Георгий Чистяков - Над строками Нового Завета
Понтий Пилат – типичный носитель подобных воззрений среди римлян. Когда он слышит, что стоящий перед ним Иисус что-то говорит об истине, он восклицает: «А что такое истина?» Для Пилата истины нет, истина – это иллюзия, дым, у каждого своя истина, свой взгляд на жизнь, считает он, и каждый уйдет в небытие, причем очень скоро… «Станем есть и пить, ибо завтра умрем!» – воскликнет другой эпикуреец, поэт, которого цитирует апостол Павел (1 Кор 15: 32). «И скажу Душе моей, – говорит евангельский богач, – покойся, ешь, пей, веселись» (Лк 12: 19). Ede, bibe, lude – post mortem nulla voluptas – «Ешь, пей и веселись, после смерти наслаждений не бывает». Будем пользоваться каждым моментом жизни сегодня, потому что неизвестно, что будет завтра. Мы все умрем, мы все уйдем в небытие и всё, что есть в нашей жизни, оставим здесь. А потому сегодня нужно пользоваться жизнью сполна. Такова логика этих людей. Такими мотивами пронизана римская поэзия того времени, в том числе стихи одного из лучших поэтов всех времен и народов – Горация. Эти же мотивы встречаются и у других римских поэтов того времени – Проперция, Тибулла, Лукреция.
Эти же ноты можно найти и в Священном Писании. В книге Премудростей Соломона приведена большая цитата из неизвестной оды, а затем – критика и оды, и приведенного высказывания. Но сама по себе цитата очень интересна как памятник словесного творчества саддукейской элиты – тех самых саддукеев, которые иногда приходят к Иисусу, чтобы задать Ему какой-нибудь каверзный вопрос. «…Коротка и прискорбна наша жизнь, – говорит неизвестный поэт, – и нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил из ада. Случайно мы рождены, и после будем как небывшие: дыхание в ноздрях наших – дым, и слово – искра в движении нашего сердца. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдет, как след облака, и рассеется, как туман, разогнанный лучами солнца и отягченный теплотою его. Ибо жизнь наша – прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается. Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью; преисполнимся дорогим вином и благовониями, и да не пройдет мимо нас весенний цвет жизни; увенчаемся цветами роз прежде, нежели они увяли; никто из нас не лишай себя участия в нашем наслаждении; везде оставим следы веселья, ибо это наша доля и наш жребий» (Прем 2: 1–9).
Саддукеи насквозь пронизаны духом античной культуры своего времени. В Библии можно найти почти дословные повторения отдельных стихов античных авторов. Например, в знаменитой оде Горация «К Постуму» (2: 14) есть такие стихи: «Возьмет наследник вина, хранимые за ста замками, на пол расплещет он цикубских гроздей сок, какого даже понтифики не пивали». И в книге Екклесиаста есть похожий стих о наследнике: «…кто знает: мудрый ли будет он или глупый? А он будет распоряжаться всем трудом моим, которым я трудился и которым показал себя мудрым под солнцем…» (Еккл 2: 18–19).
Таков мир саддукеев, людей образованных, интеллектуальных, обладающих безупречным вкусом, прекрасно знающих и греческую, и римскую литературу. В Библии они видят поэзию, а религия для них – символ национальной идентичности. И вот такие люди приходят к Иисусу и говорят: «Было семь братьев: первый взял жену и, умирая, не оставил детей. Взял ее второй, и умер, и он не оставил детей; так же и третий. Брали ее за себя семеро, и не оставили детей. После всех умерла и жена. Итак, в воскресении, когда воскреснут, которого из них будет она женою? Ибо семеро имели ее женою» (Мк 12: 20–23). Саддукеям этот вопрос кажется забавным и смешным. Вот Ты веришь в воскресение мертвых. А чьей она будет женой, когда мертвые воскреснут? В этом вопросе – вся логика этих умных, образованных, тонких, насмешливых, ни во что не верящих, во всём разочаровавшихся людей. Итак, саддукеи – это одна группа собеседников, совопросников Спасителя, с которыми, в общем– то, Он почти не спорит.
Другая группа – это люди, с которыми Он, напротив, постоянно дискутирует. Фарисеи, или (пруши), что на иврите означает «отделенные». Их было примерно шесть тысяч. Фарисеи как бы отделили себя от народа, от обычных, простых, не знающих Закона и живущих не по заповедям людей. Они подчеркивали эту свою отделенность: вот мы – настоящие верующие, а остальные – это всякая дрянь, которая ни во что не верит и ничего не знает.
