Фома Аквинский - Сумма теологии. Том VI
Этому противоречат следующие слова апостола: «Если Законом оправдание, то Христос напрасно умер» ((ал. 2, 21), то есть [Он умер] бесцельно. Следовательно, на том же основании можно сказать, что если человек обладает такой природой, посредством которой он может быть оправдан, то «Христос умер напрасно», то есть бесцельно. Но подобная мысль недопустима. Следовательно, человек не может быть самостоятельно оправдан, то есть возвращен из состояния греха в состояние праведности.
Отвечаю: человек никоим образом не может самостоятельно восстать из греха без помощи благодати. В самом деле, коль скоро, как уже было сказано (87, 6), грех носит временный характер со стороны акта и постоянный – со стороны вины, восстание их греха означает не прекращение греховного акта, а то, что человек восстанавливает утраченное им вследствие согрешения. Затем, согласно вышесказанному (85, 1; 86, 1; 87, 1), согрешение приносит человеку тройной убыток, а именно пятно, умаление природного блага и долг наказания. Он обусловливает пятно, поскольку нечистота греха приводит к утрате сияния благодати. [Он обусловливает] умаление природного блага, поскольку природа человека приводится в беспорядок не подчиняющейся Богу человеческой волей, и вследствие этой возникшей беспорядочности становится неупорядоченной вся природа согрешившего. Наконец, [он обусловливает] долг наказания, поскольку грешник заслуживает вечное проклятие.
Далее, очевидно, что каждый из этих трех [понесенных убытков] может быть восстановлен только Богом. В самом деле, коль скоро сияние благодати исходит от божественного света, то как иначе восстановить это сияние, если только оно не будет возвращено Богом вместе со Своим светом? Следовательно, необходим дар навыка, и это – свет благодати. И точно так же порядок природы может быть восстановлен, то есть человеческая воля может быть подчинена Богу, только в том случае, если Бог, как уже было сказано (6), привлечет человеческую волю к Себе. И точно так же вина вечного наказания может быть отпущена только Богом, против Которого совершено преступление и Который является Судьей человеков. Таким образом, для того, чтобы человек восстал из греха, ему необходима помощь благодати – как со стороны дара навыка, так и со стороны внутреннего движения Богом.
Ответ на возражение 1. Человеку наказано делать то, что принадлежит акту свободной воли, постольку, поскольку этот акт необходим для того, чтобы человек восстал из греха. Поэтому сказанное: «Воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос», нам следует понимать не так, что будто бы полное восстание из греха предшествует просвещению благодати, но так, что когда человек посредством своей подвигнутой Богом свободной воли стремится восстать из греха, он обретает свет оправдывающей его благодати.
Ответ на возражение 2. Естественный разум не является достаточным началом для того здоровья, которое присутствует в человеке через оправдание благодатью. Таким началом является могущая быть отнятая по причине греха благодать. Следовательно, человек не способен восстать [из греха] самостоятельно и нуждается для этого в свете благодати, который необходимо пролить на него вновь подобно тому, как для восстановления [к жизни] мертвого тела в него необходимо должна быть всеяна душа.
Ответ на возражение 3. Когда природа совершенна, она способна самостоятельно возвратиться к приличествующему и адекватному ей состоянию, но к тому, что превосходит её меру, она не может быть восстановлена без помощи извне. И коль скоро человеческая природа, будучи погублена актом греха, как уже было сказано (85), подвергалась порче и утратила свое совершенство, то она более не способна самостоятельно возвратиться к своему естественному благу, и уж тем более она не может без помощи извне перейти к сверхъестественному благу праведности.
Раздел 8. МОЖЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗБЕГНУТЬ ГРЕХА БЕЗ БЛАГОДАТИ?
С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что человек может избегнуть греха без благодати. В самом деле, как говорит Августин, «никто не согрешает в том, что для него неизбежно»[243]. Таким образом, если бы человек в [состоянии] смертного греха не мог избегнуть греха, то из этого можно было бы заключить, что он, согрешая, не грешит, каковой вывод представляется невозможным.
Возражение 2. Далее, люди наказываются для того, чтобы впредь они не грешили. Таким образом, если бы человек в [состоянии] смертного греха не мог избегнуть греха, то его наказание, похоже, было бы лишено всякого смысла, каковой вывод представляется нелепым.
