Джидду Кришнамурти - Комментарии к жизни. Книга третья
Это так. Ребяческие хотения становятся зрелыми желаниями с возрастом, с привычкой, с повторением. Объект желания может изменяться, когда мы становимся старше, но желание остается. Удовлетворение и боль расстройства всегда находятся в пределах области желания, верно?
Теперь, имеется ли желание, если нет объекта желания? Является ли желание и его объект неотделимыми? Я знаю желание только из-за объекта? Давайте выясним это.
Я вижу новую шариковую ручку, и потому, что моя не такая хорошая, я хочу новую. Таким образом запускается процесс желания, цепь реакций, до тех пор, пока я не получу или мне не удастся получить то, что я хочу. Цель попадается на глаза, и затем возникает чувство хотения или нехотения. В какой точке этого процесса появляется «я»?
«Это хороший вопрос».
«Я» существует до чувства хотения, оно возникает с этим чувством? Вы видите некоторый объект, наподобие нового типа авторучки, и происходит множество реакций, которые являются совершенно нормальными, но с ними возникает желание обладать объектом, а затем начинается другая серия реакций, которые дают жизнь «я», которое говорит: «Я должен иметь это». Так что «я» создается чувством или желанием, которое возникает через естественный отклик на увиденное. Без того, чтобы не видеть, не ощущать, желать, есть ли «я» как отдельная, изолированная сущность? Или же весь этот процесс наблюдения, наличия ощущения, хотения составляет «я»?
«Вы хотите сказать, сэр, что „я“ нет сначала? Разве это не „я“, которое чувствует и затем желает?» — спросил тот, кто пониже.
Что вы говорите? Разве «я» не отделяет себя только в процессе восприятия и желания? Прежде, чем этот процесс начинается, есть ли «я» как отдельная сущность?
«Трудно думать о „я“ как о просто результате некоего физико-психологического процесса, поскольку это звучит очень материалистически, и идет против нашей традиции и всех наших привычек мышления, которые говорят, что „я“, наблюдатель, существует сначала, и не то, что оно было „создано“. Но несмотря на традицию и Священные писания и мою собственную неустойчивую склонность верить им, я понимаю, что то, что вы говорите, это факт».
Это не то, что другой может сказать, что приводит к восприятию факта, а ваше собственное прямое наблюдение и ясность мышления, не так ли?
«Конечно, — ответил более высокий. — Я могу сперва принять по ошибке кусок веревки за змею, но в тот момент, когда я ясно вижу вещь, нет никакого ошибочного восприятия, никаких желаемых мыслей о ней».
Если этот пункт ясен, мы продолжим по вопросу о подавлении или возвышении желания? Теперь в чем проблема?
«Желание есть всегда, иногда неистово горящее, а иногда дремлющее, но готовое ворваться в жизнь. И проблема в том, что с ним делать? Когда желание дремлет, все мое существо довольно спокойно, но когда оно активно, я очень тревожен, я становлюсь беспокойным, лихорадочно активным, пока это специфическое желание не является удовлетворенным. Тогда я становлюсь относительно спокойным, пока желание не появляется снова и снова, возможно, с иным объектом. Оно похоже на воду под давлением, и как бы высоко вы ни построили дамбу, оно всегда просачивается через трещины, обходя вокруг или проливаясь через край. Я почти замучился, пытаясь быть выше желания, но в конце моих всевозможных усилий желание все еще есть, улыбаясь или хмурясь. Как мне освободиться от этого?»
Вы пробуете подавлять, возвысить желание? Вы хотите приручить его, одурманить, сделать его уважаемым? Не принимая во внимание книги, идеалы и гуру, что вы чувствуете по отношению к желанию? Каков ваш порыв? Что вы думаете?
«Желание естественно, не так ли, сэр?» — спросил тот, что пониже.
Что вы подразумеваете под естественным?
«Голод, секс, желание комфорта и надежности — все это желание, и это кажется таким по-здоровому нормальным и разумным. В конце концов, мы так устроены».
Если это нормально, тогда почему вы обеспокоены этим?
«Неприятность в том, что есть не только одно желание, а много противоречивых желаний, все из которых тянут в разных направлениях. Я внутри разрываюсь на части. Два или три доминируют, и они отвергают противоречивые желания поменьше. Но даже среди главных желаний существует противоречие. Именно это противоречие с его натянутыми и напряженными отношениями причиняет страдание».
