Георгий Чистяков - Над строками Нового Завета
В Евангелиях от Матфея и от Марка рассказано о бесплодной смоковнице: «Поутру же, возвращаясь в город, взалкал. И увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла» (Мф 21: 18–19).
Здесь эта притча не просто рассказана – она как бы показана нам Спасителем. Весной, в первые дни недели, которую позже будут называть Страстной, плодов на смоковнице не бывает, «еще не время было собирания смокв», – подчеркивает евангелист (Мк 11: 13). Но в это время, ранней весной, уже появляются почки, из которых потом развиваются плоды. Поэтому, как и всякий наблюдательный человек, Иисус, взглянув на смоковницу, определяет, будут ли на ней плоды. Иными словами, Он проклял смоковницу не за то, что на ней нет плодов сегодня, а за то, что их не будет потом, в будущем.
Когда евангелист пишет: «взалкал… пошел… ничего не нашел, кроме листьев» (Мк 11: 12–13), то он говорит нам не о том, что Иисус захотел есть, но о том, что Он взалкал видеть смоковницу – каждого и каждую из нас – плодоносящей. И, увидев, что она не будет плодоносить, проклял ее. Нам показано: до тех пор мы можем жить, пока приносим плоды.
А в Евангелии от Луки эта притча уже не показана, а рассказана. Иисус рассказывает о смоковнице, на которой нет плодов. Хозяин сказал виноградарю: «…“Вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает?” Но он сказал ему в ответ: “господин, оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом: не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее”» (Лк 13: 7–9).
Та же самая притча, но здесь работник в саду просит хозяина не рубить сегодня – может быть, смоковница еще принесет плоды. В русском варианте Евангелия сказано: «в следующий год срубишь». В греческом же оригинале написано: «а если не принесет – срубишь». А когда – неизвестно, может быть, через двадцать, тридцать, сорок лет… В будущем.
Вероятно, миссия святого в этом мире, среди нас, в том и заключается, чтобы окопать и удобрить эту бесплодную смоковницу и просить Хозяина виноградника, то есть Бога, не рубить ее сегодня. Быть может, она принесет плоды – не теперь, так в будущем.
Показанная у Марка и Матфея притча у Луки рассказана как бы с перспективой на будущее. Церковь – это ежедневная и систематическая работа, дабы тот, кто «не приносит плода» сегодня, всё же принес его когда-нибудь.
Тема очень важная. Вспомним: Предтеча говорит о том, что всякое дерево, которое не приносит плода, срубают. По плоду познается дерево, говорит Иисус: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый. Ибо всякое дерево познается по плоду своему; потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника» (Лк 6: 43–44).
И вот мы видим дерево, которое пока что не приносит плода, но есть надежда, что принесет его в будущем. Здесь перспектива, будущее Церкви и ее членов высвечивается как-то особенно ярко, хотя в будущее Церкви обращены и все остальные Евангелия.
Важно отметить еще один момент. Именно в Евангелии от Луки с самого начала, с первых строк говорится о том, что Господь – Спаситель. «…Ныне родился в городе Давидовом Спаситель…» – возвещают ангелы, обращаясь к пастухам. Трижды говорит о спасении Захария в своем песнопении. О спасении говорит и Симеон Богоприимец: «Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал перед лицем всех людей» (Лк 2: 30–31). О спасении и Спасителе говорит и Матерь Божия в своем гимне: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк 1: 46–47). «Ныне пришло спасение Дому сему», – говорит Иисус, придя в гости к Закхею (Лк 19: 9).
Значит, не случайно Евангелие Церкви сфокусировано на теме спасения. Для того и существует в этом мире Церковь, для того и действует ежедневно, чтобы мы спаслись, чтобы через нее Иисус протягивал нам руку спасения. Христос протягивает ее не тем, кто этого достоин, а тем, кто Его ждет. Об этом говорится и в Евангелии от Матфея, в 8-й главе, когда Иисус исцеляет сына (или слугу) капернаумского сотника. Иисус исцеляет этого мальчика, хотя сотник восклицает: «Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой» (Мф 8: 8). А когда эта история рассказывается в Евангелии от Луки, подчеркивается, что евреи, которые пришли к Христу хлопотать за сотника, «просили Его убедительно, говоря: он достоин, чтобы Ты сделал для него это, ибо он любит народ наш и построил нам синагогу» (Лк 7: 4–5). И в то время, когда люди вокруг говорят, что он достоин и поэтому ему надо помочь, сам сотник, «когда Он недалеко уже был от дома… прислал к Нему друзей – сказать Ему: не трудись, Господи! ибо я недостоин…» (Лк 7: 6).
