Антон Чехов - Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах
{10094}
3507. Л. Е. РОЗИНЕРУ 18 октября 1901 г. Москва. 18 октября 1901 г. Милостивый государь! Будьте добры, сделайте распоряжение, чтобы в VII том были включены не только "Три сестры", но также и водевиль "Свадьба", хранящийся у А(дольфа) Ф(едоровича). "Три сестры" поместите в конце VII тома, а "Свадьбу" после пьесы "Трагик поневоле". В издании "Три сестры" было сделано много опечаток, а потому не откажите выслать мне корректуру, а также корректуру "Свадьбы". Рассказ "Супруга" не может войти в IX том, так как он одного тона с "Ариадной". Сохраните его для Х тома, или же если IX том оказывается недостаточно полным, то поместите в IX, но только в конце. Желаю Вам всего хорошего. С истинным уважением имею честь быть А. Чехов. 3508. В. С. МИРОЛЮБОВУ 19 октября 1901 г. Москва. 19 окт. 1901. Милый Виктор Сергеевич, здравствуйте! Письмо Ваше я получил, большое Вам спасибо. В настоящее время я в Москве, на будущей же неделе, вероятно в среду, уезжаю в Ялту, где пробуду безвыездно всю зиму. И буду всю зиму работать. Простите, голубчик, я не выслал Вам до сих пор рассказа. Это оттого, что я перервал работу, а перерванное мне всегда было трудно оканчивать. Вот приеду домой, начну сначала и вышлю, будьте покойны! Не приедете ли Вы в Ялту? Жена моя, к которой я привык и привязался, остается в Москве одна, и я уезжаю одиноким. Она плачет, я ей не велю бросать театр. Одним словом, катавасия. Будьте здоровы, голубчик. Пишите мне почаще. Ваш А. Чехов. Горький в Нижнем, здоров. Он прислал для Художеств(енного) театра пьесу. Нового в этой пьесе нет ничего, но это хорошая пьеса. Москва. Спиридоновка, д. Бойцова.
{10095}
3509. ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОМУ КРУЖКУ 21 октября 1901 г. Ялта. Глубоко сожалею, что не могу присутствовать на открытии Кружка и лично приветствовать. Прошу принять поздравление с новосельем и сердечные пожелания. 3510. Е. Я. ЧЕХОВОЙ 21 октября 1901 г. Москва. Милая мама, пусть Арсений скажет на почте, чтобы писем моих не посылали в Москву; скоро я приеду в Ялту. Нового ничего нет, все здоровы. Мое здоровье гораздо лучше, чем было в Ялте. Целую Вам руку и желаю всего хорошего. Итак, до свиданья! Больше писать Вам не буду, так как приеду. Грибов купил, туфли купил. Ваш А. Чехов. 21 окт. На обороте: Ялта. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой. 3511. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) 22 октября 1901 г. Москва. 22 окт. 1901. Милый Алексей Максимович, дней пять прошло, как я читал Вашу пьесу, не писал же Вам до сих пор по той причине, что никак не мог добыть четвертого акта, всё ждал и - не дождался. Итак, я прочитал только три акта, но этого, думаю, достаточно, чтобы судить о пьесе. Она, как я и ждал, очень хороша, написана по-горьковски, оригинальна, очень интересна, и если начать с того, что говорит о недостатках, то пока я заметил только один, недостаток непоправимый, как рыжие волосы у рыжего, - это консерватизм формы. Новых, оригинальных людей Вы заставляете петь новые песни по нотам, имеющим подержанный вид, у Вас четыре акта, действ(ующие) лица читают нравоучения, чувствуется страх перед длиннотами и проч. и проч. Но всё сие не суть важно и всё сие, так сказать,
{10096}
утопает в достоинствах пьесы. Перчихин - как живой! Дочка его очаровательна, Татьяна и Петр - тоже, мать их великолепная старуха. Центральная фигура пьесы - Нил сильно сделан, чрезвычайно интересен! Одним словом, пьеса захватит с первого же акта. Только, храни Вас бог, не позволяйте играть Перчихина никому, кроме Артема, а Нила пусть играет непременно Алексеев-Станиславский. Эти две фигуры сделают именно то, что нужно. Петра - Мейерхольд. Только роль Нила, чудесную роль, нужно сделать вдвое-втрое длинней, ею нужно закончить пьесу, сделать ее главной. Только не противополагайте его Петру и Татьяне, пусть он сам по себе, а они сами по себе, все чудесные, превосходные люди, независимо друг от друга. Когда Нил старается казаться выше Петра и Татьяны и говорит про себя, что он молодец, то пропадает элемент, столь присущий нашему рабочему порядочному человеку, элемент скромности. Он хвастает, он спорит, но ведь и без этого видно, что он за человек. Пусть он весел, пусть шалит хоть все четыре акта, пусть много ест после работы - и этого уже довольно, чтобы он овладел публикой. Петр, повторяю, хорош. Вы, вероятно, и не подозреваете, как он хорош. Татьяна тоже законченное лицо, только нужно во 1) чтобы она была на самом деле учительницей, учила бы детей, приходила бы из школы, возилась бы с учебниками и тетрадками и во 2) надо бы, чтобы в 1 или во 2 акте говорили бы уже, что она покушалась на отравление; тогда, при этом намеке, отравление в 3-м акте не покажется неожиданностью и будет уместно. Тетерев говорит слишком много, таких людей надо показывать кусочками, между прочим, ибо, как-никак, все-таки сии люди суть эпизодические везде - и в жизни, и на сцене. Елену заставьте обедать в 1 акте со всеми, пусть сидит и шутит, - а то ее очень мало, и она не ясна. Ее объяснение с Петром резковато; на сцене оно выйдет слишком выпукло. Сделайте ее женщиной страстной, если и не любящей, то влюбчивой. До постановки осталось еще много времени, и Вы успеете прокорректировать Вашу пьесу еще раз десять. Как жаль, что я уезжаю! Я бы сидел на репетициях Вашей пьесы и писал бы Вам всё, что нужно. В пятницу я уезжаю в Ялту. Будьте здоровы и богом хранимы. Нижайший поклон и привет Екатерине Павловне и детям. Крепко жму Вам руку и обнимаю Вас. Ваш А. Чехов.
