Сатсварупа дас Госвами - Прабхупада лиламрита
Во время этих ежедневных походов в школу и из школы Абхай и его друзья понемногу научились (пусть и наивно, по-детски) различать людей, постоянно попадавшихся им на улицах Калькутты: гордых англичан, которые разъезжали в запряженных лошадьми повозках; извозчиков; бханги, подметавших улицы соломенными метлами, и даже местных карманников и проституток, которые стояли на углах улиц.
В тот год, когда Абхаю исполнилось десять лет, по Харрисон-Роуд проложили трамвайные рельсы. Он наблюдал за рабочими, которые укладывали рельсы, и был потрясен, когда впервые увидел, как движется трамвайный вагон, касаясь пантографом электрического провода. День и ночь мечтал он о том, чтобы самому приставить палку к электрическому проводу и поехать по рельсам. Хотя электричество было в Калькутте в новинку (только состоятельные люди могли позволить себе провести его в дом), все же, наряду с трамваем, на улицах появились и новые дуговые фонари, которые заменили старое газовое освещение. Абхай с друзьями ходил по улице и собирал использованные графитовые электроды, которые электрики оставляли под фонарями. А когда Абхай в первый раз увидел граммофон, он подумал, что внутри него сидит электрический человек или дух, который поет.
Абхаю нравилось ездить на велосипеде по оживленным улицам Калькутты. Он был заядлым велосипедистом, но бегать не любил, поэтому, когда в школе открылся футбольный клуб, он попросился во вратари. Чаще всего он ездил на велосипеде в южном направлении, на Далхаузи-сквер, где большие фонтаны сеяли вокруг водяную пыль. Неподалеку находился Радж-Бхаван, дом вице-короля, который можно было увидеть сквозь ворота. Направляясь дальше к югу, Абхай проезжал под открытыми арками Майдана, главного парка Калькутты, с прекрасным зеленым газоном, простиравшимся к северу до Чоуранги, и величественными зданиями и деревьями английского квартала. В парке тоже было немало восхитительных мест для велосипедных прогулок: ипподром, форт Уильям, Иден-Гарденс. Майдан находился на берегу Ганги (которую здесь называли Хугли), и иногда Абхай, возвращаясь домой, проезжал по набережной, мимо многочисленных гхатов — купален с каменными ступеньками, ведущими вниз, к воде. Часто эти ступени спускались от храмов, возвышавшихся на берегу. Был там и гхат, где кремировали тела умерших, а рядом с домом Абхая реку пересекал понтонный мост, ведущий в город Хаура.
В школе у Абхая был учитель, который иногда занимался с ним уроками дома. Этот человек рассказывал ему о своем гуру, великом йоге, который однажды спросил у него:
— Чего бы тебе хотелось съесть?
Учитель Абхая ответил:
— Свежих гранатов из Афганистана.
И йог сказал:
— Хорошо. Загляни в ту комнату.
Он пошел в соседнюю комнату и нашел там ветку граната, увешанную спелыми и свежими плодами, словно только что отломанную от дерева. Один йог, приходивший к отцу Абхая, рассказывал, как однажды он сел рядом со своим учителем и, прикоснувшись к нему, благодаря мистической силе гуру в мгновение ока оказался в Двараке.
Гоуру Мохану не очень нравились так называемые садху, которых в Бенгалии день ото дня становилось все больше, — это были непреданные, философы-имперсоналисты, поклонники различных полубогов, курильщики ганджи и попрошайки. Но он был настолько щедр, что приглашал к себе в дом даже таких шарлатанов. Каждый день Абхай видел много подобных «садху», но иногда в доме его отца гостили и настоящие святые. От них Абхай узнал о многом, в том числе о существовании мистических сил. Однажды в цирке Абхай с отцом видели йога, которого связали по рукам и ногам и посадили в мешок. Мешок крепко завязали, запечатали и положили в ящик, который заперли на замок и тоже запечатали. Йогу удалось выбраться. Однако Абхай не придавал подобным вещам особого значения. Лишь преданное служение, которому его научил отец, — поклонение Радхе-Кришне и проведение Ратха-ятры — вот что было для него важнее всего.
* * *В Калькутте индусы и мусульмане жили в мире и согласии. Ходить друт к другу на богослужения или просто в гости было обычным делом. И у тех и у других были свои особенности, но в их взаимоотношениях всегда царила гармония. Поэтому, когда произошел первый индо-мусульманский конфликт, в семье Абхая все поняли, что тут замешана Британия. Когда начались волнения, Абхаю было почти тринадцать лет. Он не понимал толком, что происходит, но иногда оказывался в центре событий.
