Протопресвитер Николай Афанасьев - Церковь Духа Святого
5. Рим медлил и колебался в силу своего консерватизма, хотя, может быть, и сочувствовал идущим к нему новым идеям. Мы знаем, что Климент Римский не знал об особом первосвященническом служении старейшего пресвитера. Как свидетельствует Иустин Мученик, оно было неизвестно Римской церкви и в его время. При описании Евхаристического собрания в своей Апологии Иустин употреблял для обозначения епископа или точнее старейшего пресвитера термин «proestwj» [419], тогда как для целей защиты христианства перед римским общественным мнением действительнее было бы употребить термин «arciereuj», имея в виду обвинение христиан в безбожии. Как для Климента, так и для Иустина, старейший пресвитер совершал Евхаристию не в качестве первосвященника церкви, а как ее предстоятель. Вслед за Климентом он считал Христа единственным первосвященником: «Бог объявил, что вечный священник Его, называемый от Духа Святого Господом, будет священником необрезанных» [420]. Но тот и другой смутно чувствовали идею первосвященства старейшего пресвитера, исходя не из каких либо богословских предпосылок, а из его фактического положения. У Иустина его «предстоятель (proestwj) " выступает с такими литургическими функциями, которые его приближают к епископу посланий Игнатия.
Ерма, который писал приблизительно в это время в Риме своего «Пастыря», не обмолвился ни одним словом о первосвященническом служении. Очень показательно то, что он не употреблял выражения «епископы и пресвитеры», а или «епископы и диаконы», или «пресвитер и диаконы» [421]. Для него, как и для Климента, епископ и пресвитер синонимы. Если мы читаем у него: «Для этого ты напишешь две книги и одну отдашь Клименту, а другую Грапте. Климент отошлет во внешние города, ибо ему это предоставлено…» [422], то самое большее, что мы можем из этих слов заключить, что Климент был старейшим пресвитером. В своем послании к папе Виктору по поводу пасхальных споров Ириней Лионский рассказывает, что Поликарп Смирнской и папа Аникита не могли прийти к согласию о праздновании Пасхи, «потому что Аникита не мог убедить Поликарпа не соблюдать того, что он всегда соблюдал, живя с Иоанном, учеником Господа нашего, и обращаясь с другими апостолами; ни Поликарп не убедил Аникиту соблюдать, ибо Аникита говорил, что он обязан сохранять обычаи предшествующих себе пресвитеров» [423]. Поликарп не применял к себе наименования епископа, но и Аникита, по крайней мере по посланию Иринея, все еще только старейший пресвитер. Игнатий Богоносец с полным правом мог бы назвать их обоих епископами в своем понимании, т. к. и один, и другой действовали, как должен был бы действовать епископ послания Игнатия. «Несмотря на такое состояние дела, они однакож находились во взаимном общении; так что Аникита, по уважению к Поликарпу, позволил ему совершать (в своей церкви) евхаристию…» [424]. Но для Поликарпа, как вероятно и для Аникиты, первосвященником был только Христос: «Зa сие и за все восхваляю Тебя, благословляю Тебя, прославляю Тебя чрез вечного Архиерея Иисуса Христа, возлюбленного Твоего Сына, чрез которого Тебе вместе с Ним во Св. Духе слава и ныне и в будущие веки Аминь» [425]. «Secunda Clementis», время и место которой остается до сих пор под сомнением, но которая по всей вероятности римского происхождения второй половины II–го века, говорит исключительно о пресвитерах, не называя епископов.
Однако, Рим не мог долго оставаться безучастным к учению, которое шло к нему со всех концов христианского мира все с большей и с большей настойчивостью. Восток осваивается вполне с термином «епископ», прилагая его только к одному лицу, который стоит во главе местной церкви. «В Азии погребены, писал Поликрат папе Виктору, великие началовожди… (Господь воскресит Филиппа, одного из двенадцати апостолов), Иоанна, который возлежал на персях Господа, был священником и носил дщицу…; равным образом, смирнского епископа и мученика Поликарпа, эвменийского епископа и мученика Фрасея, почившего в Смирне. Упомянуть ли еще об епископе и мученике Сагарисе, который почил в Лаодикии и евнухе Мелитоне… Из родственников моих считается семь епископов, я осьмой… Mor бы я упомянуть и о соприствующих мне епископах, которые созваны мною по вашему совету…» [426]. На Востоке процесс превращения старейшего пресвитера в епископа заканчивался. Не только во всех церквах имелись епископы, но ретроспективно все старейшие пресвитеры считались епископами. Развивающееся учение об апостольском преемстве начинает вбирать в себя учение о преемстве первосвященства епископов, которое в свою очередь окончательно закрепляет учение об апостольском преемстве. Через апостолов первосвященство Христа переходит к епископам. Егезипп передает следующее: «Управление церковью вместе с апостолами принял брат Господень Иаков… Ему одному только позволялось входить во Святая, потому что он носил не шерстяные одежды, а льняные» [427]. Для нас не важна историческая ценность этих слов. Какова бы ни была их ценность, они свидетельствуют, что в церковном сознании появляется мысль, что апостолы имели первосвященническое служение. Наряду с палестинской традицией, которую представлял Егезипп, мы имеем малоазийскую традицию, которая естественно усвоила первосвященство ап. Иоанну. Указание об этом мы находим в цитированном выше послании Поликрата: «Иоанн, который возлежал на персях Господа, был священником и носил дщицу» [428]. Несомненно, что Поликрат желал отметить, что Иоанн был первосвященником. Предание о первосвященстве Иакова и Иоанна позднее получило широкое распространение. Об этом говорят Епифаний [429], Иероним [430] и ряд других более поздних церковных писателей. Конечно, церковное сознание не могло ограничиться первосвященством Иакова и Иоанна, которое должно было естественно распространиться на всех апостолов. В «Дидаскалии» Адаи говорится, что в день Своего вознесения Господь «поднял руки, положил их на голову одиннадцати учеников и вверил дар священства» [431]. Первосвященство является установлением самого Спасителя.