И чтобы преодолеть это страдание, вам сказали, что вы должны контролировать, подавлять или возвышать желание. Это так? Если бы удовлетворение желания приносило только удовольствие и никакого страдания, вы бы весело продолжали с ним сосуществовать, не так ли?
«Вероятно, — заметил более высокий. — Но всегда есть некоторая боль, а также страх, и это то, что мы хотим устранить».
Да, каждый хочет этого, и именно поэтому весь замысел и основа нашего мышления желает продолжения удовольствий, и в тоже время избегает боли желания. Разве вы тоже не стремитесь к этому?
«Боюсь, что да».
Борьба между удовольствиями от желания и страданием, которое также приходит вместе с ним, это конфликт дуальности. В этом нет ничего очень озадачивающего. Желание ищет удовлетворения, а тень удовлетворения — это расстройство.
Мы не признаем это, поэтому все мы стремимся к удовлетворению, надеясь никогда не быть расстроенными, но эти два явления неотделимы.
«Неужели никогда невозможно получить полное удовлетворение без боли расстройства?»
Разве вы не знаете? Разве вы не испытали краткое удовольствие от удовлетворения и разве оно неизменно не сопровождается беспокойством, болью?
«Я заметил это, но так или иначе пытался держаться подальше от боли».
И вам удалось?
«Нет все-таки, но всегда надеешься на это».
Как оградиться от такого страдания — вот ваша главная забота на протяжении все жизни. Поэтому вы начинаете дисциплинировать желания, вы говорите: «Это правильное желание, а другое неправильное, безнравственное». Вы взращиваете идеальное желание, такое, какое должно быть, в то время как находитесь в ловушке у того, какого не должно быть. То, которое не должно быть, это реальный факт, а то, которое должно быть, не имеет никакой реальности, кроме как воображаемого символа. Это ведь так, не правда ли?
«Но пусть даже воображаемые, разве идеалы не необходимы? — спросил тот, что пониже. — Они помогают нам избавляться от страдания».
Неужели? Ваши идеалы помогли вам освободиться от страданий, или они просто помогли вам продлить удовольствия, в то время как в воображении вы говорили себе, что не должны? Так что боль и удовольствие от желания продолжаются. Реально, вы не хотите быть свободными ни от того, ни от другого. Вы хотите дрейфовать с болью и удовольствием от желания, тем временем разглагольствуя о идеалах и всей этой дряни.
«Вы совершенно правы, сэр», — признал он.
Давайте продолжим оттуда. Желание нельзя разделять на как приносящее удовольствие и болезненное или как правильное и неправильное желание. Есть только желание, которое появляется под различными формами, с различными целями. Если не поймете этого, вы будете просто бороться, чтобы преодолеть противоречия, которые являются самой природой желания.
«Есть ли тогда центральное желание, которое должно быть преодолено, желание, от которого прорастают все другие желания?» — спросил более высокий.
Вы имеете в виду желание безопасности?
«Я думал об этом, но имеется также желание секса, так много других вещей».
Есть ли одно центральное желание, от которого прорастают другие желания, как множество детей, или желание просто меняет объект удовлетворения время от времени, от юного возраста до зрелости? Существует желание обладать, быть страстным, преуспевать, быть в безопасности, и внутренне и внешне, и так далее. Желание переплетается с мыслью и действием, с так называемой духовной, также как мирской жизнью, верно?
Они молчали в течение некоторого времени.
«Мы больше не можем думать, — сказал тот, кто пониже. — Мы в тупике».
Если вы подавляете желание, оно снова возникает в иной форме, так ведь? Управлять желанием — означает сузить его и быть эгоцентричным. Контролировать его — означает выстроить стену сопротивления, которая всегда рушится, если, конечно, вы не станете невротиком, зацикленным на одном желании. Подавление желания — это волевой акт, но воля — это особая концентрация желания, и, когда одна форма желания доминирует над другой, вы снова в ваших старых рамках борьбы.
Контроль, дисциплина, подчинение, подавление — все включает в себя некоторого рода усилие, и такое усилие все еще в пределах области дуальности, «правильного» и «неправильного» желания. Лень может быть преодолена актом воли, но мелочность ума остается. Мелочный ум может быть очень деятельным, и он обычно таким и является, таким образом причиняя вред и страдания себе и другим. Итак, как бы сильно мелочный ум ни боролся, чтобы преодолеть желание, он продолжит быть мелочным умом. Все это ясно, не так ли?
