Е. Аквилонов - Иудейский вопрос
«Привыкнув считать за ничто законы священные римлян,
Права иудейские учат они, которые чтут и содержат
В точности, как повелел Моисей в тех таинственных свитках, -
Не показывать путь никому, лишь присным по вере,
Обрезанным только одним открывать желанный источник» [119].
Пусть же теперь, кем бы ни был он, мой предполагаемый собеседник, хотя бы самым убежденным юдофилом, каким является, например, «Белый ворон», автор недавнего письма «По еврейскому вопросу» [120], – пусть он, положа руку на сердце, по чистой совести ответит на два следующих вопроса: 1) Истинно или ложно представлена в приведенных строках религюзно-политическая психология современного иудейства? и 2) Можно ли и должно ли, с точки зрения русской государственности, дать равноправие иудеям? Так как автор настоящей статьи сам не может предрешать ответа на первый вопрос (осмеливаясь только считать вышеизложенное объективно-правильным), то ему остается теперь заняться вторым и представить еще некоторый данные для решения его в отрицательном смысле. Во избежание всякого недоразумения, считаю долгом указать на то, что предметом настоящей статьи служит не бесправие, не антисемитический фанатизм, не какое-либо «провокаторство» в отношении иудеев, а ясный и точный вопрос о том: следует ли дать полноправие русским гражданам иудейского закона?
Как общее положение, по которому «всякому нужно дать его естественные гражданские права», слова г. «Белого ворона» верны. Красива и звучна также и парламентская фраза о droits de l’homme. Логически правильно умозаключено о смертности «Кая», потому что «все люди смертны», а «Кай – человек». Но, при соприкосновении с реальной жизнью, общие положения, кудрявые фразы и логические построения сплошь и рядом оказываются никуда негодными, и если по ним устроить жизнь, то получится невообразимый xaoc. Обратимся к примеру. «Все русские подданные должны иметь принадлежащие им права». «Мусульманин Ибрагим – русский подданный». «Следовательно, мусульманин Ибрагим должен иметь принадлежащие ему права». Второй пример. «Все русские подданные должны иметь принадлежащие им права». «Иудей Шмуль – русский подданный». «Следовательно, иудей Шмуль должен иметь принадлежащие ему права». По суду формальной логики, сделанные заключения правильны, но жестоко заблуждаются те, которые хотят и целую жизнь втиснуть в ее ограниченные пределы. Жил на свете один философ, принесший понятие мировой цели в жертву математике, и – попал в мысленный тупик. Этот философ – знаменитый Спиноза, амстердамский иудей [121]. Легко перевариваемый логикой, один и тот же материал является отравой для живого организма. Дело в том, что тогда – как современное иудейство всеми фибрами своей души отрицает Христа и устами своего лучшего историка называет Его «die Neugeburt mit der Totenmaske», исламит благоговеет пред своим «небесным» кораном; в котором прямо сказано о Христе, как о «Рабе Божием, Которому „Сам Бог дал писание“, и которого Он же Сам „поставил Пророком и сделал благословенным везде, где бы ни был“ [122]. «В сохранившую девство свое», читается в другом месте корана о Пр. Деве, «вдохнули мы от Духа Нашего, и поставили Ее и Сына Ея знамением для миров» [123]. То верно, что от признания Христа Пророком далеко еще до учения о Нем, как о Богочеловеке (да этого и требовать от корана невозможно), но за то во сколько же крат дальше, – если только может, вообще, идти речь о соизмеримости талмуда с кораном, – от пророка до какого-то несчастного висельника – «Бен-Штада»?!! Что б ни говорили рационалистические писатели, вроде, например, Д. Ф. Штраусса по вопросу о том: «Sind wir noch Christen» [124]? – бесспорно лишь то, что европейская культура произросла на почве принесенного Спасителем христианства, как и мы сами, при всех своих немощах, составляем из себя, именно, христианский народ. Для большей точности прибавлю, что суть дела не в отрывочных фактах, как в таковых, но в одухотворяющем их верховном начале, – в принципе, как в заправляющей ими пружине. Вот тут-то и оказывается, что с мусульманином возможен более или менее ладный modus vivendi, что между верующими в евангелие и в коран пролегает некоторая нейтральная полоса, на которой умещаются взаимные интересы, что христиане (православные русские – хозяева в своей стране) могут рассчитывать на необходимое в общежитии уважение к себе со стороны мусульман, что мы для последних – не проклятые «минеи» и потому, в свою очередь, без особых колебаний можем признать их гражданское полноправие. Но согласитесь, что поступить так же и в отношении взятого в логическом примере «иудея-Шмуля» препятствует решительное отсутствие в последнем того минимума требований, которого не предъявить к иудею мы не можем: в противном случае хозяева земли русской не только распишутся в смешном донкихотстве, но, – что уже совсем несмешно, – сами же будут подрывать свою веру и государственность. Как ни «талантлив» и как ни «энергичен еврейский народ», по мнению г. «Б. Ворона», а только дать ему полноправие нельзя: придется из-за Шмуля обидеть Ибрагима. А поляки? А немцы? Армяне? Грузины? Финны? Латыши? и т. д., – да, ведь, они справедливо вознегодуют на такое правительство, которое, очертя голову, преподнесет иудеям равноправие! Все названные народы несравненно к нам ближе, чем иудеи, не своей только верой и на ней основанном укладе целой жизни, но и своим историческим прошлым. Хоть мы и не так образованны (особенно за последнее время ничего – неделанья), как западно-европейские народы, но и не совсем еще похожи на тех щедринских «глуповцев», у которых, по словам старожилов, «была какая-то история, но впоследствии не то крысами съедена, не то в пожаре сгорела» [125]. Наша история, слава Богу, цела и желающим у нее поучиться преподаст полезные уроки.
