Рудольф Штайнер - Мой жизненный путь
Гете чувствовал все это; в сказке он противопоставил свое знание в образах шиллеровскому знанию в понятиях.
Переживая это творение Гете, человек оказывается в преддверии эзотерики.
В этот же период от графа и графини Брокдорф я получил приглашение прочитать лекцию[164] на одном из проводимых ими еженедельных собраний. Эти мероприятия посещали представители самых разных кругов. Лекции, которые читались на этих собраниях, охватывали все области жизни и знания. До приглашения я ничего не знал об этом и не был знаком с Брокдорфами. В качестве темы мне предложили Ницше. Читая лекцию, я заметил, что многие из слушателей проявляют интерес к духовному миру. И когда меня попросили прочитать вторую лекцию[165], я предложил тему "Тайное откровение Гете". Эта лекция, в связи со сказкой Гете, была полностью эзотерической. Важным переживанием здесь было для меня то, что стало возможно говорить в словах, данных из духовного мира, тогда как до сих пор, в мой берлинский период, обстоятельства вынуждали меня освещать духовное только в собственном изложении.
Брокдорфы были руководителями одного из отделений "Теософского общества"[166], основанного Е. П. Блаватской. Сказанное мной в связи со сказкой Гете привело к тому, что Брокдорфы пригласили меня регулярно читать лекции[167] перед членами "Теософского общества". Я заявил, что могу говорить только о том, что живет во мне как духовная наука.
Говорить о чем-либо ином я действительно не мог. Ибо литература, исходившая из "Теософского общества", была мне мало знакома. Еще в Вене я знал теософов, а позднее познакомился и с другими. Это побудило меня поместить в "Магазин фюр литератур" критическую заметку о теософах, когда была опубликована одна из работ Франца Гартмана. То, что я вообще знал об этой литературе, по манере и методу изложения не вызывало во мне симпатии; я не видел возможности связывать мои лекции с этой литературой.
В своих лекциях я исходил из средневековой мистики. Образ мыслей мистиков, от Мейстера Экхарта[168] до Якоба Бёме[169], помогал мне находить средства выражения для того духовного воззрения, о котором я, собственно, и хотел говорить. Эти лекции впоследствии были обобщены мной в книге "Мистика на заре духовной жизни нового времени".
Однажды одну из лекций в качестве слушательницы посетила Мария фон Сивере, самой судьбой предназначенная стать руководительницей основанной вскоре после начала моих лекций "Немецкой секции Теософского общества" и уверенно вести это руководство. В этой секции я получил возможность развивать среди все возрастающего количества слушателей мою антропософскую деятельность.
Никто не остался в неведении относительно того, что в Теософском обществе я буду приводить только результаты своего собственного опытного созерцания: я говорил об этом при каждом удобном случае. И когда в Берлине в присутствии Анни Безант[170] была основана "Немецкая секция Теософского общества" и меня избрали ее Генеральным секретарем, я был вынужден уходить с учредительных собраний[171], чтобы прочитать перед нетеософской публикой очередную лекцию[172] о духовном становлении человечества. Эти лекции были мной недвусмысленно озаглавлены "Антропософия". Анни Безант также знала о том, что все, что я должен был сказать о духовном мире, я приводил тогда в своих лекциях под этим заглавием.
Когда я затем приехал в Лондон на теософский конгресс, один из руководителей сказал мне, что в моей книге "Мистика…" содержится истинная теософия. Это доставило мне удовольствие. Ибо в ней приведены только результаты моего духовного созерцания, и они были приняты Теософским обществом. Отныне у меня не было никаких оснований не излагать по-своему это духо-по-знание перед теософской публикой, единственной, целиком посвятившей себя духо-познанию. Я не уклонялся в сторону какой-либо сектантской догматики, но говорил о том, что считал возможным высказать из своих переживаний духовного мира.
Еще до основания секции состоялся ряд моих лекций в кругу "Грядущих" на тему "От Будды ко Христу"[173]. В них я пытался показать, что Мистерия Голгофы в сравнении с событием Будды означает мощный прогресс и что развитие человечества, которое стремится к Событию Христа, тем самым приходит к своей кульминации.