Фарисеи, в отличие от саддукеев, – не священнического происхождения. Это простые люди, очень часто мелкие ремесленники – сапожники, портные и т. п. Но они независимо от своего социального положения обладают большим религиозным и моральным авторитетом. Складывается интересная ситуация: духовное лицо, в пышном одеянии совершающее церемонию в храме, такого авторитета не имеет, на него смотрят как на представителя чисто официальной религиозности, с ним никто не советуется. А сельский сапожник, плохо одетый, почти нищий, никакого положения в обществе не занимающий, чтим как главный хранитель Закона и Правды Божьей. Фарисеи постоянно подчеркивают, как важно знать и изучать Закон; тот, кто не знает Закона, не может спастись. Они верят в воскресение мертвых, в рай и ад, верят в Бога, Который контролирует нашу жизнь. Но вся вера их подчиняется образу жизни, необходимости выполнять предписания Закона во всей их полноте. В этом смысл их жизни. Мы помним, как фарисеи приходят в ярость от того, что Иисус «нарушает субботу»…
Интересно, что не только в Евангелии, но даже в Талмуде о фарисеях говорится с иронией. Например, сказано, что среди фарисеев есть так называемые оцарапанные – те, которые, выходя на улицу, зажмуривают глаза, чтобы не соблазниться видом женщины, и поэтому, естественно, натыкаются на дома, деревья, людей. Есть такие, которых Талмуд называет горбатыми, – это те, которые при ходьбе не отрывают ног от земли, чтобы показать, до какой степени они смиренны… О благочестии фарисеев можно сказать, что оно мертво и состоит лишь из буквального выполнения требований Закона. Вместе с тем это по-своему очень достойные люди. Иисус постоянно общается с фарисеями, ходит к ним в гости. Например, мы видим Иисуса в доме у Симона-фарисея (Лк 7), Он приходит на обед к другому фарисею (Лк 11). Именно фарисеи предупреждают Иисуса, что Ирод хочет Его убить (Лк 13). Никодим, который ночью приходит к Иисусу для беседы (Ин 3), – тоже фарисей. Но Иисус всё же восклицает: «Берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк 12: 1). Однако лицемерие в данном случае – не совсем то, что мы сегодня понимаем под этим словом. Иисус говорит всего лишь о внешнем выражении религиозности, о наружном благочестии.
В год рождения Иисуса скончался Гиллель, один из замечательных учителей Закона, мудрый книжник. Он был человек ученый, но при этом кроткий, скромный и бедный. Иудеи говорят, что именно Гиллель будет обвинителем всех бедняков на небесном суде. Когда человек скажет, что он не изучал Писание, потому что был беден и не мог купить книги, то ему ответят: «Но Гиллель был беднее тебя»… Гиллель говорил примерно следующее: «Что неприятно тебе, того не делай ближнему. И это – главное в Торе. Всё остальное – только комментарии». Разве не напоминает это нам «золотое правило Иисуса» (Мф 7: 12)? Гиллель был против аскетизма и в то же время – против чревоугодия. Он – человек «срединного пути». Как рассказывается в одном из талмудических трактатов, в юности Гиллель днем работал, а ночью изучал Тору. Это очень напоминает греческого стоика Клеанта, о котором рассказывает Плутарх: тот, правда, наоборот, ночью работал у какого-то богатого человека – поливал огород, молол муку, пек лепешки, – чтобы рано утром их продать и посвятить день занятиям в школе стоика Зенона. Гиллель и Клеант – один в Палестине, другой в Греции – как бы молочные братья.
Вскоре после Иисуса жил равви Акиба, благочестивый раввин и мученик, который говорил: «Самое большое предписание в Законе – любовь к ближнему». Значит, раввины «вписываются» в евангельскую проповедь. Если бы Иисус встретился с кем-то из их учеников, они бы наверняка нашли общий язык. Книжник, для которого наибольшая заповедь в Законе – «Возлюби Господа Бога твоего и возлюби ближнего твоего, как самого себя», наверное, как раз из этого круга и происходит. Это значит, что люди, близкие по духу Гиллелю или Акибе, есть и среди окружающих Иисуса образованных иудеев.
Среди современников Иисуса были и представители кумранской общины, или ессеи. Вероятно, слово «ессеи» произошло от (хаси́д) — «благочестивый». О них рассказывают греческие и римские писатели, например, Плиний Старший. Ессеи жили обособленно в Иудейской пустыне над Мертвым морем (было их не более двухсот человек) и составляли замкнутую общину, что– то вроде средневекового монастыря, изучали Священное Писание и называли себя (яхад), что означает «вместе», а также эв оним — «нищие», «смиренные». Но именно так называли себя и первые христиане! Кумраниты называли себя еще петаим, т. е. «дурачки», «глупцы», «глупые, как дети». Но именно к таким обращался Спаситель в Нагорной проповеди, и не только в ней. Иногда эти люди называли себя даже «Новым Заветом».
