Феофан Затворник - Начертание христианского нравоучения
бб) Достаток составляют имущество, пожитки, то, чем удовлетворяются неизбежные наши естественные потребности, пища, одежда, кров и вообще дом, или совокупность вещей, кои называются житейскими. Заботу о том получил человек вместе с животом и потому заботится, что животолюбив, и, когда заботится, полагает на то живот свой. Все стяже–вается в поте лица, тратою сил и крови. Зато довольство успокаивает дух, разливает отраду в сердце, дает свободу жизни. При достатке как в безопасной ограде. Итак, если любишь брата, пусть будет для тебя неприкосновенною святынею всякая его собственность, все то, о чем он может сказать: мое. Для него это есть и дар Божий, и цена его крови: не прикасайся. Если найдешь не свою вещь, сыщи владельца и возврати ему; не найдешь — отдай бедному или в храм Божий, ибо это имущество Божие. Иные, теряя, говорят Господу: пусть будет то частию бедных. Так надобно быть исполнителями воли братней и вместе Того, Кто слышал ее. Тем больше не должно делать ущерба достоянию брата каким бы то ни было образом: или кражею, или судом неправедным, или обманом при продаже, мене и других случаях — а напротив, всячески должно содействовать возвышению его достатка советом и деятельной помощью. Радостно смотреть на довольного: веселие на челе его. Грустен вид того, кого тяготят недостатки: он как убитый, поникли глава его и очи. В Слове Божием самые строгие положены суды за обиды сего рода, особенно наносимые тем, у коих и мало взять — значит взять почти все, как у сирот, вдов, наемников. Потому сего рода преступники и судятся Богом как убийцы (Сир. 34: 21, 22).
вв) Благоприятный ход дел. Человек делателен. У всякого есть свои дела, или занятия и труды, к коим приставил его Бог рождением и среди коих он коротает век свой. Вместе с добрым именем и частию достатка они составляют участь человека, потому не оставляются им без внимания, но учреждаются так, чтобы текли хорошо, чтобы малый труд вознаграждался добрым успехом, чтобы не было больших помех и не истощались силы без плода, чтобы не было ненужных и досадных остановок, вообще, чтобы все шло у него как в хорошо настроенной машине. У кого это есть, тот с радостию исходит на дела свои и с радо–стию возвращается к себе и наслаждается миром и безопасностию, не чая зла. В состав течения дел входят и труды, и сношения с другими, даже обыкновенный порядок всех житейских занятий с их временами и местами, где, как видно, все то завивается, то развивается. В отношении к нему есть долг всячески благоприятствовать ему, не полагать преград, восстановлять расстроенный, а не только самому не расстроивать его. Расстроение дел другого есть великое злодейство, возмущающее тело и душу и того, чьи дела, и тех, кои около него. От этого такой уподобляется на общем языке исконному врагу. Благоприятствующий другому есть благодетель, отрада души. Это посланник Божий, Его наместник, разливающий отраду вокруг себя и, как солнце, всех согревающий. Очи всех — на него. И всякому должно поставить для себя целию осчастливливать. Благоприятствовать другому можно советом, действием и помощью, или доставлением ему сил, коих у него недостает. Доставь нуждающемуся, что ему нужно. Со–ветность, услужливость и заимодавство, или ссуды, составляют общежителъностъ — добродетель самую нужную и вместе любезную. Никто не может иметь всего, что нужно, всегда в надлежащей мере: один изобилует одним, другой другим. Посему и нужна взаимная общительность, как бы перелив из сосуда в сосуд, чтобы составилось одно питье, называемое счастьем. Отсюда — будь готов сделать для другого все, что можешь. Кто готов сам, для того и другие готовы, и Бог — способник ему. Заметив, где нужна помощь, не жди просьбы, сам услужи, сколько можешь и чем можешь. Человек услужливый — правая рука для всякого в своем кругу. Просят взаймы — дай, что можешь, не разоряя себя, ничесоже чающе, а если имеешь довольно веры и крепости духа, не различая ни того, кто просит, ни того, что он просит… Ты Божий распорядитель. Все такие дела составляют поприще для упражнения добродетели бескорыстия и податливости.
Если и так должно всячески содействовать брату, то тем более когда он желает вступить с нами в некоторые условия, по которым, желая получить от нас известные вещи, и сам хочет делать соответственное тому для нас. Отсюда имеют начало разного рода сделки. Основою их служит обещание. Сие обещание должно быть искренне; знай, что обещаешь, и, чего не можешь исполнить, не обещай, потому что обещанию надо быть верным: давши слово, держись. Здесь стяжевается доверие и раскрывается добродетель честности.
