Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.1
Однако, мы здесь хотим напомнить, что учение протестантов о «всесвященстве» находит некоторое свое основание и в Православной Церкви, и даже в Церкви Ветхозаветной. Так в книге «Исход» говорится: «Вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх. 19,6). Это обетование относится не только к Ветхозаветной церковной иерархии, но и ко всему Израильскому народу.
В Новом Завете учение о «всесвященстве» выражено в Первом Послании св. Апостола Петра (2,5), как уже указывалось выше, и других местах.
Далее даже святоотеческое учение говорит о всесвященстве всех христиан. Так, св. Игнатий Богоносец называет всех христиан «Богоносцами, Христоносцами, Храмоносцами» и т. д. (Еф. 9, с. 380 и др.).
Св. Климент Александрийский пишет верующим: «Мы — род избранный, Царское священие, народ святой»[22].
Св. Григорий Богослов пишет: «Целый мир священнодействует Владыке… не тельцов, овнов закалают…, но всенощными бдениями и псалмопениями»[23].
Таким образом, учение о «всесвященстве» имеет место в Православной Церкви. И мы этого не отрицаем. И на первый взгляд кажется, что в этом мы близки к протестантскому учению, но это только на первый взгляд. Православная точка зрения по этому вопросу ярко выражена в «Православном исповедании». Здесь мы читаем, что священство есть двоякое: одно духовное, а другое таинственное. Священство духовное имеют все православные христиане, как учит св. Апостол Петр (1 Петр. 2, 9) и св. Иоанн Богослов (Ап. 5,9,10). Такому священству сообразны бывают и жертвоприношения, именно: молитвы, благодарения, умерщвление плоти, предание себя на мученичество за Христа и проч.[24]. Однако, духовное «всесвященство» нельзя признать единственно достаточным для жизни Церкви Христовой. Непременно Церкви нужно священство «таинственное», которое могло бы не только приносить молитвы, но и совершать таинства для освящения людей. Поэтому святой Апостол Павел и говорит, что в Церкви Бог, как в теле, «расположил члены каждый в составе тела… Иных поставил Апостолами, иных пророками, иных учителями» (1 Кор. 12, 28).
Таким образом, мы находим, что существование в Церкви особых священнослужителей имеет свою твердую основу, как в Священном Писании, учении святых отцов, так и в потребностях жизни самой Церкви, как определенного общества верующих людей в Господа нашего Иисуса Христа.
Наконец, пастырство получает свое совершенное осмысливание и освящение в величайшей и страшной для нас Первосвященнической молитве Сына Божия (Ин. 17). Исполненный божественной любви Сын молит о тех, кого Он получил от Отца — Апостолов Своих (Стих 6–11) и обо всех тех, которые уверуют во Имя Его. Дабы Отец соблюл их, освятил истиною Своею, чтобы они были с Сыном там, где Он пребывает вечно. Здесь мы имеем венец пастырства, полноту благодати Апостольской в тех, кто идет путем Христовым всегда и в наше время. Для пастырства важны в этой Молитве элементы вероукрепляющего, морального, охранительного характера. Важен завет Отца и Сына об освящении и прославлении учеников — пастырей. Вся Молитва в целом ее значении является предметом изучения Догматического богословия. Нам важно подчеркнуть лишь следующее: в избрании, призвании, в сообщении Духа Святаго всему Пастырскому институту Господь преподал Свою Божественную благодать. И эта благодать Сына Божия почивает доныне и впредь будет почивать на всех преемниках Апостольских: епископах, пресвитерах, пастырях Православной Церкви. Ни сила ее, ни власть, ни плодоносность нимало не изменились.
Первосвященническая Молитва Господа нашего Иисуса Христа с несомненной ясностью утверждает Божественное, а не человеческое происхождение пастырской власти. И если секты протестантов всех толков осмеливаются отрицать Таинство священства, то они во имя разумной последовательности должны отвергать и поставление Христом Апостолов, и исключительное сообщение им и их преемникам Святаго Духа, и всю Первосвященническую молитву нашего Господа. Толчек к такому отвержению особого богоустановленного Института Священства был дан горячим и опутанным церковным сознанием Лютера. Отметим, что историческая обстановка конца средних веков этому весьма содействовала. Лютер оспаривал за римским духовенством власть «вязать и решить» грехи, а за папой Львом Х — право отлучать его от Церкви, с которой он связан навсегда «Самой Истиной». «Мы все священники, — говорит он в «Манифесте к благорожденным христианам Германской нации» (1520 г.), — только настало время проповеди Евангелия, и мы все и священники, и все проповедники».