Римская церковь, вероятно, отнеслась равнодушно к первосвященству Иакова, брата Господня, о котором она могла узнать от самого Егезиппа, и к первосвященству ап. Иоанна, о котором ей писал Поликрат. Чувство реальности, которое ей было присуще, мешало принять первосвященство апостолов, как продолжение иудейского первосвященства. К тому же первосвященство Иакова и Иоанна должно было ей весьма мало говорить. Она как–будто ждала того момента, когда идея первосвященства будет связана с апостолами, в частности с ап. Петром, на основе апостольского преемства. Пока богословская мысль медлила и колебалась, жизнь не ждала и развивалась в общей линии церковного процесса, который настоятельно требовал превращения старейшего пресвитера в епископа. Римский старейший пресвитер фактически стал епископом, вероятно, раньше, чем в других церквах. Этому способствовало чувство дисциплины, которое нашло свое яркое выражение в послании Климента Римского. Значение старейшего пресвитера росло, как внутри Римской церкви, так и вне ее. Преемству ее старейших пресвитеров придавали огромное значение. Повидимому, список преемства впервые был составлен для Римской церкви Егезиппом. [432]
Когда закончился в Римской церкви процесс превращения ее старейшего пресвитера в епископа, можно, конечно, ответить только приблизительно. Вероятнее всего, что это произошло при папе Викторе. Он был настоящим епископом, а не старейшим пресвитером Римской церкви. Правда, Ириней в своем послании к нему пишет: «Пресвитеры, жившие до Сотира и управлявшие тою церковью, которою ты ныне управляешь, именно: Аникита, Пий, Игин, Телесфор и Ксист, как сами не соблюдали этого обычая в праздновании Пасхи, так и своим не позволяли соблюдать его» [433]. Не имея начала послания Иринея с обращением, мы не можем утверждать, что термин «пресвитер» Ириней прилагал и к папе Виктору, но мы не можем утверждать и того, что он прилагал к нему термин «епископ». Мы уже знаем, что в силу традиции Ириней продолжал обозначать через термин «пресвитер» настоящих епископов. В своем послании к Виктору он, может быть, имел особые причины обозначить Виктора через этот термин. Будучи несогласным с политикой Виктора по отношению к малоазийским церквам в вопросе празднования Пасхи, он мог подчеркивать не только различие отношения «предшествующих Виктору пресвитеров» которые управляли Римской церковью, но и различие положения их по сравнению с Виктором в самой церкви. Независимо от того, как называл Ириней Виктора, несомненно в его глазах он был «ab apostolis institutus episcopus» [434]. Так понимал свое положение и Виктор. достаточно сравнить его позицию по отношению к Поликрату с позицией Климента Римского по отношению к Коринфской церкви. Он действует от своего имени, как глава Римской церкви, а не от имени самой церкви, как Климент, который отождествлял себя с ее пресвитерами. Мы не сделаем грубой ошибки, если мы допустим, что при нем или непосредственно после него в Римской церкви появляется специальное поставление епископа, сохраненное нам Ипполитом Римским. «Даруй рабу Твоему сему, его же Ты избрал для епископства, чтобы он пас стадо Твое святое и служил, как Твой первосвященник, исполняя свое служение безупречно ночью и днем…» [435]. Римский старейший пресвитер стал епископом на основе первосвященнического служения. Не забудем, что Виктор согласно «Liber pontificalis» был африканского происхождения, а Карфагенская церковь знала при Тертуллиане, а может быть и раньше, термины " «sacerdos» и «episcopus». Рим закончил превращение старейшего пресвитера в епископа, закончил его не только для себя, но и для всех церквей. Если после Виктора в некоторых местах продолжал употребляться термин «пресвитер» по отношению к епископу, то это было уже анахронизмом.
