Неизвестен Автор - Лекции о сущности религии
Нет поэтому ничего более произвольного, беззаконного, не соответствующего истине, чем желание отделять веру в бога от веры в чудеса, христианское учение - от христианского чуда. Это все равно, что захотеть отделить основание от ее следствий, правило - от его применения, учение - от тех примеров, в которых оно только и находит свое подтверждение, - захотеть отделить и сохранить особо. Если вы не хотите никакого чуда, так вы не хотите и бога. Но если вы, выходя из рамок мира, из рамок природы, приходите к признанию бога, то выходите же и из рамок действий природы. Если бог, то есть существо, от природы, от мира отличное, есть причина природы или мира, то по необходимости должны существовать и действия, отличные от действий природы, действия, которые и являются доказательствами, поступками этого отличного от природы существа. Эти действия и представляют собой чудеса. Нет других доказательств бытия бога, чем чудо. Бог есть не только от природы отличное, но и природе противоположное существо. Мир есть существо чувственное, телесное, плотское, бог же, согласно вере даже наших рационалистов, существо не чувственное, не телесное; но если есть такое существо, то должны быть по необходимости и действия этого существа, следовательно действия, которые противоположны действиям природы и им противоречат. Но этими противоречиями существу природы и являются чудеса. Если я отрицаю чудеса, то я должен остаться при одной природе, при одном мире, и хотя бы я мыслил себе тела, попадающие в сферу наших чувств, - эти звезды, эту землю, эти растения, этих животных - происшедшими, произведенными некоей причиной, я все же должен принять только причину, не отличающуюся по своему существу от природы, причину, к которой поэтому я, лишь злоупотребляя, могу прилагать имя бога; потому что бог всегда обозначает произвольное, духовное, фантастическое, от природы отличное существо. Чтобы выйти из рамок природы, то есть придти к богу, я должен скакнуть, сделать прыжок. Этот прыжок и есть чудо.
Однако рационалист в области религии верит в бога; он верит, как указанный рационалист выражается, что "то, что мы называем законом, мировым порядком, без всякого основания приписывается природе вещей, тогда как она не может дать закона, а может лишь получить его". Природа, правда, не издает законов, но она их и не получает. Законы издают лишь властители людей, и получают законы лишь люди - подданные; но оба понятия не приложимы к природе по той простой причине, что солнце, луна, звезды и составляющие их вещества - не люди. Законодатель не повелевал кислороду соединиться с другими веществами в данной определенной весовой пропорции, и кислород этого закона не принимал, но это заложено в его свойствах, которые составляют нечто единое с его природой и существованием. Рационализм же принимает существование бога, который, как король своим подданным, дает миру законы, не заложенные в природе мира, вещей; он должен, стало быть, если желает быть последовательным, принимать также и то, что имеются и доказательства существования такого законодателя, доказательства того, что то, что мы называем законом, мировым порядком, не лежит в природе вещей; но этими доказательствами и являются чудеса. Доказательство, например, того, что не существует необходимого закона, основанного на природе женщины, но что исключительно от воли бога зависит, чтобы женщина сделалась матерью только через посредство мужчины, - это доказательство дается лишь тем, что женщина и без мужа стала беременной. Но в чудеса рационалист не верит, он их отрицает, то есть он отрицает попадающие в сферу чувств очевидные несообразные действия и следствия веры в бога; но причины этих несообразностей, так как они не бросаются в глаза, так как они выясняются лишь при помощи основательного мышления и исследования, - а он для этого слишком ленив, слишком ограничен, слишком поверхностен, - их он оставляет нетронутыми. И, однако, я должен, если хочу быть последовательным, вместе со следствиями устранить и причину, или же вместе с причиной признавать и следствия. Делать природу зависимой от бога - значит мировой порядок, необходимость природы делать зависимыми от воли; значит во главе природы поставить князя, короля, властителя. Но точно так же, как князь лишь тем доказывает, что он действительный властитель, что он может издавать и отменять законы, точно так же и бог доказывает свою божественность лишь тем, что он может законы упразднить или приостановить, по крайней мере, когда этого требует данный момент. Доказательством, что он их дал, является лишь то, что он их отменяет. Но это доказательство доставляет "чудо". "Бог, говорит епископ Немезий в своем сочинении о природе человека, - не только стоит вне всякой необходимости, но он также и господин этой необходимости; ибо так как он существо, которое все может, чего хочет, то он ничего не делает ни в силу необходимости природы, ни в силу веления закона; для него все возможно (случайно), даже необходимое. И дабы это было показано, он однажды задержал движение солнца и луны, которые в силу необходимости движутся и постоянно совершают это единообразно, задержал, чтобы показать, что для него нет ничего необходимого, но все по произволу возможно".
