Святитель Макарий Коринфский - Добротолюбие. Том II
73. Святые Божии убегали городов, зная, что обращение с людьми развратными гораздо тлетворнее заразительной болезни. Илия, оставя Иудею, обитал на пустынной и наполненной зверями горе Кармильской. Учителю сему подражал в пустыннолюбии и ученик его Елисей. И Иоанн жил в пустыне Иорданской, питаясь акридами и диким медом, в показание, как нетрудно удовлетворять потребностям телесной жизни. А может быть и Моисей нечто подобное предвозвещал, давая Израильтянам закон – собирать манну только на один день; чем внушалось, что заботу о человеческом содержании должно ограничивать одним днем. Да и все святые, ихже не бе достоин мир, оставя обитаемую вселенную, в пустынях скитались (Евр. 11, 37, 38), бегая благовидных человеческих пороков, чтоб силою их стремления, как потоком, не увлечься в общее течение мирской жизни пагубной.
74. Сотворены мы по образу Божию для того, чтоб сохранять в себе черты оного, и тем, которые взирают на нас, отличным житием представлять ясные признаки Богоподобия. Я, говорит Бог, щедр и милостив, долготерпелив и многомилостив (Пс. 102, 8; Иоил. 2, 13), и соблюдаю правду. Вот черты Божеского лика. По ним узнается и душа, причастившаяся Богоподобия и ставшая сродственною с Божеством. По любви к Богу возревновав о полноте совершенства Богоподобного, и воспящаемая узами связующего ее тела, восприемлет она труды на труды в стремлении к очищению себя, пока преуспеет приобрести то, чем отличается Божеское естество – благость, долготерпение, доброту и человеколюбие. И является тогда она малым чим умаленною от Ангел (Пс. 8, 6).
75. Кто убегает мирской мятежности, не допускает себя до тревог житейской суетности, уклоняется от сообщества с людьми легкомысленными и необстоятельными, дома большую часть времени проводит безмолвно в молитвах, в изучении Словес Божиих, при редких выходах из дома виден степенным, кротким, нераздражающимся, сострадательным, братолюбивым; такого кто не назовет подлинно Божиим ревнителем, истинным образом и подобием Бога, озаренным Божественными лучами Божией благости и свое Богу уподобление светло проявляющим добродетелями, как привлекательнейшими какими цветами.
76. Вот отличительные черты Бога, – и человека, ревнующего об уподоблении Богу: тихость, незлобие, негневливость, независтливость, благотворительность, сострадательность, непамятозлобие, добролюбие, доброта, почтительность, блюдение пользы других, общительность, услужливость, нелюбочестие, – коротко сказать, все, в чем обилие благости являет Бог, Который солнце Свое сияет на злыя и благия, дождит на праведныя и неправедныя (Мф. 5, 45). По сим чертам узнается старающийся быть подражателем Богу.
77. Достаточно было бы и сего указания, чтобы благопокорных научить совершенной жизни; но, зная, как иные с трудом приводятся к тому, св. Павел многими внушениями старается искусно отвлечь нас от суеты, возбуждая ревность нашу разными похвальными наименованиями. То говорит он: храм Божий есте (1 Кор. 3, 16); то: якоже чада света ходите (Еф. 5, 8); то: достойно благовествованию Христову жительствуйте (Флп. 1, 27); то: телеса ваша удове Христови суть (1 Кор. 6, 15); в одном месте называет нас святыми и непорочными (Еф. 1, 4), а в другом – невинными и целыми, чадами Божиими непорочными (Флп. 2, 15). Обо всем этом говорит он, как о находящемся в нас, хотя того нет еще в нас, – с тою целию, чтоб, ужаснувшись, как бы такие похвалы не обратились нам в укоризну и посмеяние, если не оказываемся такими, возревновали мы всею ревностию соделаться и пребывать такими. Почему св. Апостол не ограничивается одними сими похвалами, но приписывает и разные способы и меры, как можем мы достигнуть в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13).
78. Прежде всего требует он, чтоб мы умерли и распялись для мира, так чтобы нимало не ощущать ни наслаждений, ни скорбей мирских. Умросте, говорит, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. 3, 3), желая показать, как живут совостающие со Христом, вышних взыскующие и горняя мудрствующие, умершие от стихий мира и не живущие уже более по ним. Еще говорит он: представляйте себе Богови, яко от мертвых живых (Рим. 6, 13), желая с одной стороны, чтоб мы умерли именно тому, чем в действие приводятся страсти плоти, похотствующей на духа, с другой же повелевая жить тому, чем совершаются дела добродетели в благоугождение Богу. Посему-то и жертвою живою именует умертвивших уды, яже на земли (Рим. 12, 1; Кол, 3, 5) и ходящих в обновлении жизни (Рим. 6, 4), не к худу движимых, по жертвенном умерщвлении, и не праздными пребывающих для добрых дел; потому что будучи жертвою живою не утратили на то силы, но как цветущею и юною пользуются ею против враждебного издавна мудрования плоти, не увлекаемые уже сими неразумными пожеланиями, так как совершенно перешли из телесной жизни в духовную и живут не плотию, но духом.