{10097}
3512. Г. И. РОССОЛИМО 22 октября 1901 г. Москва. 22 окт. 1901. Дорогой Григорий Иванович, большое Вам спасибо за письмо! Я уезжаю в среду или самое позднее - в пятницу и до отъезда постараюсь побывать у Вас. Меня же можно застать дома ежедневно в 5 час. вечера и после 5, этак до 8. Крепко жму Вам руку. Ваш А. Чехов. 3513. Л. Е. РОЗИНЕРУ 24 октября 1901 г. Москва. 24 окт. 1901. Милостивый государь! Послезавтра, 26 октября, я уезжаю в Ялту, куда и прошу Вас направлять письма и корректуру. В Ялте я пробуду, по всей вероятности, всю зиму. Имею честь быть готовым к услугам А. Чехов. 3514. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ 25 октября 1901 г. Москва. 25 окт. 1901. Дорогой Василий Михайлович, я уезжаю в Ялту! Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего. Поклонитесь Варваре Алексеевне и скажите ей, что я не успел побывать у нее, всё сидел дома с гостями; в Великом посту буду в Москве и непременно явлюсь к ней. Желаю ей и детям здоровья и счастья. На днях в редакции у Вас будет получено письмо из Нижнего от доктора Н. И. Долгополова. Это давний мой приятель, очень хороший человек, и опровержение, которое он пришлет, вполне справедливо. Крепко обнимаю Вас. До свиданья!! Ваш А. Чехов.
{10098}
3515. А. Р. АРТЕМЬЕВУ (АРТЕМУ) 26 октября 1901 г. Москва. 26 окт. 1901. Дорогой Александр Родионович, я уезжаю сегодня в Ялту, позвольте крепко пожать Вам руку и пожелать всего хорошего. Был весьма огорчен известием о Вашей болезни, но, узнавши, какая это болезнь, успокоился, что и Вам советую. Это болезнь хотя и не легкая, но не серьезная. Будьте здоровы, мой дорогой! Дай бог Вам всего хорошего! Ваш А. Чехов. 3516. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 26 октября 1901 г. Тула. Милая дуся, здравствуй! Сейчас в Туле съел порцию белуги - за твое здоровье, а теперь от нечего делать ем мармелад. Всю дорогу от Москвы до Тулы у меня сидел С(тахович), и мы вели беседу. Не скучай, веди себя хорошо и пиши своему мужу. Я не со всеми простился в театре, извинись, моя радость, скажи, что это оттого, что я торопился, и попроси, чтобы не сердились очень. Крепко целую и жму руку. Кланяюсь Маше. Твой Тотоша. 26 окт. Тула. На обороте: Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Спиридоновка, д. Бойцова. 3517. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 28 октября 1901 г. Севастополь. Севастополь. Воскресенье. На море сильнейший шторм; говорят, что пароходы проходят мимо Ялты. Еду на почтовых. Холодновато.
{10099}
Будь здорова, деточка. Поклонись Маше. Я здоровехонек. Ехал хорошо. Крепко целую и благословляю... Твой Antoine. Дома буду ждать писем от тебя. Пиши подробнее. На обороте: Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Спиридоновка, д. Бойцова. 3518. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 29 октября 1901 г. Ялта. 29 окт. Милая, славная, добрая, умная жена моя, светик мой, здравствуй! Я в Ялте, сижу у себя, и мне так странно! Сегодня были Средины, была женская гимназия, и я уже совсем, с головой, вошел в свою колею, и пустую и скучную. Ну-с, доехал я весьма благополучно, хотя и не следовало бы в Севастополе нанимать лошадей, так как пароход зашел в Ялту. Впрочем, ехал хорошо, быстро, хотя и было холодно... Здесь застал я не холод, а холодище; в пальто было холодно ехать. Сейчас придет ко мне по делу Татаринова, и я тороплюсь писать. Мать здорова, говорит, что я мог бы еще пожить в Москве. Средин тоже здоров, или по крайней мере имеет здоровый вид; всё время бранил свою невестку. Дуся моя, ангел, собака моя, голубчик, умоляю тебя, верь, что я тебя люблю, глубоко люблю; не забывай же меня, пиши и думай обо мне почаще. Что бы ни случилось, хотя бы ты вдруг превратилась в старуху, я все-таки любил бы тебя - за твою душу, за нрав. Пиши мне, песик мой! Береги твое здоровье. Если заболеешь, не дай бог, то бросай всё и приезжай в Ялту, я здесь буду ухаживать за тобой. Не утомляйся, деточка. Получил много своих фотографий из Харькова. Летом приезжал фотограф и снимал меня во всех видах. Сегодня подавали мне изысканный обед - благодаря твоему письму, вероятно. Куриные котлеты и блинчики. Язык, который мы купили у Белова, испортился в дороге, или по крайней мере кажется испортившимся: издает запах.
