Дайсэцу Судзуки - Введение в дзэн-буддизм
Ради сохранения целостности я приведу ниже все мондо полностью. Дзесю часто говорил: "Совершенный Путь не сложен, просто на нем нет отбора и выбора. Как только вы начинаете что-либо утверждать, имеет место отбор и выбор. Существует прозрачная пустота, но я не пребываю в этой прозрачной пустоте. Достаточно ли вы, однако, уделяете ей внимания?" Один монах поднялся и спросил: "Если вы не пребываете в этой прозрачной пустоте, то на что вы обращаете внимание?"
Дзесю сказал: "Я этого также не знаю".
Монах продолжал: "Если вы не знаете, то почему вы говорите, что не пребываете в этой прозрачной пустоте?"
Дзесю закончил: "Довольно спрашивать. Кланяйся и уходи".
Сэте, живший во времена династии Сун и собравший сто дзэн-мондо для Хэкиган-Сю, написал к этому мондо стихотворение-комментарий, которое в точном переводе гласит:
Совершенный Путь не сложен,
Он в каждом слове и в каждой фразе.
Множественность одного,
Отсутствие двойственности в двух.
Когда на небе восходит солнце, луна заходит;
Перед оградой высокие горы и освежающие воды.
Когда сознание полностью исчезает в вашем высушенном чреве,
Где чувство радости?
Однако пение дракона не совсем умолкло в мертвом лесу.
Трудно. Трудно.
Отбор и выбор и прозрачная пустота пользуйтесь своими глазами, чтобы видеть.
Позвольте мне перефразировать эти строчки, которые, как я уверен, едва ли поймет большинство читателей. "Совершенный Путь не сложен", — так сказал Третий патриарх, и в этом горячо убежден Дзесю. Ведь действительно он вовсе не так труден, как нам может показаться, так как каждое слово и каждая произнесенная нами фраза находится в гармонии с самым совершенным Путем. Не только тогда, когда он утверждается, а даже тогда, когда он отрицается, совершенный Путь простирается перед вами во всей своей полноте и не становится ни лучше, ни хуже. Как это так? Когда вы утверждаете единое, обнаруживается, что множество включается в него. "Один" только тогда "один", когда существует множество. Один — это множество. Когда вы говорите о "двух" — субъекте и объекте, разуме и материи, познающем и познаваемом, Боге и мире, Будде и Сарасвати, в действительности это — не "два" и не "один". Хотите узнать тайну этого парадокса? Посмотрите на небо, и вы увидите, как солнце восходит утром и как луна постепенно исчезает за облаками. Посмотрите из окна вашего убежища в горах, вдали от людей. Как красива долина, лежащая внизу! Какую свежесть и прохладу несет ручей! Здесь нет ничего тайного, все перед вами. Но если вы все еще признаете, что не способны понять этой тайны, я скажу, что вам нужно делать. Совершенно очистите свой разум от всех предвзятых идей, чувств, грез и всяких других вещей, являющихся продуктом основного предрассудка, называемого "отбором и выбором"; пусть ваше так называемое "сознание" уподобится высохшему черепу, в котором не осталось ни следа жизни; и когда это будет доведено до совершенства — о чудо! — вы услышите пение дракона даже в гуще мертвого леса неосознанного, где, как вы думали раньше, нет никаких жизней. Произошло возрождение: вы обрели новую жизнь, феникс поднялся из пепла, лотос цветет в пылающем огне. Это откровение дзэна. Это поистине трудно. Пусть те, у кого есть глаза, взирают на источник жизни и сами поймут, где начинается отбор и выбор и где прозрачная пустота простирается перед ними. Тогда они поймут, что означает "бедо соку сябэцу" и "сябэцу соку бедо".
Эно, составивший комментарии к Хэкиган-сю, добавляет: "Когда постигается состояние абсолютного единства "бедо", вы, как раньше, воспринимаете гору как гору, реку как реку, небо как небо, а землю как землю, но, однако, иногда небо может стать землей, земля небом, гора — не горой, а река — не рекой. Как это так? Как "А" может быть одновременно "А" и "не А"? Как избавиться от этого противоречия? Эно, кажется, не беспокоит иррациональность, так как он спокойно продолжает говорить, что "когда дует ветер, деревья колышатся; когда волны высокие, лодку поднимает вверх; весна — для зарождения, лето — для роста, осень — для созревания, а зима для провизии". Вот как обычно учителя дзэна синтезируют, так сказать, все логические противоречия.
Череп и поющий дракон в вышеприведенном стихотворении-комментарии Сэте, взяты из следующего мондо:
Один монах спросил Кэгена: "Что такое путь?"