Иисус исцеляет слугу сотника – это подчеркнуто только в Евангелии от Луки. Как часто мы с вами, когда просим в молитвах о ком-то (или о себе), говорим: «Господи, помоги ему (ей, мне).
Он (она, я) достоин этого». Если не в словах, то в подсознании это присутствует. А Бог показывает нам, что этот путь ложный. Это очень важный момент.
Еще один пример недостойного человека, который обретает спасение, – это упомянутый уже Закхей, о котором тоже говорится только в Евангелии от Луки. И есть еще одно чудо, которое описывает только Лука, – чудо исцеления десяти прокаженных.
Десять прокаженных исцелены, и только один из десяти, самарянин (язычник или хуже, чем язычник, во всяком случае, человек «недостойный») возвращается, чтобы возблагодарить Бога. «Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять? Как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?» (Лк 17: 17–18).
Благодарность – это то, что нам, как правило, не свойственно. Просить у нас получается, благодарить же мы не умеем, это гораздо труднее. А у него, у этого самарянина, – получается. Этим Евангелие напоминает, как важно уметь благодарить. А апостол Павел, как бы подводя итог рассказу евангелиста Луки, восклицает: «За всё благодарите!» (1 Фес 5: 18).
…Один из десяти вернулся, чтобы воздать хвалу Иисусу. Десять – это очень интересная цифра. Один из десяти – это как раз те десять процентов, о которых обычно говорят французы или итальянцы, когда спрашиваешь, сколько у них в стране верующих. Они отвечают: примерно десять процентов. Это минимальное, но, я думаю, достаточное количество для того, чтобы общество было духовно здоровым. В нашей же стране верующих чуть больше одного процента – в десять раз меньше, чем тот минимум, о котором говорит Спаситель!
Благая ВестьБлаговестие до такой степени многомерно, что его нельзя «вместить» в одно Евангелие. Поэтому одни грани Благой Вести подчеркиваются у Матфея, другие – у Марка, третьи – у Луки, четвертые – у Иоанна. Но если о чем-то говорится у одного евангелиста, следы того же самого непременно есть и у другого.
Суть Благой Вести невозможно вместить не только в один текст, но, наверное, и в одну Церковь. И если говорить о том, что есть Церковь, можно сказать: все черты Церкви присутствуют и в православии, и в других христианских исповеданиях. У нас, православных (и через нас) Господь подчеркивает что-то одно, у католиков или протестантов – другое, и подчеркивает прежде всего для нас.
Какой великий дар, что в православии дети допущены к мистической жизни Церкви во всей ее полноте! У протестантов, как известно, детей не крестят до взрослого возраста, а у католиков их до 11–12 лет не миропомазают и даже не причащают. Но когда видишь в Западной Церкви обряд первого причастия, которого дети ждут как великого праздника, к которому с волнением готовятся, ради которого переживают месяц совершенно удивительного духовного роста, то огорчаешься, что у нас этого нет, а есть обратная сторона участия детей в таинствах – механическое к ним отношение, когда они во время службы маются, томятся, шалят и т. д. Приходит в голову, что, может, с какого-то возраста надо приостанавливать причастие детей. Конечно, непередаваемо радостно причащать младенцев, особенно если младенец тянется к чаше: глаза распахнуты, ротик открыт, он весь тянется ко Христу в таинстве Евхаристии. Это ни с чем не сравнимо. В такие минуты, как никогда, чувствуешь присутствие Божие. Потом в жизни ребенка наступает момент, когда он, взрослея, кое-что уже начинает понимать, но… служба его утомляет, к концу ее он уже устал, даже если его привели в середине. Я думаю, что родители должны хорошо обдумать это. Может быть, до какого-то возраста вообще не надо приводить детей на Литургию – до тех пор, пока у ребенка не появится личная, внутренняя потребность подойти ко Святой чаше. Так что опыт наших западных братьев и сестер учит нас осторожности.
Истина Благовестия не вмещается в опыт одной Церкви, она сохраняется в опыте разных христианских Церквей. И когда, сравнивая, как бы совмещаешь его, – постигаешь всё богатство христианства. Но, понимая это, мы ни в коем случае не призываем механически соединить все Церкви в одну. Это было бы убийственно! Важно другое – чтобы мы не испытывали друг к другу неприязни, ненависти, отвращения. Необходимо уметь видеть свои слабые стороны и сильные стороны других. А мы, наоборот, любим подмечать слабости других. В результате попадаем в тупики – и личные, и общецерковные. Не к тому зовет нас Господь!
