Неизвестен Автор - Автобиография монаха
Недалекие умы не верят в существование божественной справедливости, любви, всезнания и бессмертия, "Туманные догадки писаний". Равнодушие к космической драме пораждает цепь радо или поздно приводящих к Пробуждению.
Всмемогущество этого закона рождено Христом, когда во время триумфального въезда в Иирусалим, ученики и толпы народа кричали от радости и возглашали: "Мир в небесах" и "Осанна в вышних!", некоторые фарисеи жаловались на такое недостойное зрелище. "Учитель,--протестовали они,--запрети своим учинекам".
Иисус же ответил, что если ученики и замолкнут, "камни возопиют" /6/. Этим ответом он указал, что божественная справедливость--это не фигуральная абстракция; что человек, исполненный душевногг мира, даже если у него вырвут с корнем язык, все же найдет слова и защиту в недрах творения, в космическом порядке.
"Не думаете ли вы,--говорил Иисус,--заставить замолчать люддей, исполненных духовного мира? С таким же успехом вы можете пытаться заглушить голос Бога, славу и вездесущее бытие которого воспевают даже камни! Хотите потребовать от людей, чтобы они не праздновали мир на небесах? Чтобы они собирались толпами только в случае войны на земле? Тогда, о фарисеи, готовьтесь превозмочь самые основы мирового порядка, ибо не только слабые люди, но камни или земля, огонь и воздух восстанут против вас, дабы свидетельствовать о божественной гармонии".
Благодать йогина во Христе Трайланги была однажды ниспослана моему саджо мама (дяде по линии матери). Как-то утром дядя увидел учителя среди толпы поклонников в одном из гхатов Бенареса. Ему удалось приблизиться к Трайланге и смиренно коснуться ног йогина. Дядя с изумлением обнаружил, что при этом мгновенно исцелился от тяжелого хронического заболевания /7/.
Из всех учеников великого йогина в живых осталась только его ученица Шанкари Май Джью, дочь одного из учеников Трайланги; она получила подготовку от свами с самого раннего детства. Сорок лет она жила в уединении гималайских пещер около Гадринатха, Кедарнатха, Амарнатха и Пасупатинатха. Брахмачарини (женщина-аскет) родилась в 1826 году, и сейчас ей давно уже перевалило за сто лет. Однако внешне она еще не стара: она сохранила черные полосы, ослепительно белые зубы и поразительную энергию. По прошествии нескольких лет она покидает свое уединение, чтобы присутствовать на мела и других религиозных праздниках.
Эта святая женщина нередко посещала Лахири Махасайа, она вспоминала, как однажды в Баракхпурской части Калькутты, когда она сидела подле Лахири Махасайа, его великий гуру Бабаджи спокойно вошел в комнату и разговаривал с ними обоими.
Однажды в Веранаси Трайланга отказался от своего обычного безмолвия, чтобы публично воздать почести Лахири Махасайа. Какой-то ученик Трайланги возразил:
--Господин,--сказал он,--почему вы, свами отказавшийся от мира, оказываете такое уважение домохозяину?
--Сын мой,--ответствовал Трайланга,--Лахири Махасайа подобен божественному котенку, который остается всюду куда бы ни поместила его Космическая Мать. Выполняя свой долг в роли мирянина, он достиг того же совершенства в самопознании, к которому я пришел отказавшись от всего, даже от набедренной повязки!
Примечание к главе 31.
/1/ "Он только для Бога, она для Бога в нем"--Мильтон
/2/ Почтенная мать скончалась в Бенаресе в 1950 году.
/3/ Члены одного из монашеских орденов, носящие ритуальный бамбуковый жезл "Брахма-данда", или "жезл Брахмы", символизирующий позвоночным столбом человека.
/4/ Он был муни, монахом, следующим мауна, духовной тишине. Его нудизм--это дигамбарас--практика "одетых небесами" поклонников Шивыц, Господа, который владеет ничем, а значит всем.
/5/ Послание к римлянам XII, 19.
/6/ Евангелие от Луки XIX, 37--40.
/7/ Жизнь Трайланги и других великий учителей напоминает нам о словах Иисуса: "Уверовавших же будут сопровождать многие знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить на новых языках;
Будут брать змей, и если смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и те будут здоровы". (Марк XVI, I, 17--18).
стр. 1 (после стр 277).
Глава 32. Воскрешение Рамы из мертвых.
"Был болен некто Лезарь... Иисус, услышав то, сказал, эта болезнь не к смерти, но к славе Божие, да прославится через нее Сын Божий" /1/.
Как-то солнечным утром Шри Юктешвар на балконе своей серампурской обители объяснял христианское Священное Писание. Кроме нескольких его учеников там находился и я с группой своих учеников из Ранчи.