Неизвестно, в какое время пришли славяне в ту обширную страну, которую мы называем теперь Европейской Россией. Достоверно только одно, что они пришли с юго-запада, с берегов Дуная, вытесненные оттуда каким-то сильным врагом. Они поселились по рекам: Западному Бугу, Днестру, Днепру и его притокам, далее, на севере, поселились по Западной Двине и около озера Ильменя, на востоке – по Оке. Кроме славянских народов, по сказанию летописца, в тогдашней России жили и многие иноплеменники: меря вокруг Ростова и на Переяславском озере; мурома – на Оке; черемиса, мещера, мордва – на ю.-восток от мери; ливы – в Ливонии; чудь – в Эстонии; весь – на Белоозере и т.д. Об иудеях ничего не слышно кроме того лишь, что упоминается о составе хазар из людей разных вер, между прочими, и иудейской, которую приняли все хазары в восьмом веке, а в девятом уже отказались от нее в пользу христианской [126]. После упоминания о безуспешном предложении иудеями князю Владимиру своей веры летописец некоторое время молчит об иудеях; слух о них прошел не ранее 1096 года, когда, гонимые крестоносцами, они прибежали в Польшу и отсюда в Россию. В 1113 г. своей жадностью к деньгам они возбудили против себя народный бунт, при чем многие из них были побиты. В 1124 г., по словам летописца, «погорешa жидове» [127]. Немного ранее он же пишет о нападении половцев (в 1095 г.) на Kиeвo-печерский монастырь и об избиении иноков, за исключением взятых в плен. Среди этих последних находился преп. Евстратий. С 30 иноками он «был продан корсунскому жиду, а тот, принуждая их отречься от веры, товарищей Евстратия уморил голодом, а его самого распял в пасху на кресте, ругался над несчастным и, наконец, пронзил его копьем» [128].
Как видно из сказанного, начало иудейской истории в России необыкновенно, печально и типично. Оно 1) необыкновенно, потому что все другие народы сидели на своих местах, и каждый трудился над своим государственным устройством, а иудеи пришли на готовое, по стародавней своей привычке, засвидетельствованной еще в книге И. Навина [129]; 2) печально, в виду непринятия русским князем иудейской веры и нерасположения славян к иудеям; 3) типично, – согласно с изречением древнего мудреца: «бывает нечто, о чем говорят: „смотри, вот это новое“; но это было уже в веках, бывших прежде нас» [130], потому что иудеи, во избежание тяжелого труда, обратились к своему любимому денежному промыслу, чем и возбудили против себя народ; вошли в непохвальный торг с врагами русских и, в лице корсунского соотчича, увековечили свой религиозный фанатизм, – типично, потому что совершенно в духе этого народа. Каким последний был, таким и остался. Лучше других поведали бы нам об этом западно-pyccкиe люди шестнадцатого – семнадцатого веков, как «жид арендатор держал у себя церковные ключи и брал деньги за всякую церковную службу, причем еще жестоко издевался над религией, как жидовки щеголяли в нагрудниках из церковных облачений» и пр. и пр. [131]. Так благодарили гости приютивших их хозяев! И вот, теперь еще требуют себе равноправия на том основании, что и они «такие» же граждане русской страны, как и все другие. История ясно свидетельствует, что совсем они не такие, а незванные пришельцы, «земли не обрабатывавшие, городов не строившие и виноградников не насаждавшие». Они «вошли в чужой труд» и хотят «жать, где не сеяли, и собирать, где не расточали». Бесспорно, что «каждая нация имеет право и долг слагаться в благоустроенную государственность». Но почему же последняя обязана дозволить участие в законодательстве и в управлении и всякому, случайно поселявшемуся на ее территории пришельцу? «Можно и в качестве гостя быть счастливым и пользоваться уважением в чужой стране, без малейшей претензии на управление в ней. В ветхом завете заповедано иудеям любить пришельцев: „потому что и вы были пришельцами в земле египетской“; Эта обязанность лежит и на нас. В каждом христианском государстве нужно благожелательно относиться к израильтянам – в качестве чужеземцев. Но тот же закон внушал последним: „когда ты будешь поставлять над собой царя, то не должен выбирать чужеземца, который не брат твой“. Итак, из права на гостеприимство, которым должны пользоваться чужеземцы, отнюдь еще не следует притязания на соуправление. Тем меньше могут претендовать на последнее наши иудеи, после того как сами утратили управление в своём отечестве. Если Божественный Промысл не допускает их до управления в своей стране, то откуда ж получить им право – разыгрывать из себя господ в нашей? Ссылка образованных иудеев на то, что они более уже не чужеземцы, что по рождению и по душевному складу они такие ж немцы, французы и т. д., что их отечество, здесь, а иного они не требуют, – неубедительна. Ибо у них религия неотделима от национальности» [132].
