Коллектив авторов - Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки
Кроме того, значительными вотчинниками были крупнейшие ставропигиальные монастыри. Они по числу душ распределялись следующим образом (см. табл. 2).
Всего за архиерейскими домами и монастырями Российской империи значилось по елизаветинским ведомостям в 20 тысячах населенных пунктов 851 078 душ мужского пола[610].
Петр III сделал следующий существенный шаг. Указом от 21 марта 1762 г. управление церковными и монастырскими имениями было изъято из ведения Синода и передано вновь восстановленной Коллегии экономии. Как орган государственной власти, подчиненный Сенату, Коллегия управляла имениями через отставных офицеров, что было предусмотрено еще елизаветинским указом от 30 сентября 1757 г.
Указ Петра III, как и многие другие его инициативы, оказался крайне непопулярным. Более того, Екатерина II, в попытках морально и религиозно оправдать низложение незадачливого мужа, имела возможность ссылаться на него как на опасный для Церкви прецедент. Сразу после «июньской революции», в манифесте от 28 июня 1762 г., императрица разъясняла: «Всем прямым сынам Отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому государству начиналась: а именно, закон наш православно- греческий перво всего восчувствовал свое потрясение и истребление своих преданий церковных, так что Церковь наша уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона»[611]. Мы не будем входить здесь в обсуждение характера личной религиозности Екатерины II. Сама она неизменно подчеркивала, что она «православная императрица», и любила именовать себя «Chef de TEglise Grecque». «Главой Греческой (т. е. Православной) Церкви». Независимо от сомнений современников и позднейших историков в искренности ее «православия», наиболее трезвым представляется нам суждение А. В. Карташева: «Так, не без талантливой тактичности, начали развиваться отношения Екатерины с Православной Церковью. И уже делом взаимного чутья и такта было для иерархии суметь приноровиться к этому не традиционному старорусскому благочестию монархини, а к благочестию, так сказать, «по долгу службы», но в этом смысле серьезному и надежному»[612].
12 августа 1762 г. Екатерина II вернула вотчины в управление Духовных властей, — впрочем, с указанием, что делается это временно. И окончательное решение не заставило себя ждать. Императорским указом от 29 сентября 1762 г. была образована Комиссия о духовных имениях, получившая от императрицы подробную инструкцию. «Мы желаем, — говорилось в документе, — чтобы церковное имение по лучшему обращено было на дело Божие, т. е. в утверждение благочестия и в пользу народную». Пункт 5 инструкции гласил: «Определивши доходы денежные и хлебные во всякой епархии, монастыре и во всех других духовных местах, надобно сочинить штаты каждой епархии, т. е. архиерейскому дому, монастырю и собору, смотря по достоинству санов их и по достатку имений, чтобы определение было благопристойное, но беззазорное и несоблазненное. Штаты подать к высочайшей конфирмации»[613].
В состав Комиссии с духовной стороны вошли митрополит Новгородский Димитрий (Сеченов), архиепископ Петербургский Гавриил (Кременецкий)[614] и епископ Переславский Сильвестр (Страгород- ский)[615]. Отметим любопытный момент. XVIII в. считается традиционно временем «украинского» влияния и даже засилья в высшем эшелоне русской церковной иерархии. Действительно, так называемые «петровские архиереи», авторы и деятели синодальной реформы, в большинстве своем были выходцами из Малороссии (Стефан Яворский, Феофан Прокопович, Феодосий Яновский). С восшествием на престол Екатерины II ситуация меняется. Как справедливо отмечает автор «Очерков по истории Русской Церкви», «личный состав Комиссии обеспечивал правительству полное послушание иерархии — все были нового, великорусского набора». Дело в том, что «архиереи великороссы, под лидерством Новгородского архиепископа Димитрия (Сеченова), сразу выявили тенденцию оказать доверие светской власти, сбросить с себя обузу хозяйственных землевладельческих забот и перейти на положение оплачиваемых из единого казенного источника слуг единого религиозно–государственного целого России. В атмосфере новой государственности общие понятия пересматривались и изменялись. Наоборот, в жалованьи рисовалась им привилегия. Архиереи–великороссы усвоили эту «штатность» обеспечения Церкви в отличие от малороссов, глубже впитавших в свою психологию дух польско–шляхетского гонора. Дворянско–зем- ледельческий быт отождествился у них с духом христианской свободы и церковной автономии. Но Российская империя строилась вдохновением великороссов, включая сюда и епископат»[616]. В то же время немногие примеры противодействия введению штатов все связаны с иерархами и архимандритами украинского происхождения (Арсений Мацеевич, Павел Конюскевич, Феофан Леонтович).