Рационалист пытается избегнуть необходимости чуда отговоркой, заявляя: "божественная воля есть самая совершенная; как таковая, она не может меняться, но должна неизменно действовать в направлении одной цели; божественная воля должна быть, поэтому, наиболее постоянной, она должна нам представляться в виде неизменного закона, постоянного правила, не допускающего никогда исключения". Как смешно! В том-то и дело, что воля, которая представляется не волей, которая представляется в виде неизменного закона, не есть воля, есть лишь пустая фраза и описательный оборот для естественной необходимости, есть лишь выражение рационалистической половинчатости и неосновательности, которые находятся слишком во власти теологии, чтобы признать природу в ее полной истинности, и слишком во власти познания природы, чтобы признавать все выводы теологии, которая поэтому ставит во главу мира портрет своей собственной нерешительности, волю, которая не есть воля, и необходимость, которая не есть необходимость. Воля, которая делает постоянно одно и то же, но есть воля. Мы потому только не признаем за природой воли, свободы, что она всегда и неизменно делает одно и то же. Мы говорим, что яблоня в силу необходимости, а не в силу свободной воли приносит яблоки, что она приносит одни только яблоки и притом яблоки одного и того же вида и качества; мы лишь потому не признаем за птицей свободы пения, что она постоянно поет одни и те же песни и, следовательно, других петь не может. Человек, однако, приносит не всегда, как дерево, одни и те же плоды; он не всегда, как птица, поет одни и те же песни; он поет то одну песню, то другую, то грустную, то веселую. Разнообразие, многогранность, изменчивость, непостоянство, незакономерность одни только представляют собой те явления, те действия, причиной которых мы мыслим себе свободное, обладающее волей существо. Так, христиане из неизменности и закономерности движения светил умозаключили, что они не божественные, свободные существа, как верили язычники, ибо если бы их движение было свободно, то они двигались бы то туда, то сюда. Они были правы: свободное существо дает себя знать свободными, непостоянными проявлениями. Река, источник, которые с шумом проносятся перед нашими зрением и слухом, производят на меня то более слабое, то более сильное впечатление, соответственно тому, увеличивается или уменьшается масса воды, но по существу это будет одно и то же впечатление. А пение человека! То оно меня настраивает на один лад, то на другой; то вызывает во мне одно ощущение, то совершенно другое, противоположное; то оно в одном тоне звучит, то в другом. Монотонное существо, существо, которое всегда одинаково себя проявляет, всегда однообразно действует, так же мало, поэтому, является свободным, как мало всегда себе равная в своей деятельности, неизменная вода является свободным человеческим существом.
Когда верующий рационалист отрицает за богом чудотворную деятельность потому, что она является слишком человеческим представлением, то это свидетельствует лишь о его недомыслии. Если уничтожить человечность или человекоподобие бога, то тем самым уничтожается и само божество. Что бога отличает от людей, так это - природа, заимствованные у природы свойства или силы, как, например, та сила, благодаря которой растет трава и формируется дитя во чреве матери. Если хотят поэтому иметь существо, ничего общего с человеком не представляющее, то пусть на место бога поставят природу; но если хотят иметь существо, у которого, как у человека, есть воля, разум, сознание, личность, то это значит, что хотят иметь совершенное, целое, человеческое существо, и пусть не отрицают тогда, что бог творит чудеса, что он в разное время и при различных обстоятельствах различное делает и имеет в виду, короче говоря, - что его воля столь же переменчива, как и воля монарха, человека вообще, потому что только переменчивая воля и есть воля. Voluntashominis, говорят юристы, esfc ambu-latoria usque ad mortem, то есть воля человека переменчива до самой его смерти. Чего я постоянно, неизменно хочу, того мне не нужно желать; постоянство, неизменность есть уничтожение, смерть воли. Я хочу идти, потому что я до сих пор сидел или стоял; работать - потому что я до сих пор отдыхал или ленился; отдыхать - потому что я до сих пор работал. Воля имеется лишь там, где имеются противоположности, непостоянства, разрывы и перерывы. Но эта смена, этот разрыв вечного безразличия природы в сфере религиозного верования, ставящего во главе мира существо, обладающее волей, есть чудо. Поэтому чудо нельзя, не прибегая к величайшему произволу, отрывать от веры в бога.