Шрила Прабхупада: Мусульмане жили вокруг нашего района на Харрисон-Роуд. Дом Малликов и наш дом пользовались уважением, но их окружали так называемые касба и басти[1]. Там-то и происходили беспорядки. А я пошел туда гулять. Не зная, что на рыночной площади беспорядки, я возвращался домой, и один из моих школьных приятелей сказал мне: «Не ходи домой. Там сейчас погромы».
Мы жили в мусульманском квартале, и именно там начались столкновения между мусульманами и индусами. Но я подумал, что, возможно, это что-то вроде драки между двумя гундами (бандитами). Однажды я видел, как один гунда ударил ножом другого, и воров-карманников я тоже видел. Они тоже жили по соседству с нами. Поэтому я подумал, что и тут происходит что-то подобное.
Но когда я дошел до перекрестка Харрисон-Роуд и Холлидей-стрит, я увидел, как грабят магазин. Я был всего лишь ребенком, мальчишкой. Я подумал: «Что тут происходит?» Тем временем мои родители сидели дома, страшно напуганные, и думали: «Ребенок не пришел». Они так разволновались, что вышли на улицу: «Куда же запропастился Абхай?»
Что я мог поделать? Когда я увидел погром, то кинулся домой, и тут один мусульманин выхватил нож и погнался за мной — он хотел меня убить. Но мне каким-то чудом удалось убежать. Я спасся. Когда родители увидели меня, подбегающего к воротам дома, они почувствовали, что словно заново родились.
Я молча пошел в спальню. Это было зимой. Не сказав ни слова, я лег и закутался в одеяло. Затем, позже, встав с кровати, я спросил: «Ну что, закончилось? Погром закончился?»
* * *В пятнадцать лет Абхай заболел бери-бери, и мать, которая тоже страдала этой болезнью, регулярно натирала ему ноги порошком хлористого кальция, чтобы уменьшить отек. Вскоре Абхай выздоровел, и мать, которая ни на день не прекращала выполнять свои обязанности, тоже поправилась.
Но уже через год она внезапно умерла. Ей было всего сорок шесть лет. Словно занавес опустился, внезапно оборвав спектакль счастливого детства Абхая: нежные заботы матери, ее молитвы и защитные мантры, блюда, которые она готовила, хлопоты о сыне, материнские нагоняи. На сестрах уход матери сказался сильнее, чем на Абхае, но, несомненно, после этого события Абхай еще больше стал зависеть от заботы отца. Ему было шестнадцать лет, однако после смерти матери Абхаю пришлось совсем повзрослеть и приготовиться к самостоятельной жизни.
Отец успокоил его. Он сказал Абхаю, что скорбеть не о чем, что душа вечна и все происходит по воле Кришны, поэтому надо полагаться на Кришну.
2 Колледж, женитьба и движение Ганди
В 1920 году я примкнул к движению Ганди и бросил учебу. Хотя я успешно сдал заключительный экзамен на степень бакалавра, от диплома я отказался и никогда больше не возвращался к академическому образованию.
— Шрила Прабхупада
В 1914 ГОДУ началась война, и многие индийцы добровольно пошли сражаться за своих «хозяев» — Великобританию. Абхай читал в газетах о военных действиях, видел, как британские самолеты приземлялись на ипподроме, в парке Майдан, но самого его война обошла стороной. В 1916 году он поступил в колледж.
В Калькутте было два престижных заведения такого типа: Президентский колледж и Колледж Шотландских церквей, в который и поступил Абхай. Колледж этот был христианским учреждением, но пользовался хорошей репутацией среди бенгальцев, и многие вайшнавские семьи отдавали туда своих детей. Профессора, в большинстве своем священники шотландской церкви, были людьми серьезными и добродетельными, и студенты получали действительно хорошее образование. Это было солидное, уважаемое заведение, а располагалось оно в северной части Калькутты, недалеко от Харрисон-Роуд, что позволило Гоуру Мохану оставить Абхая жить дома.
Гоур Мохан уже давно решил, что не отпустит Абхая учиться в Лондон, где тот может попасть под дурное влияние западной культуры. Он желал, чтобы Абхай стал чистым преданным Шри-мати Радхарани и Господа Кришны. С другой стороны, ему не хотелось отдавать сына в ученики-брахмачари какому-нибудь гуру. Где сейчас найдешь достойного гуру? Опыт общения со всевозможными йогами и свами не вселял в него уверенности. С одной стороны, он хотел, чтобы сын строго следовал духовным принципам, но с другой — понимал, что Абхаю придется жениться и самому зарабатывать на жизнь. При таких условиях обучение Абхая в Колледже Шотландских церквей казалось Гоуру Мохану наилучшим вариантом.
