РПЦ - Козельщанская икона Божией Матери, Козельщанский женский монастырь
Преосвященный Иларион, много потрудившийся при двухдневном богослужении, побуждаемый притом и новыми заботами о нуждах монастыря и разными монастырскими делами, остался в Козельщине и на 18 февраля. В этот день, после поздней литургии, было совершено соборне, в предстоянии о. ректора, благодарственное Господу Богу молебствие о возведении Козельщанской женской общины в общежительный женский монастырь. На молебне присутствовали, кроме других богомольцев, три прибывшие из иных монастырей игумении и Козельщанская игумения со всеми сестрами обители. Затем Владыка, пользуясь присутствием архитектора, осмотрел и указал место для постройки помещений для монастырского причта, которому уже более неудобно оставаться в стенах монастыря, и для некоторых других строений. После же сего он, в сопровождении четырех игумений, председателя епархиального училищного совета, о. ректора и некоторых других лиц, интересовавшихся просветительской деятельностью монастыря, посетил церковно — приходские монастырские школы, устройство и образцовая постановка которых главным образом обязана отеческой заботливости Его Преосвященства. В школах Владыка произвел испытание учащимся по всем предметам школьного курса, осмотрел школьные уже довольно значительные библиотеки, слушал пение учеников и учениц. Из школы Владыка вынес отрадное впечатление, что и соблаговолил выразить в собственноручной записи в школьных книгах для почетных посетителей. С вечерним поездом Владыка отбыл из Козельщины в Полтаву.
В заключение нашего описания монастырского празднества позволим себе сказать несколько слов об одном чудесном исцелении, о котором многие услыхали в первый раз во время монастырского праздника. Разумеем чудесное исцеление по молитве родителей перед Козельщанской иконой Царицы Небесной младенца Марфы. Чудо совершилось 8 лет тому назад, так что исцеленная девочка в настоящее время имеет уже 8 лет. Родители исцеленной — жители Полтавы: отец — казак, по ремеслу своему маляр и кровельщик; мать — дочь унтер — офицера. Хотя их и благословлял Господь детками, но все они умирали в младенческом возрасте. Дочь Марфа была четвертое в порядке рождения дитя. От самого дня своего рождения она не отличалась здоровьем: «Бог знает, — рассказывал пишущему эти строки отец, — чем она болела. К докторам мы не обращались. Только очень она была слаба, вся истощала, руки словно высохли, пальцы были тонки, как соломинки, на лице никакой жизни. В то время, как я был на работе недалеко от Козельщины, меня известили, что ребенок очень ослабел, так ослабел, что не оставалось никакой надежды на его выздоровление. Я велел своей жене привезти его в Козельщину, куда и сам пришел. Нянька и кухарка отсоветовали жене исполнить мое приказание, говоря, что она не донесет ребенка живым и до вокзала: так были все окружающие нас уверены в скорой смерти ребенка. Но жена не послушала их и приехала в Козельщину. Здесь мы отстояли обедню, отслужили молебен перед иконой Царицы Небесной и приложились к Ее святому образу, к которому приложили и младенца своего. После этого я отправился опять на работу, а жена отправилась в Полтаву с ребенком. На другой уже день все домашние заметили, что ребенку стало лучше, что дочка стала даже улыбаться, а потом поправилась так, что и теперь живет в добром здоровье. Мы все уверены, что ей послала здоровье и жизнь Царица Небесная. А что все, что я рассказал, было подлинно так, об этом могут перед присягой засвидетельствовать и теперь все те, кто видел слабого здоровьем младенца, и та нянька, и та работница, которые служили у нас и провожали жену мою с дочерью на вокзал. Тогда же я дал обещание сделать к иконе Козельщанской серебряную привеску (небольшую иконку). Но долго я не исполнял этого своего обещания — то за работой, то по другим делам. В прошлом году в октябре месяце случилось несчастье с моей дочерью. Она полезла на печку и упала оттуда на острие топора, который стоял около печки. От этого падения она получила глубокую рану на руке, которая лишилась свободного движения. Этот случай я принял, как наказание Божие за то, что мной не было исполнено мое обещание. После этого случая я поспешил съездить в Козельщину и свое обещание исполнил. Это было 21 октября, когда в Козельщине освящали один придел. Рана на руке дочери моей зажила в неделю, хотя мы не обращались ни к каким докторам; рука стала снова двигаться свободно». Все это казак Савва Кацюба, отец девочки Марфы, рассказывал в Козельщине всем, между прочим, и прот. Богородице — Рождественской церкви Галабутскому 16 и 17 февраля сего года. В эти дни он со своей дочерью Марфой был в Козельщине, где вместе с нею говел и приобщался Св. Тайн 16 февраля во время поздней обедни. Этот же весь рассказ был повторен Кацюбой и лично нам в Полтаве. Речь рассказчика дышала полной уверенностью в чуде исцеления его дочери, полной благоговейной верой в скорую Помощницу и Заступницу Царицу Небесную; ни одной нотки сомнения, ни малейшего колебания нельзя было заметить в словах и убеждении рассказчика; одна крепкая, непоколебимая и искренняя вера видна была во всем…
Сказание о явлении и чудесах Козельщанской иконы Пресвятой Богородицы с приложением Акафиста[10] (6 марта/21 февраля)
Болезнь молодой графини Марии Капнист
Граф Владимир Иванович Капнист, сын бывшего Московского губернатора Ивана Васильевича Капниста, принадлежит к числу крупных землевладельцев Полтавской губернии и имеет поместье в Кобелякском уезде — деревню Козельщину. В настоящее время граф в средних летах и имеет сына и трех дочерей: сыну не более 20 лет, а меньшой дочери не более семи или восьми. Две средние его дочери до болезни, постигшей старшую, Марию, воспитывались в Полтавском институте благородных девиц. Тихо и спокойно текла жизнь семейства, которое большую часть времени жило в деревне (уезжая иногда на зиму за границу) до последнего события, глубоко поразившего семью и надолго расстроившего ее спокойствие.