Возражение 3. Далее, [в Писании] сказано: «Пред человеком – жизнь и смерть, добро и зло, и чего он пожелает – то и дастся ему»[244] (Сир. 15:17). Но грех не лишает человека его человечества. Следовательно, [и в состоянии греха] за ним сохраняется право выбора между добром и злом, и потому человек может избегнуть греха без благодати.
Этому противоречат следующие слова Августина: «Тех, кто отрицает необходимость молитвенно просить: «Не введи нас в искушение» (а отрицают это утверждающие то, что для спасения человеку нет нужды во вспомоществовании со стороны благодати Божией, но что человеческой воле достаточно одного только дара Закона), тех, говорю, без сомнения не должно слушать, но должно предавать анафеме на всех языках»[245].
Отвечаю: о человеке можно говорить двояко: во-первых, [как о находящемся] в состоянии совершенной природы; во-вторых, [как о находящемся] в состоянии подвергшейся порче природы. Так вот, в состоянии совершенной природы человек мог бы избегнуть как смертного, так и простительного греха без навыка к благодати; в самом деле, коль скоро грех есть не что иное, как отклонение оттого, что соответствует нашей природе, то в состоянии совершенной природы человек мог бы его избегнуть. Однако без помощи Божией он не смог бы сохранить себя в благе, поскольку без нее даже его [совершенная] природа обратилась бы в ничто.
А вот в состоянии подвергшейся порче природы человеку для того, чтобы полностью воздержаться от греха, необходима исцеляющая его природу благодать. И в нынешней нашей жизни такое исцеление прописывается в уме, в то время как телесное пожелание остается не восстановленным. Поэтому апостол говорит о восстановленном человеке так: «Тот же самый, я умом моим служу Закону Божию, а плотью – закону греха» (Рим. 7:25). И в этом состоянии человек может воздержаться от любого смертного греха, который, как было показано выше (74, 5), берет свое начало в его разуме, но не может воздержаться от любого простительного греха вследствие порчи его низменных стремлений чувственности. В самом деле, как уже было сказано (74, 3), человек способен подавить каждое из [своих неупорядоченных] движений по отдельности (ибо они не только греховны, но и произвольны, а его разум, желая избежать таких движений, всегда находится начеку), но не все разом, поскольку пока он противится одному, всегда может возникнуть другое.
Таким образом, человек, прежде чем его разум, в котором пребывает смертный грех, будет восстановлен оправдывающей благодатью, может в течение определенного времени избегать совершения того или иного смертного греха, поскольку нет никакой необходимости в том, чтобы он всегда актуально грешил. Но невозможно, чтобы он все время сохранялся от совершения смертного греха. Поэтому Григорий говорит, что «раскаяние не полностью устраняет грех, и его тяжесть продолжает склонять нас к другим грехам»[246]. И так это потому, что как низменные желания должны быть подчинены разуму, точно так же и разум должен быть подчинен Богу и видеть в Нем цель всех своих устремлений. В самом деле, как все человеческие действия должны быть сообразованы с целью, точно так же и все движения низменных желаний должны быть сообразованы с суждением разума. И как неупорядоченные движения чувственного желания не могут содействовать тому чтобы человек обращался к своему разуму, до тех пор, пока низменные желания не будут подчинены разуму, точно так же и разум человека не будет полностью подчинен Богу до тех пор, пока в его разуме наличествует много неупорядоченности. В самом деле, пока человеческое сердце не прилепится к Богу настолько, что не будет желать отделиться от Него [даже] ради достижения какого бы то ни было блага или избежания какого бы то ни было зла, может произойти немало такого, когда ради достижения или избежания человек отделится от Бога, преступит Его заповеди и тем самым совершит смертный грех, в особенности же в тех случаях, когда действия человека, как говорит Философ, сообразуются с разумно обоснованной целью или с уже существующими у него навыками[247], хотя благодаря осмыслению своих действий человек способен поступать и вне порядка прежде установленной цели и склонностей своих навыков. Но коль скоро человек не всегда способен обладать такой осмысленностью, то он не может быть полностью избавлен от производимых в соответствии с его отвращенной от Бога волей действий иначе, как только тогда, когда он немедленно возвращается к должному порядку посредством благодати.