"В этом отрывке Иисус называет себя Сыном Божиим. Хотя Он поистине был един с Божественным, это выражение имеет более глубокое, неличностное значение,--объяснял мой гуру,--ибо "Сын Божий"--это Христос, или Божественное Сознание в человеке. Ни один смертный не в состоянии прославить Бога. Единственная почесть, которую человек может воздать Богу--это искать Его; человек не может прославить Абстракцию, которую он не знает. "Слава", или нимб вокруг головы святых, является символическим свидетельством способности воздать должное Богу".
Шри Юктешвар продолжал чтение изумительной истории о воскрешении Лазаря. В заключении, держа на коленях открытое Евангелие, он сказал с торжественным выражением на лице:
"И я имел счастье узреть подобное чудо. Лахири Махасайа воскресил одного из моих друзей".
Сидевшие около меня юноши начали улыбаться, выказывая живой интерес. Да и во мне самом было еще много мальчишеского, и я получал истинное наслаждение не только от философских рассуждений учителя, но, и от любого рассказа, который мне удавалось вытянуть из Шри Юктешвара о его необыкновенных переживаниях в присутствии его гуру.
"Мы с Рамой были неразлучными друзьями,--начал учитель.--Он был застенчив и нелюдим, а потому предпочитал посещать школу нашего гуру Лахири Махасайа только в часы между полуночью и рассветом, когда исчезала толпа дневных посетителей. Так как я был ближайшим другом Рамы, он повторял мне многие из своих глубоких духовных переживаний. Я черпал вдохновение в нашей идеальной дружбе".
Гуру погрузился в воспоминания, и лицо его прояснилось.
"Неожиданно Рама подвергся суровому испытанию,--продолжал Шри Юктешвар.--Он заболел азиатской холерой. Поскольку наш учитель никогда не возражал против услуг врачей, особенно в случаях тяжелых заболеваний, к Раме вызвали двух специалистов. Среди безумной суматохи, связанной с уходом за тяжело больным другом, я настойчиво молился Лахири Махасайа о помощи. Выбрав свободную минуту, я помчался к нему домой и, всхлипывая, рассказал всю историю.
--Раму лечат доктора. Он будет здоров,--вечело улыбнулся гуру.
С легким сердцем возвратился я к постели друга, но нашел его в состоянии агонии.
--Он проживет не более одного или двух часов,--сказал мне один из врачей с жестом отчаяния. Еще раз я поспешил к Лахири Махасайа.
--Доктора--добросовестный народ,--вечело возразил гуру.--Я уверен, что Рама выздоровеет.
В доме Рамы уже не было докторов: оба они ушли. Один из них оставил для меня записку: "Мы сделали все, что смогли, но этот случай безнадежен".
В самом деле, мой друг являл собой картину умирающего человека. Я не мог себе представить, чтобы слова Лахири Махасайа оказались ошибочными, однако вид Рамы, быстро приближающегося к смертной черте, вызвал в моем уме мысль: "Все кончено!"... И вот так, переходя от крайности отчаяния к надежде, я ухаживал за другом, стараясь сделать все, что было в моих силах. Внезапно он поднялся и воскликнул:
--Юктешвар, беги к учителю и скажи ему, что меня уже нет. Попроси его благословить мое тело перед последними обрядами.
С этими словами Рама тяжело вздохнул и испустил дух.
Я плакал у его ложа целый час. Он всегда так любил спокойствие, и вот теперь достиг крайнего предела--покоя смерти. Вошел другой ученик, и я попросил его остаться в доме до моего возвращения. В полузабытьи я опять поплелся к гуру.
--Как здоровье Рамы?--Лицо Лахири Махасайа освещала улыбка.
--Господин, вы скоро увидите, в каком он состоянии--вспылил я.--Через несколько часов вы увидите как его тело понесут в крематорий.
И я упал на землю, громко застонав.
--Юктешвар, возьми себя в руки! Сядь спокойно и медитируй!
Гуру погрузился в самадхи. День и ночь прошли в нерушимом безмолвии; я безуспешно старался восстановить внутренний мир.
На рассвете Лахири Махасайа сочувственно взглянул на немя:
--Я вижу, что ты все еще взволнован. Почему ты не объяснил мне вчера, что ждешь от меня ощутимой помощи? Ты хотел, чтобы я дал Раме какое-нибудь лекарство?
Учитель кивком головы указал на лампу в виде кубка, наполненную нечищенным касторовым маслом.
--Набери немного масла из лампы в пузырек и вылей в рот Рамы семь капель.
--Господин,--взмолился я,--он мертв со вчерашнего дня! Зачем ему теперь масло?
--Ничего, сделай то, что я говорю!
Радостное настроение гуру было для меня непонятным, ибо я все еще находился под впечатлением горестной утраты. Отлив немного масла из лампы, я отправился к дому Рамы.