79. К тем, которые, быв обложены плотию, перестали уже быть тревожимы ее требованиями беспорядочными, говорит Апостол: несте во плоти, но в дусе (Рим. 8, 9). Потому что грех не царствовал уже в мертвенном теле их и не понуждал их насильственно слушаться собственных повелений, противовоюя закону ума и обычно пленяя их неким законом, сущим во удех; но восцарствовал закон духа жизни о Христе Иисусе, пленяющий их во всецелое послушание заповедям Христовым. В сем устроении они не услаждаются только лучшим по внутреннему человеку, но совершают его с готовностию отмстить телу всякое преслушание прежнее, допущенное в угодность ему, противоположными тому трудами ради добродетели. – Какое же это отмщение и как совершается, сему так учит Апостол: якоже представисте уди ваша рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие: тако ныне представите уды ваша рабы правде во святыню (Рим. 6, 19). Как велик этот труд, знают те, которые, будучи преобладаемы привычкою, принуждены бывают худой навык преобразовать в добрый. Велик труд, но не жалеющие себя преуспевают в сем благодатию Божиею. После многократных отступлений и многократных устремлений вперед, возмогают они наконец совсем отступить от худых влечений, коим преданы были, и все расположение свое вполне обратить от худшего к лучшему, – чтоб все члены употреблять против враждебных страстей, сделав их из орудий неправды орудиями правды.
80. Прилагайте попечение о движениях мысли, наблюдая, как производит она воспоминания о вещах, пристрастно или беспристрастно принимая в себя представления сих вещей. Многие уступают страстям больше в помыслах, чем в действиях, невидимо с ними соглашаясь и ими услаждаясь. Внутренне они падшие, хотя видимых падений за ними не водится. И бывает, что иной по наружности кажется совсем безукоризненным, – сам только сознавая укрываемую внутри гнусность и краснея оттого, что невидимое противоположно видимому, истина противоречит почтенной наружности и заставляет совесть справедливо стыдиться. Такой чем отличается от гроба, когда душа его помышляет о недолжном и полна срамных чувств? Не хуже ли даже он гробов. Гробы недолго заключают в себе зловоние, пока в теле остаются еще влаги, но как скоро соки истощаются, пресекается и зловоние; сердце же, исполненное срамных помышлений, всегда внушает омерзение, будучи зловоннее гниющего тела, – и само только наслаждается собственною своею срамотою.
81. Как удовольствие и печаль следуют за пожеланием (то за исполнением его, а эта за неисполнением), а пожелание возбуждается ощущением (впечатлением от внешних вещей или помыслов о них); то не допустивший сего последнего (впечатления, помысла) не дает места и первым (пожеланию и удовольствию или печали): подобно тому, как сокрушивший голову змеи, ущемленной во входе, за дверью оставляет все влекущееся за головою тело ее, которое без сомнения взошло бы свободно в дверь, если б выставившаяся вперед голова нашла себе свободный вход. Таков закон внимания к себе, или трезвения.
82. Если кто вожделевает худое что, то удовлетворит ли он или не удовлетворит свое вожделение, то и другое одинаково вредно для него, – т. е. как радость в первом случае, так и печаль во втором. Ибо печаль эта не печаль по Бозе, которая, по словам св. Павла, покаяние нераскаянно во спасение содевает (2 Кор. 7, 10); и радость сия не о Господе радость, как радуются веселящиеся с доброю совестию (Флп. 4, 4). Эта радость есть какое-то душевное обольщение, демоном внушаемое, как зависящая не от вкушения существенного блага, а от увлечения призраком его.
83. Вот отличительные черты того способа, каким добродетель приверженного к ней умудряет идти к возможному преспеянию.
Преспеяние представляется не очень отдаленным, чтобы не показалось, будто бы добродетель хочет устрашать великим отдалением, но не стоит оно неподвижно чтоб могло быть уловлено преследующим, и сие для того, чтобы он до смерти не прекращал своего усердия, но во всю жизнь усиливал рачительность, распространяя ее на все.