В этом же кругу я говорил и о сущности мистерий.
Все это принималось моими слушателями и не рассматривалось как противоречие с тем, с чем я выступал на прежних своих лекциях. Только когда была основана Секция и на меня навесили ярлык "теософа", начались разногласия. Это было связано не с делом, а с названием и принадлежностью к обществу, которое никто не принимал.
С другой стороны, мои слушатели-нетеософы, склонные лишь "интересоваться" моими лекциями, воспринимали их "литературно". Они не понимали того, что лежало у меня на сердце, а именно желания внести в жизнь импульсы духовного мира. Это понимание постепенно развивалось в людях, интересовавшихся теософией.
В брокдорфском кругу, где я говорил о Ницше и затем о тайном откровении Гете, в этот же период я прочитал лекцию о гетевском "Фаусте" с эзотерической точки зрения. (Эта лекция позднее увидела свет вместе с моим толкованием гетевской сказки в Философско-Антропо-софском издательстве.)
Лекции о "Мистике. ." привели к тому, что этот же теософский круг обратился ко мне с просьбой прочитать для них лекции и в зимний период. Я прочел ряд лекций[174], которые позднее были объединены мной в книгу "Христианство как мистический факт".
С самого начала я дал понять, как важен здесь выбор заглавия. Ведь я хотел дать не просто представление о мистическом содержании христианства. Целью моей было отобразить развитие мистерий — начиная от древних и вплоть до Мистерии Голгофы, — в котором принимают участие не только земные силы, действующие на историческом плане, но и духовные внеземные импульсы. Я хотел также показать, что в древних мистериях были даны культовые образы космических процессов, которые затем были перенесены из Космоса на Землю и в Мистерии Голгофы свершились как факты на историческом плане.
В Теософском обществе этому не учили. Это воззрение, полностью противоречившее теософской догматике того времени, укрепилось во мне еще до того, как мне предложили действовать в интересах Теософского общества.
Предложение это последовало именно после упомянутого здесь цикла лекций о Христе.
В промежутке между этими двумя циклами лекций, которые я читал для Теософского общества, Мария фон Сивере посетила Италию (Болонью), чтобы в тамошнем отделении действовать в интересах Теософского общества.
Так развивались события до моего первого посещения Теософского конгресса, состоявшегося в Лондоне в 1902 году. На этом конгрессе с участием Марии фон Сивере получил подтверждение факт об основании немецкой секции Общества, где я, лишь недавно приглашенный вступить в члены Общества, был Генеральным секретарем.
Пребывание в Лондоне было для меня чрезвычайно интересным. Я познакомился там с руководителями Теософского общества и жил в доме одного из них, м-ра Бертрама Китли[175], с которым очень подружился. Познакомился я также с м-ром Мидом[176], старым идеологом теософского движения. В доме Бертрама Китли происходили интереснейшие беседы о духо-познании, развивающемся в Теософском обществе.
Особенно сердечными были беседы с самим Бертрамом Китли. В них оживал образ Е. П. Блаватской. Мой любезный хозяин, столь многое переживший благодаря Блаватской, с величайшей наглядностью воссоздавал предо мной и Марией фон Сивере эту столь богатую духовным содержанием личность.
Мимолетное знакомство состоялось у меня с Анни Безант, а также с Синнеттом, автором "Эзотерического буддизма". М-ра Ледбитера[177] я слышал только с кафедры, но он не произвел на меня особого впечатления.
Все интересное, о чем я здесь услышал, глубоко меня взволновало, однако на содержание моих воззрений не оказало никакого влияния.
Промежутки между заседаниями конгресса я использовал для посещения художественных и естественнонаучных музеев Лондона. Должен сказать, что во время осмотра исторической и естественнонаучной экспозиций у меня возникли некоторые идеи о развитии природы и человечества.
Таким образом посещение Лондона стало для меня важным событием. Я покинул этот город полный самых разных, глубоко взволновавших мою душу впечатлений.
В первом номере "Магазин фюр литератур" от 1899 года можно найти мою статью под заглавием "Новогодние размышления еретика". Здесь имеется в виду не религиозная ересь, а ересь в отношении к культурной ориентации современной эпохи.