Степени счастья у нас определяются словами: богат и знатен, доволен, беден, нищ. Вообще, братья наши по всем предметам благосостояния или выше нас, или равны нам. Сии степени или постоянны, как бы неизменны, однажды утверждены навсегда и составляют определенное состояние брата, или непостоянны, но, подобно приливам и отливам, то возвышаются, то понижаются, завися от счастливых или несчастливых случаев.
В первом случае, относительно высшего тебя, то есть богатого и знатного: радуйся о нем и благодари Господа, что не лишает таких людей; почти его приличною честию за то, что он есть видимый сосуд милостей Божиих, но не льсти, когда он унижает себя делами, а или молчи и уклоняйся, или говори при случае правду, только без строптивости, как бы умоляя; когда призывает, не отказывайся потрудиться для него, потому что он должен иметь обширнейший круг действования, к чему нужны способы — и будь ты ему сила. Благо, происшедшее оттуда, причтется и тебе. Относительно низшего: не презирай его, но почитай почтением братским, по заповеди; будь всегда к нему благосклонен и согревай его сею благосклонностию, чтобы он чувствовал, что находится, как под крылом каким, под твоим вниманием; помогай ему всячески и способствуй возвысить его благосостояние по всем частям. Здесь особенный класс составляют неимущие — бедные. Всякий, имеющий достаток, должен быть для таких нога, рука, око, подобно Иову… ибо ко всякому из них говорится: тебе оставлен есть нищий: сиру ты буди помощник (Пс. 9:35). Итак, алчущего напитай, жаждущего напои, нагого одень, темничного посети, больному послужи, странного упокой, мертвого похорони, будь милосерд, подавай милостыню щедро. Богу и Господу уподобляются наиболее милостынею, грехи очищающею. Господь до того нисходит к милосты–недавцам, что Сам приемлет данное ими, а это бесконечно высоко…
Во втором случае. Счастье не стоит, но непрестанно то повышается, то понижается. Потому около себя видим то радующихся от счастья, то скорбящих от несчастья, какого бы то ни было. В сем отношении закон — радоваться с радующимися и скорбеть со скорбящими. Такое сочувствие естественно сердцу человеческому, но прившедшие через падение страсти искажают его, от чего вместо радости о счастии другого бывает скорбь о нем, или зависть; вместо печали о несчастии бывает радость о том, или злорадство. Эти бесовские расположения являются в разных оттенках, коих и описать нельзя. Чувства сорадования и соболезнования и выражать должно, то есть надобно изъявить одному радость, а другому соболезнование — с утешением и готовностью содействовать.
Не думай никто, что все это внешняя работа! Нет, не внешняя только, но и внутренняя вместе. Она исходит или должна исходить из искренне любящего сердца, то есть из доброго внутреннего расположения, и, обращаясь к внешней стороне другого, греет его внутреннее. Веяние братской любви оживительно, как весенняя теплота.
2в) Поприще обнаружения сих расположений и действий — взаимнообращение Таковы обязательные для христианина к бра–тиям своим расположения и дела. Все они для своего осуществления требуют непосредственного сношения с другими, без коего, как в семени, остаются неразвитыми, неявленными. Потому взаимнообращение есть обязанность, хотя дополнительная, однако ж, по обширности приложения всеобъемлющая. Оно то же в обязанностях к ближним, что молитва в отношении к обязанностям к Богу. Итак, —
1. Всякий христианин обязан ко взаимно–обращению. Охотно входи в сношения с другими, равно и сам себя держи так, чтобы всякий без робости, с открытым сердцем мог приступить к тебе. Противно сему поступает чуж — дающийся всех. Отчужденность есть уродливость сердца. Но она не то, что благословенное затворничество, или отшельничество. Отшельник, отделившись от других телом, пребывает с ними духом, а этот отчужденник от всех отделен духом, хотя живет среди них. Отчужденный холодеет, беднеет, замирает духом. Напротив, общающийся со всеми раскрывается, богатеет, полнеет, образуется, так что только одно беспрестанное обращение с Богом и ангелами выше сего. Оно же есть и училище самопознания. Сам по себе отдельно человек легко становится самомнительным, а когда посмотрит на других — научается смирению…
