Николаос Василиадис - ТАИНСТВО СМЕРТИ
Поэтому, по Платону, истинные философы всегда желают смерти и размышляют о ней. Они заботятся о том, чтобы умереть, то есть умертвить телесные страсти. Они меньше всех людей боятся смерти. Неразумно, немужественно и глупо для философа бояться смерти, в то время как простые люди и нефилософы проявляют дерзновение и храбрость перед лицом смерти, утешаясь мыслью, что встретят в Аиде того, кого они любили [[48]]. И раз для человека важно умерщвление страстей, то естественно считать физическую смерть за благо, ибо она решительно освобождает нас от тела с его нуждами и страданиями, которые порабощают душу [[49]]. Истинные философы заботятся о смерти, и для них она менее страшна, чем для кого–либо, как сказал Сократ [[50]]; потому и сам он за несколько часов до того, как выпить яд цикуты, был спокоен и невозмутим, размышляя о смерти и бессмертии души. Когда же ему принесли цикуту, он выпил ее сразу, не изменившись в лице. Он только мужественно, пристальным взглядом посмотрел на палача, а затем помолился, чтобы переселение из этого мира в иной совершилось благополучно [[51]], ибо верил, что {стр. 30} в Аиде он встретит мудрых людей и справедливых судей. Впрочем, хотя философ Сократ ранее (в «Апологии») говорил, что со смертью он входит в лучшую жизнь, в конце он все же усомнился, так ли это. И перед тем как его отвели в тюрьму, где он должен был выпить цикуту, он сказал: «Но вот уже и время уходить: мне — чтобы умереть, вам — чтобы жить. А кто из нас идет на лучшее дело, это известно одному Богу» [[52]]. Этим выражением сомнения Сократ закончил свою «Апологию»; великий философ скептичен, ибо речь идет о чисто метафизическом вопросе.
В платоновском «Федоне» подчеркивается далее, что смерть — неизменный спутник жизни, и мы неспособны понять эту жизнь без смерти. Ведь эта жизнь всецело связана с загробной, короткий ее срок — с беспредельной вечностью. Платон также учит, что поскольку душа бессмертна, то бессмертны и дела ее, которые следуют за ней вечно. «Никакое ее дело, каким бы плохим оно ни было, не убивает душу, потому что это было бы освобождением для зла. Так и смерть — не разрушает душу, но, наоборот, рельефно выявляет ее бытие» [[53]].
Однако и эти теории отнюдь не совершенны.
Неясности и противоречия
Благодаря Платону, исследование смерти стало излюбленной темой философии — с тех пор, как истинная философия была определена, как мы сказали выше, в качестве «заботы о смерти» [[54]]; так продолжалось и во времена после Сократа [[55]]. Эти идеи имели широчайшее распространение и в народных слоях. Сократ, то есть {стр. 31} Платон с его «Федоном» плодотворно повлиял на осознание человеком таинства смерти.
Выше было сказано, что в «Федоне» мы видим «прославление и умерщвление смерти», это диалог «покаянный, отвергающий земные наслаждения и прославляющий смерть» [[56]]. Не отрицая данной выше оценки, следует отметить, что идеи Платона оставляют многие вопросы без ответа. Согласно греческой философии, смерть есть естественное свойство материи, которая постоянно находится в состоянии тления, так что новые формы жизни создаются через смерть. Жизнь есть предпосылка смерти, а смерть — предпосылка жизни. В одном фрагменте из Еврипида, который Платон помещает в «Горгии», говорится: «Кто знает, не является ли жизнь смертью, а смерть — жизнью?» А Сократ добавляет: «И мы, быть может, в сущности мертвы; в самом деле, я слыхал однажды, как кто–то из наших мудрецов сказал, что мы мертвы и тело наше — могила» [[57]]. Ясно, что в последней фразе заключен мучительный вопрос, который предполагает, что одна форма жизни погибает, чтобы дать место другой. «Этой циклической преемственности жизни и смерти с необходимостью подлежит и человек как часть мира» [[58]].
Сказанное, разумеется, относится к телу, ибо душа бессмертна. Во всяком случае, Платон — и это весьма существенно — подчеркивает моральную ответственность, которую несет человек за свои действия. Важно и то, что, согласно Платону, душа сохраняет свою личность и на земле, и в мире вечности. Подчеркивая личное бессмертие души и утверждая, что она осознает свое «я» и борется на земле, осознавая эту сугубо личную ответственность, Платон побуждает человека следовать {стр. 32} добродетели, бороться, питая надежду, и быть спокойным за свою душу, если он очищает себя в этой жизни [[59]]. В этом, без сомнения, состоит высокая моральная ценность «Федона». Считается, что эти идеи «Федона» — квинтэссенция платоновской философии в плане ответа, который дала дохристианская греческая мысль на вопрос о тайне смерти и жизни после смерти. Это верно. Но все это было достигнуто, благодаря «семенному логосу» [[60]], просветившему дохристианский мир, чтобы открыть долю той истины, которая во всей полноте была явлена пришедшим в мир Сыном и Словом Божиим.
