Фридрих Цюндель - Иисус. Картины жизни
Но продолжим мысль умирающего разбойника. Его смерть – поворотный момент в Священной истории: он последний из умерших в эпоху Ветхого Завета и одновременно первый в эпоху Нового. Его представления о потустороннем мире характерны для народа Израиля, но они уже, скорее, надежды, чем фантазия, ибо соответствовали истинному положению вещей.
Приговор Бога всем детям Адама: «Смертью умрешь» – лишил сынов Израиля, даже благочестивых, всякой надежды, и им оставалось лишь разделить после смерти участь всех мертвых и отправиться в уготованное им Богом место, называемое в Библии адом, или гадесом. К примеру, больной Давид (Пс 6:6) так обосновывает свою просьбу спасти его от грозящей смерти: «Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?»
Но над этой печальной участью было вознесено обетование Божье о том, что однажды «семя жены сотрет голову змия» и будет одержана победа, отрадная для всех верующих и надеющихся, и она, завоеванная в стране живых, осенит и умерших. Этим утешается и Ламех (Быт 5:29), когда у него рождается Ной, ожидая от него утешения для всех, а значит, и для себя, хотя его уже и не будет среди живых. Уточнение «при возделывании земли» естественно для тех мужей, ожидавших всякой победы, хотя и от Неба, но на земле. О Небе как втором обиталище человека они ничего не знали. И Еноха, когда «не стало его», они представляли себе не на небе, а в раю, исчезновение которого, хотя об этом прямо и не говорится, скорее всего, связано с потопом. В то победное время Бог (Ис 65:17) сотворит новое небо и новую землю; тогда «поглощена будет смерть навеки», и благочестивые Израиля, подпавшие под власть смерти лишь на время, вновь будут свободными и поселятся в городе, которого ожидали их отцы (Евр 11:16), там будет владычествовать вечный «Князь мира», называемый в обетовании «Сыном» (Ис 9:6).
Но эта незыблемая воля Божья открывалась лишь постепенно, приобретая все более отчетливые очертания, и только немногим было дано яснее увидеть ее. Насколько это важно, говорится в псалме 48 (стихи 1–5). Люди, забывшие Бога и наслаждающиеся земной жизнью, без всякой надежды на спасение после смерти пойдут в ад (стихи 8–10). «И наутро (у Лютера «gar bald» – весьма скоро) праведники будут владычествовать над ними…» (стих 15) «но Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня» (стих 16). Смысл тех слов по существу до конца и не понятен, но в них ясно видится надежда псалмопевца на то, что его однажды вызволят из ада и произойдет это именно в то утро, которое каким-то образом связано с победой над миром мертвых.
На него указывает и Петр, говоря о наступлении дня и восходе утренней звезды (2 Пет 1:19), дня освобождения или «откровения детей Божиих» (Рим 8:19,21), которого с надеждой ожидает «вся тварь». К тому же времени восходит и надежда, высказанная в псалме (Пс 16:15): «А я в правде буду взирать на лице Твое; пробудившись, буду насыщаться образом Твоим». Именно тогда совокупно исполнится то, чего, скорее для примера, обещал Иезекииль (16:53), а именно, что Бог возвратит «плен (погибшей) Содомы».
А посему благочестивый израильтянин умирал отнюдь не в безысходности, но в надежде и ожидании, как представлял себе и наш разбойник, уповая, что Иисус услышит его.
Но особенно ярко эта надежда лучилась в сопричастниках дела Божьего на земле, всей своей жизнью приближавших ее окончательное воплощение. В любви всемогущего Бога, которую они беспрерывно познавали на себе, им уже гарантировалась вечная жизнь. «Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лк 20, 38). Иными словами, жившие в единении с Богом, даже умерев, до великой победы останутся для Него живыми. И тогда, вольный в Своих делах, Он позаботится о святых, служивших Ему.
Осознав себя вечным, Авраам, влекомый будущей наградой, отправился подобно страннику неведомо куда, отказавшись от земного счастья «на земле своей». Бог намеревался произвести от него великий народ и благословить в нем все земные племена, исходящие от него, живого, когда он уже покинет этот мир. Исав же, лишенный чувства вечности, напротив, пренебрегает своим правом унаследовать то благословение. Авраам, пребывая в стране мертвых, и после смерти оставался живым, что открывается нам в истории о бедном Лазаре и богаче. Лоно Авраамово стало островком жизни в океане смерти, убежищем для благочестивых Израиля, вместе с которыми, как представляется нам, он ожидает возвращения полноты человеческой жизни, то есть воскресения. Но ожиданию иных, по произволению Божьему, придет конец и до всеобщего воскресения, на что указывают явления, открывшиеся чувственному миру в момент смерти Иисуса и Его воскресения (Мф 27:52, 53).
Умирающий Иаков, чувствуя свое превосходство над смертью, велит ей повременить и дать ему срок, не торопясь и продуманно благословить всех своих сыновей. А затем, как и всякий намеревающийся жить самостоятельной жизнью и дальше, запрещает старшим сыновьям за их злодеяния приближаться в будущем к нему: «В совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя».
А то, что власть смерти имеет предел, открылось удивительным образом в вознесении Илии, ставшем неприметным поворотным моментом в Священной истории, переходом от земного израильского царства к царству Божьему и Небесному.