На масляной 1880 года граф получил уведомление от начальницы Полтавского института о том, что его дочь Мария, воспитанница этого заведения, больна и желает видеть своего отца или мать. Нисколько не медля, граф, по первому же вызову, из своего имения отправился в Полтаву и по приезде туда нашел, что дочь его получила вывих в ступне ноги, как определил врач Мейер, от неправильного уклона ноги в сторону, уверяя при этом графа, что болезнь не заключает в себе ничего серьезного и одно только наложение на больное место гипсовой повязки может совершенно исцелить больную. Но, несмотря на таковое уверение почтенного врача, граф взял свою дочь из института и повез ее в Харьков к знаменитому хирургу Груббе. Тщательно осмотрев больную, расспросив графа обо всем, что предшествовало болезни, и не находя в прошлом ничего такого, что могло бы подготовить ее, почтенный профессор признал болезнь тоже за вывих и, по примеру Мейера, указал как на верное средство против болезни на ту же гипсовую повязку. Между тем, для большего устоя ноги по чертежам Груббе был приготовлен особый башмак, который, соединяясь с крепкими стальными пружинами, обхватывал ногу больной повыше колена, давая, таким образом, ноге возможность иметь крепкий упор, не тревожа больного места. В этом башмаке, напутствуемая наставлениями профессора Груббе и других харьковских врачей принимать внутрь железо и наружные теплые ванны, больная возвратилась с отцом в свое имение. Между тем прошел пост, наступил праздник св. Пасхи, а больная облегчения не чувствовала никакого; напротив, в первый день Светлого Христова Воскресения у нее искривилась и другая нога совершенно так же и в той же мере, как была до того времени искривлена первая. Отец и мать были весьма встревожены этим новым явлением. На другой же день отец с дочерью были уже в приемной доктора Груббе, который, признавая и в другой ноге такой же вывих, какой был и в первой, надел и на эту ногу стальные пружины и отправил больную на Кавказ лечиться минеральными водами и укрепляться кавказским горным воздухом. Но все советы оставались только советами, не принося страдалице никакого облегчения.
Во время путешествия на Кавказ больная чувствовала себя хуже и хуже, и, помимо общего упадка сил, она потеряла всякую чувствительность в руках и ногах. Уколов она не чувствовала никаких как в кистях своих рук, так и в обеих ногах от ступни и до колена. Доктор Иванов, ежегодно практикующий на Кавказских минеральных водах, был весьма заинтересован болезнью молодой графини, а потому постарался исследовать ее весьма серьезно, подвергнув строгому медицинскому осмотру каждое сочленение ее организма. Во время этого осмотра болезнь молодой девушки предстала перед вниманием исследователя во всем своем ужасающем развитии. Доктор Иванов, помимо существующих уже и осмотренных харьковскими и полтавскими врачами повреждений организма, открыл вывихи в плечевых суставах и в левом бедре, причем указал на сильную чувствительность спины, прикосновение к которой причиняло жестокие страдания больной. Чувствительность эта была настолько велика, что резкий какой‑либо стук, даже громкая речь разговаривающих в присутствии больной болезненно отражались в ее позвоночном столбе. Определяя болезнь молодой графини, доктор признал у нее страдание спинного мозга во всю его длину, а также и природные вывихи костей. Придавая весьма серьезное значение этой болезни, он в своем письме к графу советовал везти больную на зиму или в Москву к Кожевникову, или в Петербург к Мержиевскому. «Лучше же всего, — прибавлял доктор, — к Эрбу в Гейдельберг или к Шарко в Париж». (См. письмо Иванова к графу от 5 августа 1880 года; определение болезни и диагноз болезни). Доктор Иванов, признавая болезнь весьма серьезной, чтобы не сказать неизлечимою, сознавался при этом, что причины болезни для него неизвестны. Между тем, прописанные Ивановым электричество, ванны, железистые воды внутрь не принесли больной никакого облегчения, и в августе месяце она вместе с отцом своим возвратилась в свою деревню еще более расслабленной, чем три с половиной месяца назад, когда уезжала на Кавказ.