Вместе с тем следует отметить, что в учении Платона о бессмертии души есть темные места, внутренние расхождения и противоречия, объясняемые, главным образом, влиянием орфического мифа. Много неясного в его учении о переселении душ. Вообще же эсхатологические идеи «Горгия» и «Федона» не согласуются с тем, что изложено в «Федре». В «Горгии» и «Федоне» Платон говорит о вечности страдания и блаженства. В «Государстве» и «Федре» он говорит о переселении душ в другие тела. Налицо раздвоенность эсхатологической концепции и явное противоречие! [[61]] И еще: Платон говорит, что душа имеет Божественную сущность. Однако, возвышая душу столь «неумеренно и нечестиво», он вместе с тем унижает ее другой крайностью, когда ложным учением о перевоплощении допускает ее переселение «в свиней, и ослов, и в других животных, еще хуже» [[62]]. Кроме того, {стр. 33} учение Платона о бессмертии души нуждается в строгой аргументации. Оно включает доказательство a priori, как говорят в логике. Платон выдвигает и принимает как доказанное то, что ему следовало бы доказать!
Но великие и мучительные вопросы, поставленные в этой теории Платона, неисчерпаемы и сложны. Ведь темы, которые он исследует, выходят за пределы материального мира, где мы опираемся на опыт и науку. Впрочем, мир за этими пределами неизвестен и нам. Неудивительно, что Платон «впадал в великие заблуждения», желая спорить и философствовать о «неизреченном» [[63]], тайном и невыразимом. В загробном мире лишь невечерний свет Христа может вести нас к истине. Но этого бесценного дара, разумеется, была лишена великая мысль Платона.
Аристотель — ученик Платона, но с 354 года до Рождества Христова он вырабатывает свои собственные теории, отличающиеся от взглядов учителя. Философ из Стагиры говорит, что человеку нужно стремиться к бессмертию и «делать все ради жизни, соответствующей наивысшему в самом себе» [[64]]. Таким образом, Аристотель принимает совет Платона в «Теэтете», призывающего и воодушевляющего людей стремиться к «уподоблению Богу» [[65]]. Аристотель говорит, что смерть это разлучение души и тела [[66]], которое после смерти сгниет и разрушится, поскольку душа — это то, что скрепляет тело [[67]]. Философ из Стагиры различал три «рода» душ. Из этих {стр. 34} трех «родов» только один бессмертен: тот, который не имеет отношения к органическим функциям души. Единственный бессмертный элемент человека — это «творческий ум» [[68]]. Он пишет: «Ум только входит (в душевное семя, которое передается от отца и матери к ребенку), и только эта часть человека бессмертна и божественна» [[69]]. Философ считает смерть лучше и предпочтительнее жизни. Он пишет: «Не родиться вовсе — лучше всего. Умереть же более предпочтительно, чем жить»!
Скорбь и уныние
Римские поэты и философы во многом следуют греческой мысли в вопросе о смерти. Цицерон (106–43 гг. до Р. Х.) верил в посмертную жизнь, которую считал единственной истинной жизнью [[70]]. «Мы, — говорит он, — как связанные путами в виде тела, выполняем задачу, возложенную на нас необходимостью, поскольку {стр. 35} душа была низвергнута из своей Горней Обители на место, противное ее божественной и вечной природе» [[71]]. Он отмечает, что, приблизившись к смерти, мы приходим в гавань, и добавляет: «Одна краткая жизнь достаточно велика для того, чтобы быть прекрасной и почетной». Он сам не знает, что будет после смерти, но пишет: «После смерти я буду либо не несчастным, либо в высшей степени счастливым» [[72]]. Цицерон повторяет слова Сократа о том, что вся жизнь для философов есть «забота о смерти», и добавляет, что думать о смерти нам нужно не только тогда, когда мы больны или когда входим в старческий возраст, но с юности [[73]]. Вслед за Платоном он подчеркивает, что следует ожидать смерть без страха, поскольку смерть вводит нас в лучшую жизнь, ибо душа бессмертна. Он говорит: «Когда ты выполняешь свой долг, ты смог бы и в старческом возрасте, который есть преддверие смерти, презирать смерть. Поэтому бывает, что старики встречают смерть мужественнее и сильнее молодежи» [[74]].