В этот мир, мир царства смерти и людской надежды на бессмертие, и был восставлен Иисус, который, в отличие от всех, имел Своей задачей и обязанностью победить смерть. Вся Его земная жизнь – движение к этой цели.
Апостолы
Служение Спасителя расширялось все больше и больше, и днем и ночью приступали к Нему людские беды, одна за другой, прося о помощи и получая ее. Но когда он думал о том, что будет дальше, Его одолевали тяжкие сомнения и тревожил тот же вопрос, который не давал покоя и Крестителю: «Ты ли Тот, Который должен прийти?» Как Ему быть? Мы видим, как нуждаются в Нем все области человеческих бедствий, но больше всего Он необходим там, где властвует грех! Однако Его помощь – не более чем исключение для немногочисленных счастливцев, она никак не отражается на жизни остальных людей. На маленьком пятачке земли, по благодатному стечению обстоятельств, возникли особые условия, но человечество по-прежнему пребывает в бедственном положении. Как помочь всем? Тем, кто так и не понял всей значимости явления Спасителя, оно могло показаться чем-то преходящим, чуть ли не случайным, о чем рано или поздно забудут, если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, доселе невиданного. Он может в итоге остаться одним из многих, появлявшихся на земной сцене, личностью крайне важной, необычной, даже притягательной, но и только. От прожитой Им жизни, словно от камня, брошенного в море мировой истории, пойдут круги, но они вскоре исчезнут, а с ними – и память о Нем. Это сильно тревожило Его. Он знал, что Ему предстоит серьезная борьба.
Чем сильнее становился натиск бед и скорбей, с которыми шли к Нему люди, тем более росла Его неудовлетворенность таким положением. И Он сам пошел по стране, «проповедуя Евангелие Царствия (то есть: «провозглашая благую весть о Царствии») и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. Видя толпы народа, «Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеянны (пребывали в смятении), как овцы, не имеющие пастыря» (Мф 9:35). Согласно притче, человек счастлив не когда он сам себе господин, а когда любим Богом, заботящимся о его благе. Как овец направляет мудрый пастырь, так человека – Небесный Отец. Но в Его представлении забота эта видима и распространяется на каждого опосредованно, через слуг Божьих. Иначе Он, жаждущий видеть все происходящее в жизни, и думать не мог. Народ – это не однородная масса, в нем благословение Божье переходит от одного человека к другому. Бог общался с Израилем через помазанников (это были священники, цари, пророки), они-то и назывались пастырями, и все даваемое Богом им, предназначалось исключительно для Израиля. Но таких пастырей Спаситель нигде не встречал, Израиль представлялся Ему некой распадающейся массой, каждая частичка которой жила сама по себе. И все же один пастырь у Израиля был – это Он Сам. Но пастырю нужны помощники и в достаточном числе. Спасителю они тоже нужны. И сейчас Он, единственный исполнитель Божьего дела на Земле, порученного только Ему, думает о бедственном положении людей изнуренных, рассеянных, униженных, которое можно и должно исправить. И Ему видится поле, созревшее для жатвы. Но разве люди созрели для покаяния и искупления? Вряд ли, Его опыт говорил Ему, скорее, об обратном. Хотя отчасти – да: теперь они доверчиво ждут от Него помощи в своих бедах, понимая при этом, что без покаяния и духовного благословения им не получить благодати, которую дает через Него Бог, спасительную помощь, струящуюся из рук Пастыря, собирающего Своих рассеянных овец.
Поражает смирение, то детское простодушие, с которым Спаситель взирает на трудность своего положения. «Почему же я один?» Кажется, еще немного – и Он перестанет понимать Отца, хорошо в то же время осознавая, что противостоит Его воле. Перед Ним – готовое к жатве поле, простирающееся во все концы земли, а его владелец посылает всего одного работника! Слыханное ли дело! «Молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою». Здесь Он единственный раз призывает учеников помочь Ему в просьбе к Отцу. Словно на Свою прежнюю просьбу Он услышал в ответ: «Хорошо, что Ты это просишь, но пока те, для которых ты просишь, того же не возжелают, об этом не может быть и речи». Действительно, просьба была немалая, и свидетельствует она не только о великом смирении Иисуса, но и о Его безмерной вере в людей или в то, что они не безразличны Богу. А просит Он не чего-нибудь, а чтобы Бог данное Ему для людей дал и другим во благо тех же людей. «Выслать делателей» не в смысле «вызвать в ком-то намерение», Спаситель и Сам мог сказать им: «Помогите мне в жатве!» Но такие жнецы только погубили бы Его дело. «Выслать» – значит «сделать орудиями Бога, наделить Его силой и властью». Отсюда и просьба – «выслать делателей», то есть дать апостолов, в которых бы действовала сила и власть живущего рядом с ними Иисуса. Событие великое и небывалое, высоко поднимающее человеческое достоинство, ощущение которого мы полностью утратили. Мы, «плывущие по воле волн» и не задумывающиеся над происходящим, считаем вполне естественным, что Иисусу в нужный момент были приданы апостолы, будто вычитали это в некоем допотопном биографическом справочнике, содержащем Его жизнеописание.
