Николай Арсеньев - О Жизни Преизбыточествующей
«В том то и заключается главное отличие православного мышления», пишет Киреевский в своем очерке «О новых началах философии», что оно ищет не отдельные понятия устроить сообразно требованиям веры, но самый разум поднять выше своего обыкновенного уровня, — стремится самый источник разумения, самый способ мышления возвысить до сочувственного согласия с верой» (I, 249) … «Каждый православный сознает в глубине души, что истина Божественная не обнимается соображениями обыкновенного разума и требует высшего, духовного зрения, которое приобретается не наружною ученостью, но внутреннею цельностью бытия. Потому, истинного Богомыслия ищет он там, где думает встретить вместе и чистую цельную жизнь, которая ручается ему за цельность разума, а не там, где возвышается одна школьная образованность». Ибо для подлинно верующего «нет мышления, оторванного от памяти о внутренней цельности ума, о том средоточии самосознания, где настоящее место для высшей истины, и где не один отвлеченный разум, но вся совокупность умственных и душевных сил кладут одну общую печать достоверности на мысль, предстоящую разуму» (I, 251, 252).
Великого германского философа Шеллинга, мысль которого Киреевский весьма ценил (и лекции которого он слушал в бытность свою в Мюнхене), он упрекает в том, что «Шеллинг не обратил внимания на тот особенный образ внутренней деятельности разума, который составляет необходимую принадлежность верующего мышления, ибо образ разумной деятельности меняется, смотря по той ступени, на которую разум восходит» (I, 263). «Ибо просвещение духовное» — в противоположность к «просвещению логическому, или чувственно–опытному, или вообще основанному на развитии распавшихся сил разума» — есть знание живое: оно приобретается по мере внутреннего стремления к нравственной высоте и цельности и исчезает с этим стремлением, оставляя в уме одну наружность своей формы. Его можно погасить в себе, если не поддерживать постоянно того огня, которым оно загорелось» (Отрывки I, 266).
Ибо это познание динамическое, т. е. только постоянным подвигом, постоянным борением жива духовная жизнь и неразрывное с нею познание Истины. Здесь — существенная (и для учителей Киреевского, и для него самого) роль Креста Господня и нашего участия в Нем.
Только как живая, борющаяся, напрягающаяся, растущая, преображающаяся и освящаемая личность, конкретная и живущая подлинною и целостной жизнью, можем мы прикасаться к Абсолютной Истине, ибо она есть конкретная и живая Реальная Личность Бога. Эту конкретную живую реальность Киреевский обозначает словом «существенное».
«Для одного отвлеченного мышления существенное вообще недоступно. Только существенность может прикасаться существенному»….
«Сознание об отношении живой Божественной личности к личности человеческой служит основанием для веры». Эта встреча Бога с человеком требует целого человека, всю целостность человека.
«Потому, главный характер верующего мышления заключается в стремлении собрать все отдельные части души в одну силу, отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум и воля, и чувство, и совесть, и прекрасное, и истинное, и удивительное, и желанное, и справедливое, и милосердное, и весь объем ума сливается в одно живое единство, и таким образом восстанавливается существенная личность человека в ее первозданной неделимости» (I, 274–275).
Это — новая жизнь, жизнь веры, не отвлеченный логический процесс, состояние не только пассивного — теоретического или эмоциального характера, а твореское, преображающее событие, существенного значения, изменяющее все существо человека. «Вера — не доверенность к чужому уверению, но действительное событие внутренней жизни, чрез которое человек входит в существенное общение с Божественными вещами (с внешним миром, с небом, с Божеством») (I, 279).
В познании истины дана динамика духовного роста.
В изображении этого пути и этого роста Киреевский, под одеждою философского изложения, — сознательный и верный ученик мистики Православного Востока. Его учителя — Исаак Сирин (он в первую очередь) [405], Макарий Египетский, авва Дорофей, Иоанн Лествичник, Варсануфий и Иоанн и другие наставники внутренней жизни, и в том числе Оптинские старцы — преясде всего живая личность великого старца Макария. Под их влиянием оплодотворилась — прикосновением к Реальности и реальному опыту духовному — его богатая, мощная, ищущая жизненных источников мысль. Стремление к жизненному познанию, к полноте и подлинности духовного опыта — в противовес отвлеченности западного философского познавательного пути — вот, повторяю, одна из основных тем или вернее основная тема философских исканий Киреевского. Страстное искание живого общения с Истиной. И он нашел его на путях, о которых Ап. Павел — этот великий учитель путей христианского познания — говорит: «Тогда я познаю, подобно тому, как я познан». Т. е. в познании Бога два действующие лица: человек и Бог, но Бог более активен. — Он меня уже познал. А когда я — силою Духа Божия — познаю Его, то Он тем самым изменяет и преображает меня в подобие Себя — «в тот же образ, от славы в славу» (2 Кор. 3. 18).