Сложность обстановки того времени и запутанность ее очевидна. Она тщательно изучается современными протестантами и всем христианским миром.
Итак, пастырство, существующее в Церкви не по человеческому, а по Божественному праву, должно быть признано необходимым в силу данных: истории, психологии, мистики, догматики и экзегетики.
2. Направленность и действенность науки Пастырского богословия
Богословская наука есть одно из проявлений деятельности человека в спасении, есть средство искания и утверждения веры. Богословие как разумное усвоение духовных истин есть, таким образом, орудие богопознания, в котором сочетаются естественный фактор богопознания — человеческий разум — и сверхъестественный — Божественное Откровение. Богословие, следовательно, есть средство спасительного возвышения человеческого разума.
Христианство имеет цель возродить человека всецело, по всем сторонам его духовной природы, сообщить новые силы не только нравственным, но и умственным его силам. И этому должна содействовать богословская наука, которая, по мысли проф. В.Н. Лосского, «есть изложение на общую пользу того» из личного духовного опыта, «что может быть усвоено опытом каждого»[25]. «Разум и Откровение не представляют собою что-либо чуждое и противоположное друг другу, — утверждает епископ Сильвестр, — … они, существуя друг для друга, … могут и должны стоять в самом близком и внутреннем отношении»[26]. И святые Апостолы, хотя и не поставляли силу своей проповеди в искусственном построении речи, но не отрицали этим всякую значимость мудрости человеческой в деле познания Божественной истины. Доказательством этому могут служить более всего самые же их Послания, и в особенности Послания святого Апостола Павла, в которых при всей их простоте замечается немало и такого, что приближается к научному способу изложения и разъяснения веры.
Говоря о богословии вообще, мы должны в частности коснуться богословия Пастырского как особой науки и определить значение ее направленности и действенности. Очень важно для науки Пастырского богословия, чтобы она была носительницей высоких идей Пастырства Христа Спасителя. Очень важно, чтобы наша наука имела и определенную направленность в своем развитии и совершенствовании. Не менее важно, чтобы само содержание науки Пастырского богословия таило в себе неотразимую благодатную силу воздействия на учащихся; иначе говоря, чтобы наука имела сама в себе элемент мощной действенности или содержание той благодатной качественности, которая могла бы ставить ее в разряд особых богословских наук. Наука Пастырское богословие древняя, как само пастырство, ее истоки исходят из Священного Писания, святоотеческой письменности.
Таким образом, наша наука, содействующая формированию пастыря, имеет Евангельское и святоотеческое происхождение и, следовательно, есть явление церковное.
Что же нужно для того, чтобы Пастырское богословие оправдывало свое назначение, чтобы оно было богословием полезным, истинно-пастырским?
Пастырское богословие должно быть прежде всего церковным, «ибо только церковное спасительно»[27]. Оно должно быть церковным по существу, а не только по предмету своего исследования. Истинная, живая и действенная богословская наука как явление церковное соответствует природе Церкви, согласуется с ее свойствами единства, святости, соборности и апостольства. Она соответствует единству Церкви, потому что содействует сохранению единства христианского учения; она является отражением святости Церкви, потому что свободна от заблуждений и от всех побуждений, кроме спасительных; Пастырское богословие согласуется с соборностью Церкви, потому что в своем развитии отображает широту пастырской власти и выражает ее соборный разум. Но особенно наглядно выявляется внутренняя связь истинной, духообразующей богословской науки с апостольским элементом Церкви. Отсюда Пастырское богословие должно быть по направленности не только церковным, но и апостольским.
Под апостольством науки разумеется «сохранение установленного Апостолами строя церковной жизни, чем обусловливается неизменность апостольской традиции в учении, богослужении и управлении»[28]. Однако такое понимание не является полным; оно относится к внешней, исторически — выявляемой стороне апостольской традиции, но не учитывает ее внутреннего благодатного содержания — духа непоколебимой веры в Бога и жертвенной пастырской любви к людям, побуждавшего Апостолов на проповедь и великие подвиги во имя Христово. Таким образом, Пастырское богословие должно отражать в себе апостольский дух.
