от 300 до 1500 тыс. человек). Их доля наиболее высока среди мусульман Чечни, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Ставропольского края, а также среди новообращенных мусульман (в последнем случае она достигает 50-60%).
Помимо ваххабитов, к нетрадиционному для России исламу можно отнести новые религиозные движения исламского происхождения: секты ахмадийя, Вера Бахаи и СУБУД, различные неосуфийские движения, а также небольшие сектантские группировки российского происхождения. Последователи этих течений, как правило, не склонны к экстремизму, что позволяет отнести их к умеренному крылу нетрадиционных мусульман. Общая численность их адептов не превышает 20 тыс. человек, сосредоточенных преимущественно в крупных городах.
Противостояние традиционных и нетрадиционных для нашей страны мусульман усугубилось конфликтами в среде самих традиционалистов. Трения между суннитами и шиитами, ханафитами и шафиитами, различными суфийскими тарикатами, а также между тарикатами и муфтиятами не позволили им объединиться против ваххабитов, которые, наоборот, выступили единым фронтом.
1. Противостояние салафитов и традиционных для России мусульман
Как уже упоминалось выше, наиболее серьезным идеологическим вызовом целостности российского ислама стал вызов радикального ислама, который исламоведы называют салафизмом или «чистым исламом», а традиционные мусульманские лидеры – ваххабизмом. История салафизма началась в XVIII веке, когда ханбалитский проповедник Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб провозгласил, что ислам после смерти пророка Мухаммеда был извращен и поэтому необходимо вернуться к истокам. Новое течение по отчеству своего основателя получило название ваххабизма – ведь называть его мухаммадизмом было бы крайне некорректно. Главной чертой нового течения стало крайне буквалистское и примитивное толкование Корана, породившие отрицание значительной части мусульманской вероучительной литературы, а также целого ряда догматов и обрядов, определенных как «бида» – запрещенные нововведения. Опираясь на свое видение Корана, ваххабиты антропоморфизировали Аллаха, запретили почитание умерших в любой форме и объявили целый ряд направлений ислама еретическим, приравняв их последователей к «неверным». Особую ненависть у ваххабитов вызывали шииты и суфии, практиковавшие почитание святых мест, полумистические формы богослужений и аскетизм. В начале XIX веке ваххабиты захватили Мекку и Медину, нанеся этим городам немалый урон. Ими была осквернена Кааба, полностью уничтожена могила матери пророка Мухаммеда (Планировалось даже уничтожение могилы самого пророка, которую спасло только вмешательство Кемаля Ататюрка), разграблена сокровищница Запретной мечети.