Сокровища аскетическо–мистического опыта Православной Церкви, которые являются лишь раскрытием того, что намечено Ап. Павлом (особенно в 1 и 2 Послании к Коринфянам и в Послании к Ефесянам), вошли чрез посредство Ивана Киреевского и в русскую религиозную мысль. В этом его огромная заслуга: он испил от этого источника и дал пить другим, указал путь другим. Как он сам сказал в одном из своих Отрывков: «Слово должно быть не ящик, в который заключается мысль, но проводник, который передает его другим; не подвал, куда складываются сокровища ума и знания, но дверь, через которую они выносятся. И странный закон этих сокровищ: чем более из них выносится наружу, тем более их остается в хранилище. Дающая рука не оскудеет» (1, 273).
Глубокое впечатление, которое эта его посредническая роль произвела на современников, видна, например, из известного стихотворения, обращенного к Киреевскому Хомяковым:
Ты сказал нам: «За волною
Ваших мысленных морей
Есть земля: над той землею
Блещет дивной красотою
Новой мысли Эмпирей».
Распусти–ж свой парус белый —
Лебединое крыло —
И стремися в те пределы,
Где тебе, наш спутник смелый,
Солнце новое взошло.
И с богатством многоценным
Возвратившись снова к нам,
Дай покой душам смятенным,
Крепость волям утомленным,
Пищу алчущим сердцам. (1848).
Как известно, Киреевский не только вдохновлялся аскетически–мистической литературой Православной Церкви, но и издавал также в течение многих лет вместе с Оптинскими старцами (старцем Макарием и его сотрудниками) эти творения отцов–подвижников, — учителей духовной жизни. Так были изданы в Москве под непосредственным наблюдением и в значительной степени на средства супругов Киреевских следующие святоотеческие писания: «Лествица» Иоанна Лествичника в 1851 г., хрестоматия «Восторгнутые Класы в пищу души» (составленная Паисием Величковским из отцов–аскетов и мистиков) в 1849 г., творения Варсануфия Великого и Иоанна в 1852 г., Максима Исповедника в 1853 г., Исаака Сирина в 1854 г., аввы Дорофея в 1856 г. и т. д. [406])
Хотелось бы здесь привести несколько изречений из Исаака Сирина, столь любимого Киреевским. Дух этих изречений всецело совпадает с основным направлением его религиозной философии.
«Весьма различно слово опыта от слово красноречия. Ибо и без опыта умеет мудрость (человеческая) украшать свои слова и говорить истину, совершенно не зная ее, и толковать о совершенстве, хотя сам человек не изведал дел его. Но слово, истекающее из деятельности, есть сокровище, на которое можно уповать. А мудрость, не оправданная деятельностью, есть залог стыда: подобно художнику, который живописует воду на стенах и не может той водой утолить жажду свою, или человеку, которому грезятся дивные сны. Кто же на основании опыта говорить о добродетели, тот передает сие слушающему его, подобно тому, кто дает из денег, добытых трудом своим. Как из сокровищницы души своей, сеет он учение в уши слушающих его» … [407]
«Такова воля Духа; в ком обитает Он, — не приучает тех к лености. Напротив того, Дух побуждает их не покоя искать, но предаваться паче деланию и наибольшим скорбям. Искушениями Дух укрепляет их, и делает, что приближаются они к мудрости. Такова воля Духа, чтобы возлюбленные Его пребывали в трудах».
«Если душа не вкусит с ведением страданий Христовых, то не будет иметь общения со Христом».
«В сластолюбивом теле не обитает ведение Божие; и кто любит свое тело, тот не получит Божией благодати»… «Сердце раздраженное не вмещает в себе тайн Божиих; а кроткий и смиренномудрый есть источник тайн нового века».