Со стороны светской в Комиссию были назначены: «предпочитавший всему на свете личный покой» граф Иван Воронцов, «гибкий при всех режимах» князь Александр Куракин, «безличный» князь Сергей Гагарин, обер–прокурор Св. Синода князь Алексей Козловский и «самый деятельный и честолюбивый» Григорий Теплов[617]· Позже в ее состав будут введены новые члены: В. И. Суворов (отец полководца) и новый обер–прокурор Св. Синода (с 10 июня 1763 г.) Иван Мелиссино. Менялся и состав церковных участников. Митрополит Димитрий умер в 1767 г., Гавриил (Кременецкий) переведен gkiJi в 1770 г. на Киевскую кафедру и вместо него введен в Комиссию архиепископ Гавриил (Петров). Комиссия существовала официально до 21 января 1797 г., когда была упразднена вступившим на престол Павлом I.
Первое заседание Комиссии состоялось 2 декабря 1762 г., а уже 29 января следующего года был утвержден всеподданнейший доклад о начале описания церковных вотчин[618]. 6 июня 1763 г. была издана Инструкция для восстановленной Коллегии экономии[619]. В преамбуле инструкции императрица вновь подтверждала принципы предыдущих указов от 12 августа и 29 ноября: что присваивать себе церковное достояние государственная власть будто бы не намерена, что обязанность заботиться о Церкви принадлежит к числу важнейших государственных дел, что отношение государства к духовным имениям полностью определяется указами Петра Великого и новое царствование лишь осуществляет — после ряда неудачных опытов — заветы преобразователя[620].
Очевидно, к этому времени следует отнести сохранившиеся собственноручные черновые заметки Екатерины П, посвященные монастырской реформе[621]. Императрица пишет:
«2. Означить точное число монахов и более не постричь, как на сколько оклад положен будет в каждом монастыре. То же и о монахинях.
3. Наикрепчайше подтвердить, чтоб мужчин прежде 60 лет, а женщин прежде 50 лет не постригли, и определить во всякий год одну духовную, а другую светскую персону в каждую епархию для объезда монастырей для осмотра (контроля) сего и других, по указам установленных пунктов. И инако никого не постричь нигде как при сих комиссарах, записав год и число, и при каких комиссарах пострижены, а комиссарам в том реестре подписаться; и пересматривая всякой же год в каждом монастыре число монахов и монахинь, а где увидя, что постриженные есть не в указанные лета и в небытность комиссаров, о таких брать штраф с архиереев и с игуменов за пре- слушание указа полугодовое жалование.
Монастырей положить число, и некоторые оставить для престарелых и раненых офицеров, другие — для таких же солдат и унтер- офицеров; также для долгаус (Toll‑haus — 4дом умалишенных'. — Η Л.) и вместе нищепитательных домов обоих полов персон.
Новых монастырей отнюдь не строить, и то для того, что большая часть монастырей в худом присмотре и разорении. Так действительно благолепие церковное и государственное больше приращения иметь будет от того, чтоб оных (монастырей. — Н. Л.) было хотя несколько меньше, да наполненные монахами и в пристойном изобилии, так же и монастыри б в цветущем состоянии, а не разоренное б находились»[622].
Посмотрим, что значит в понятиях императрицы «несколько Меньше». 26 февраля 1764 г. был издан знаменитый указ о церковных штатах, который подвел итог усилиям правительства по нацио- иализации монастырских имуществ. Все имения, принадлежавшие Святейшему Синоду, епархиальным кафедрам, монастырям и приходам, окончательно передавались Коллегии экономии. В ее ведение поступило и более 910 тысяч монастырских крестьян (имеются в виду только ревизские души, т. е. лица мужского пола, не считая членов их семей)[623].