Кэген ответил: "Поющий дракон на мертвом дереве".
Монах: "Кто человек, который идет по пути?"
Кэген: "Глаз, сверкающий в черепе".
Позже этот монах пришел к Кэкисо и спросил: "Что значит "дракон, поющий на мертвом дереве?""
Кэкисо: "Чувство радости все еще присутствует".
Монах: "Что значит "глаз, сверкающий в черепе?"
Кэкисо: "Сознание все еще присутствует".
Тогда монах пошел к Содзану и обратился к нему с тем же вопросом: "Что означает "поющий дракон на мертвом дереве?""
Содзан: "Пульсация не прерывается".
Монах: "Что значит "глаз, сверкающий в черепе?""
Содзан: "Не совсем высохший".
Монах: "Кто слышит песню дракона?"
Содзан: "Вся Вселенная наполнена ее звуками, и нет никого, кто бы не слышал ее".
Монах: "Что за мелодию поет дракон?"
Содзан: "Это неизвестная мелодия, но те, кто слышит ее, теряют себя".
Высохший череп и мертвое дерево или лес являются символами состояния абсолютного единства, к которому сводятся все частности. То, что, однако, испытывает дзэн-буддист, не есть череп или мертвый лес единства, в которых отсутствует жизнь. Череп должен иметь глаз, живой, мерцающий глаз, посредством которого он обозревает местность; мертвое дерево должно приютить поющего дракона, чья песня может быть слышна во всей необъятной Вселенной. Но некоторые могут спросить, почему глаз в черепе вместо глаза в живом теле? Почему дракон на мертвом дереве вместо облаков, несущих гром и молнию? Чтобы это понять, мы должны сами однажды испытать дзэн, только тогда мы достигнем темной бездны неосознающего и станем ощущать действие космической силы, дающей им возможность видеть дракона и слышать его храп.
Для того, чтобы внести большую ясность в понимание природы "совершенного Пути", которая была излюбленной темой проповедей Дзесю, я приведу еще один отрывок из Хэкиган-сю, в котором содержится целых четыре мондо, относящихся к тому же вопросу. Каждое мондо освещает его в своем ракурсе и преподносится учителем очень тонко, тем не менее, самым безыскусным образом. В то время как те, кто имеют глаза, могут понимать учителя, непосвященные, естественно, теряются и не знают, как оценить его внешне неясные ответы.
Один монах пришел к Дзесю и спросил: "Говорят, что совершенный Путь не сложен, он просто на нем нет отбора и выбора. Что происходит, когда нет отбора и выбора?"
Дзесю: "Над небом и под небом я единственный; кто достоин почитания".
Монах: "Это — все еще отбор и выбор".
Дзесю: "Эх ты, деревенщина, где же тут отбор и выбор?"
Монах замолчал.
В этом мондо мы можем видеть, что, с точки зрения разума, монах задал вопрос по существу. Всякое рассуждение мы начинаем с "отбора и выбора", говорят китайские учителя дзэна; а размышление является прерогативой человеческого разума.
Что с ним станет, если исчезнет отбор и выбор? Либо мы попадаем в первоначальный хаос подсознания, либо мы пойдем за пределы умственной плоскости. Как решить эту дилемму? Поскольку мы есть то, что мы есть, путь к ее решению должен существовать. В этом случае монах, задающий вопрос, не совсем понимает Дзесю и преследует его по линии логического мышления. Даже тогда, когда дан прямой ответ, выражающий истину отсутствия отбора и выбора, монах не способен ее видеть. Он делает замечание, но учитель лучше знает. Когда он заявляет "над небом и под небом я единственный, кто достоин почитания", он, очевидно, хочет сказать, что существует реальность, которую совершенно не затрагивают логика, отбор и выбор. Легенда гласит, что эти слова произнес сам Шакьямуни, когда появился на свет. В действительности это — абсолютное утверждение, и только тогда, когда смысл его совершенно ясен, можно прийти к пониманию "совершенного Пути". Монаху, однако, он не был ясен, так как он все еще блуждал по лабиринту слов и идей. Покуда человек остается на этой плоскости, он не может подняться на такие высоты, где пребывают умы, подобные Дзесю. С другой стороны, не трудно опуститься, так сказать, вниз с высоты абсолютного утверждения на уровень относительности и противоречий, потому что последний обретает свое значение только в связи с абсолютным. Монах остается обывателем со всей своей умственной изобретательностью, поскольку он жонглирует идеями.
Стихотворный комментарий Сэте можно считать посвященным как Дзесю, так и самому "совершенному Пути".
Он походит на бездонный океан
И на высочайшую гору.
Мошка напрасно играет с тайфуном, несущимся в воздухе:
